– Я просто изучаю материалы одного старого дела – так, частным образом, чтобы не сидеть сложа руки, пока ситуация такая, какая есть. – Старое дело в Хьединсфьордюре? – удивилась Делия. – Что-то не припомню, чтобы там случались какие-то преступления, скажу вам честно. – Вы помните Йоурюнн? Ту, что жила на ферме, когда вы там бывали. – Да, помню, она наложила на себя руки. А что в этом подозрительного? – А вы уверены, что она наложила на себя руки? – спросил Ари. – В полицейских отчетах другая версия. – Ну конечно уверена. Все только об этом и говорили. Я, правда, не помню, что насчет этого писали газеты, – давно это было. Мне ведь и самой тогда было лет двадцать – совсем молоденькая, – улыбнулась Делия, вспомнив о своей юности. – Вы полагаете, у вас сохранились… – начал Ари, но она продолжала свой монолог, будто и не услышала его слов: – Знаете ли, молодой человек, – сказала она тихо, – я, вообще-то, не верю в призраков, но я была всегда уверена, что та несчастная женщина, Йоурюнн, умерла от самого обыкновенного страха. – Чтобы сделать особый акцент на этих словах, Делия слегка наклонила вперед корпус. Несколько секунд она молчала, и тишину в комнате нарушало лишь тиканье старинных часов и завывание ветра за окном. – Ну не буквально, конечно, – добавила Делия. – Она просто сдалась – приняла яд, чтобы не жить в окружении призраков. Ари попытался унять дрожь, которая побежала по его телу: – Что за ерунда! С чего вы взяли, что там водились привидения? – Ну, он сам мне об этом рассказывал, когда я ходила туда снимать природу. – Сам рассказывал? И кто же это? Гвюдмюндюр? Или Мариус? – Нет. Тот парень. 23 – Парень?.. – с запинкой произнес Ари. На мгновение у него перехватило дыхание, а рука инстинктивно дернулась к карману куртки. Однако он тут же вспомнил, что фотографии у него с собой нет. Слова Делии его потрясли. – Ну да, парень, что жил на ферме, – ответила она ровным голосом; казалось, Делия даже не заметила, какой эффект произвели ее слова. – А как его звали? – Да я уже и не вспомню. Я с ним только парой слов и перекинулась. По правде говоря, меня там не очень тепло приняли. – Вот как? – О своем приходе я заранее не предупредила – думала, они обрадуются гостям. Папа неплохо знал Гвюдмюндюра: до того как переселились в тот фьорд, они с женой жили здесь. Ари кивнул, и Делия продолжила: – Погода стояла хорошая – был безветренный зимний день. Поэтому я и решила рискнуть и отправиться через горный перевал, чтобы там поснимать. Папе эта идея совсем не понравилась, но я была молода и решительна. Я увидела их дом, когда спускалась с горы, а кроме того, молодую женщину, которая стояла неподалеку. Оказалось, что это и есть Йоурюнн. Мы разговорились – она была очень дружелюбной и даже хотела пригласить меня в дом. Но тут на крыльце появился Гвюдмюндюр. Он был мрачнее тучи и наверняка не ожидал увидеть какую-то незнакомку. К гостям они явно не привыкли – а тем более среди зимы. Делия сделала паузу. – А еще кого-нибудь вы там встретили? – спросил Ари. Он не мог дождаться, когда она вновь заговорит о парне. Фотография снова возникла перед его внутренним взором – и вместе с ней загадочный юноша, который выглядел таким невинным. – Нет, в дом меня не позвали. Да мне не очень-то и хотелось. У них ведь в то время был младенец. Хьединн же примерно тогда и родился? – А вы помните, когда это случилось? – спросил Ари. – Прямо перед Рождеством… – Делия опустила веки и задумалась. – В пятьдесят седьмом… нет, в пятьдесят шестом. Ну да, в пятьдесят шестом. – Да, весной того года и появился на свет Хьединн. – А вы с ним знакомы? Вы же к нам недавно переехали… – удивилась Делия. – Ну… вообще-то, я уже здесь года три… Она перебила Ари: – Ну вот я и говорю, что вы у нас новичок. – Если быть честным, то как раз Хьединн и попросил меня заняться этим делом. К нему попала одна фотография тех времен – она нашлась у наследника мужа Йоурюнн. В центре этого снимка стоит тот самый парень с Хьединном на руках. Хьединн, кстати, никогда не слышал, что на ферме жил кто-то еще, помимо него самого, его родителей и Мариуса с Йоурюнн. – Да, я об этом никогда не задумывалась. Конечно, тогда я была юной и легкомысленной, так что мне даже в голову не пришло интересоваться, откуда там взялся этот молодой человек. Я просто посчитала, что он член семьи. Потом, когда умерла Йоурюнн, все восприняли это как самоубийство и ничто иное. Вы полагаете, что в тот момент парня на ферме уже не было? – нахмурилась она. – Не было, я внимательно изучил все документы – он вообще нигде не упомянут. – Странно. Ари