– Откуда вы? – сурово переспрашивает корбинец. – Я есть Грут. – Приятель, долго еще ты собираешься валять дурака? – хмурится Яэр. – Он с планеты Икс, – отвечает Ракета. – Так и запишите. Корбинец вздыхает. – Объясните, зачем вы прибыли на Ксарт-три, – спрашивает женщина. – По делам, – отвечает Ракета. – Каким делам? – Ну… таким, сяким, – уклончиво говорит енот. – Каким еще таким-сяким? – нажимает Яэр. – Главным образом мы собирались поторговать зунками. – Зунками? – переспрашивает Клоди. – Ага. Непростой бизнес. Очень непростой. Торговля нынче – штука непредсказуемая. Мы даже представить не могли, во что ввязались. – И поэтому пытались скрыться? – уточняет Яэр. – Почему же еще, – пожимает плечами Ракета. Корбинец смотрит на меня. – Это правда? – Абсолютная, – подтверждаю я. – Все в точности соответствует данным показаниям. – А ты что скажешь? – спрашивает корбинец Грута. – Есть, что добавить? – Я есть Грут, – отвечает Грут. – Кончай меня бесить, драная морда, – рычит центурион. – Не хочешь сотрудничать со следствием – так и скажи, усек? Усек, говорю? – Грекан, полегче, – шепчет Клоди. – Не юли, ясно тебе? – предупреждает корбинец Грута. – Я есть Грут, – честно соглашается Грут. Центурион нервно перебирает пальцами по краю стола. Я начинаю догадываться о возможных обстоятельствах, в которых макстальная поверхность получила свои повреждения. – Хочешь вывести меня из себя? – рявкает Яэр. – Я есть Грут, – ошеломленно возражает Грут. – Вот дрань! – восклицает центурион. – Тише! – шипит его напарница. – Этот шутник не понимает, что он по уши в дерьме?! – возмущается корбинец. – Список вменяемых ему правонарушений таков, что после отбытия срока в Килне он свои годовые кольца сосчитать не сумеет! А если еще и отказ от сотрудничества со следствием приплюсовать… – То что произойдет? – перебивает Ракета, утирая усы пугающе человеческой рукой с такой небрежностью, будто ответ ему совершенно побоку. – Здоровяк, хочешь сказать, что у тебя есть способ развязать нам язык? – Не вякай тут, – огрызается центурион. – Способов у нас предостаточно. Если твой приятель еще хоть раз произнесет эту фигню, я принесу бензопилу и рубанок. – Грекан! – прикрикнула на него Клоди. – Даю тебе последний шанс, – обращается к Груту корбинец. – Что ты делал на Ксарте-три и почему оттуда бежал? Молчание. Грут задумчиво склоняет голову и вопросительно смотрит на Ракету. – Приятель, просто скажи все как есть, – грустно кивает енот. Грут выпрямляется, но голову не поднимает. – Я есть Грут, – нерешительно шепчет он наконец. – Ах ты драное пустоголовое ничтожество! – орет центурион. (приостановка протокола изложения) Думаю, мой дорогой верный читатель, что именно этот момент подтолкнул меня к действию. Я не столько беспокоился о нашем бедственном положении, сколько сочувствовал Груту, его стеснению и беспомощности. В конце концов, они с Ракетой спасли меня в трудную минуту, и мне хотелось отплатить им тем же. (режим рассказчика восстановлен) – Словесное оскорбление задержанного, – говорю я. – А? – злобно поворачивается ко мне центурион. – Словесное оскорбление задержанного, – повторяю я. – Кодекс поведения Корпуса Новы, пункт один-семь-один-семь-семь-семь-четыре-пять-четыре. «Задержанные не должны подвергаться словесным оскорблениям и физическому воздействию в ходе допроса и содержания под стражей. Офицеры Корпуса Новы, виновные в вышеозначенных действиях, будут подвергнуты наказанию. Список возможных наказаний включает: потерю должностных привилегий, выговор, строгий выговор, временное отстранение от выполнения обязанностей, разжалование, в чрезвычайных случаях – исключение из Корпуса». – Ха, – центурион откидывается на спинку стула и оценивающе смотрит на меня, всем видом показывая, что он среди нас единственный альфа-самец. – Еще один умник нашелся. – Он прав, – шепчет ему напарница. – Лолет, я сам разберусь! – срывается Яэр. – Ты видела список обвинений и знаешь, что эти ребята натворили. – Даже в этом случае, – настаивает Клоди. – Мы даже не знаем, в чем нас обвиняют, – говорю я. – Уголовный кодекс Ксандара, параграф тысяча сто двенадцать «а», подраздел три: «Перед прохождением допроса задержанные должны быть проинформированы о своих правах и инкриминируемых им правонарушениях». Тут все оговорено. Яэр готов испепелить меня взглядом. – Ах ты мелкий па… – Словесное оскорбление задержанного, – напоминаю я. – Кодекс поведения Корпуса Новы, пункт один-семь-один-семь-семь-семь-четыре-пять-четыре. – Сейчас я повыбью из тебя всю… – Угрозы физической расправы над задержанным, – говорю я. – Пункт восемь-семь-шесть-восемь-восемь-восемь Кодекса поведения Корпуса Новы. – И что с того? Мы в звуконепроницаемой комнате, чугунная ты башка! – ревет центурион, поднимаясь со стула. Я чувствую, как его перчатки наполняются Силой Новы. – Все подумают, что ты просто упал, пока сопротивлялся аресту. – Допрос записывается, – говорю я. – Вы сами сказали. – Я… – И у нас есть свидетель, – я киваю в сторону Клоди. – Я вижу, что она несогласна с вашими методами ведения допроса, и ее мнение о вас резко упало. Центурион замирает и смотрит на напарницу. – Лолет… – Грекан, уймись, пожалуйста. Даже если они – плохие парни, которые пытались тебя убить. – В каком смысле? – спрашивает Ракета. Клоди берет Яэра за руку и пытается усадить обратно на стул. Тот повинуется. – Преследуя вас, Грекан чуть не погиб. Вы уничтожили его корабль, – поясняет Клоди. – Это одно из обвинений. – Мы так и не услышали всех, – замечаю я. – Уголовный кодекс Ксандара, параграф тысяча сто двенадцать «а», подраздел три: «Перед прохождением допроса задержанные должны быть проинформированы о своих правах и инкриминируемых им правонарушениях». Центурионы переглядываются. Клоди разворачивает свой планшет и пододвигает его к нам. Ракета тянется к нему, но я успеваю раньше и быстро просматриваю список обвинений. – Весьма внушительно, – говорю я, еще не дойдя до конца списка.