сделал глубокий вдох и задал самый важный, как ему казалось, вопрос, ответ на который мог стать ключом ко всей этой истории. – Вы сказали, что посчитали его – того парня – членом семьи. А вы не знаете, в какой родственной связи он с ними состоял? – Ари с надеждой смотрел на Делию. – Увы. – Она явно расстроилась из-за того, что ничем не может ему помочь. – Я об этом не спросила. Он появился, как раз когда я снимала. Поинтересовался, что у меня за камера, и мы еще немного поболтали. Потом его кто-то позвал – Гвюдмюндюр, по моему, – и он ушел. – А о чем вы с ним болтали? – Вот в том-то и дело… – задумчиво произнесла Делия. – Я подумала, что их дом населен призраками. Ари, вообще-то, не верил ни в каких призраков, но теперь он весь обратился в слух. – Помню это очень ясно. Некоторые события и разговоры так сильно влияют на человека, что остаются в его голове на долгие годы. Я спросила, как ему там живется, – по мне, так вряд ли кому могло понравиться жить в такой глуши! Так я ему и сказала. А он как-то смутился и пробормотал что-то насчет того, что живется ему там не так уж и плохо. Потом мы еще о чем-то поговорили – подробности я уже забыла. Но в конце концов он все-таки признался, что жить ему там совсем не нравится. На стене вдруг ожили и начали бить старинные часы, и Ари вздрогнул от неожиданности, а Делия не обратила на это никакого внимания. – Он рассказал, что видел там что-то неестественное. Я запомнила, что именно так он и выразился – «неестественное». Я тогда удивилась. – А что он имел в виду? – тихо спросил Ари, будто паренек находился с ними рядом в этой комнате и мог их услышать. – Он так ничего и не объяснил, а потом поспешил уйти – только я его и видела. Полагаю, он наговорил больше, чем ему следовало, – глубокомысленно изрекла Делия. – Одно вам могу сказать, молодой человек: на обратном пути мне было уже не так спокойно, как по дороге туда из Сиглуфьордюра. С тех пор я больше в Хьединсфьордюре не бывала, пока, слава богу, не построили туннели. – У вас сохранились изображения, которые вы тогда сделали? – спросил Ари. – Разумеется. Я никогда ничего не выбрасываю. Ари жестом указал на стоявшие на полках альбомы: – Они там? – Нет, на чердаке. Но чтобы их посмотреть, придется немного потрудиться. – Потрудиться? Они что, испортились? – забеспокоился Ари. Ему не терпелось увидеть эти снимки: возможно, на них даже есть тот загадочный подросток. – Нет, просто мне сначала нужно установить проектор. – Проектор? – удивился Ари. – Да, – коротко ответила Делия и, кажется, поняла, в чем причина его замешательства. – А вы что же, думали, я буду показывать вам обычные фотографии? – улыбнулась она. – Так вы сняли Хьединсфьордюр на кинопленку? – выпалил Ари, не в силах сдержать волнение. – И того парня? И Йоурюнн тоже? – Возможно, – ответила Делия не без лукавства. – Точно не помню. Я не пересматривала ту пленку бог знает сколько времени. По большому счету тогда я сходила в Хьединсфьордюр напрасно – мне-то хотелось, чтобы на кадрах было больше людей, думала показать жизнь фермеров на фоне великолепного пейзажа. Но они, как я уже говорила, оказались очень неприветливыми. В те годы я страстно увлекалась фотографией, а потом папа еще купил и восьмимиллиметровую кинокамеру и проектор. Его интерес к киносъемке довольно быстро угас – он все-таки предпочитал традиционную фотографию, – а я была в восторге от того, что могу теперь снимать на кинопленку разные события в нашем городке. Правда, пленка обходилась родителям в кругленькую сумму! – рассмеялась она. Ари перебивать Делию не решался, хотя ему и не терпелось поскорее увидеть, что же она тогда сняла в Хьединсфьордюре. – Еще у меня есть разнообразные киноматериалы о рыбном промысле – кое-какие из них попали в Музей селедки, а остальные хранятся здесь. Жаль только… – По ее губам скользнула грустная улыбка. – Жаль только, что хранятся они у меня как попало: снимать я просто обожала, а вот чтобы взять и разложить все по порядку – это увольте. Но ничего – найдем. Ари учтиво улыбнулся и наконец сумел вставить свою реплику: – Вы говорите, они на чердаке? – Да, к сожалению. В коробках. Я уже и забыла, когда в последний раз туда поднималась. Когда тебе за семьдесят, особого желания карабкаться по лестнице нет. Да и с пауками лишний раз не хочется иметь дела, – усмехнулась Делия. Ари сразу понял, на что она намекает. – Я сам за ними поднимусь, если можно, – предложил он, хотя пауки и ему не внушали симпатии. Однако если выбирать между ними и тем, что творится вне домашних стен, то пауки представлялись меньшим злом.