– Да, слышал об этом. Ужасно, конечно, – ответил Ари. – Что-то удалось выяснить? – Ваши коллеги из полиции молчат, будто воды в рот набрали. А у нас в отделе такая странная атмосфера – все как на иголках в ожидании вестей. Но все ведь закончится хорошо, правда? Иначе и быть не может. Ари не нашелся, что ей ответить. – А как продвигаются поиски того парня с фотографии? – прервала затянувшуюся паузу Исрун. – Вы нашли его? Секунду поколебавшись, Ари сказал: – Не то чтобы нашел. Но я его сегодня видел. – Видели? – с неподдельным удивлением переспросила Исрун. – На старой кинопленке, – объяснил Ари и вкратце рассказал ей о своем посещении Хьединсфьордюра и беседах с отцом Эггертом и Делией. – Брат Мариуса никогда раньше не видел этого паренька, – сказала Исрун скорее самой себе, чем Ари. – Он явно не был их родственником. – Во всяком случае, он не был родственником Мариуса и Никюлауса, – уточнил Ари. Концерт для фортепиано между тем продолжал звучать, но наслаждаться им, одновременно ведя телефонную беседу, у Ари не получалось. Поставив музыку на паузу, он пообещал себе, что в следующий раз будет слушать это произведение только при отключенном мобильнике. На другом конце провода снова заговорила Исрун: – Возможно, я сумею вам помочь. – Правда? И как же? – Я могла бы рассказать об этом случае в сюжете о нынешней ситуации с вирусом. Опасность, судя по всему, уже миновала, так что основной акцент я сделала бы на буднях полицейского в прибрежном городке в необычных условиях карантина. Мол, несмотря ни на что, жизнь идет своим чередом, и наряду с решением важных, насущных проблем полицейским приходится уделять внимание и менее актуальным вопросам – в частности, выяснять судьбы людей с давних фотографий. Ари так и подмывало прервать монолог Исрун – ее видение не очень соответствовало реальности. С тех пор как в городке стала распространяться инфекция, жизнь в нем практически остановилась. Кроме того, в обязанности полиции совсем не входило заниматься судьбой людей со старых фотографий. Наоборот, будь его воля, он бы показал, что даже в маленьком Сиглуфьордюре стражи порядка заняты куда более существенными делами. Но он решил дать Исрун договорить. – Возьмем это в качестве интересного примера вашей рутинной работы и, пользуясь случаем, покажем в эфире фото таинственного подростка. Я позабочусь, чтобы лица других людей на снимке были заретушированы, кроме, разумеется, Хьединна – в том младенце его и так никто не узнает. А потом посмотрим, что из этого выйдет, у программы большая аудитория, – не без апломба заключила Исрун. Долго раздумывать Ари не стал – что ему было терять? – Звучит неплохо, – согласился он, а потом добавил несколько лукаво: – А та кинозарисовка, кстати, вашу теорию не подтвердила. – Какую теорию? – Ну, вы предположили, что ребенок на снимке совсем не Хьединн, а сын Йоурюнн и Мариуса, который родился примерно в пятидесятом году. Между тем парню на кинопленке столько же лет, сколько и на фотографии. Делия снимала эти кадры в 1956 году – лгать у нее причин нет, – значит и фотография была сделана в то же время. Так что мы пока не очень продвинулись и по-прежнему ищем двух мальчиков: подростка с фотографии и ребенка, который родился у Мариуса и Йоурюнн и был усыновлен другими людьми. Выдержав небольшую паузу, Исрун сказала: – Троих мальчиков. Еще мы ищем того малыша, которого похитили сегодня утром. И я очень надеюсь, что он найдется раньше двух других. 25 Вначале Сюнна отказывалась принимать тот факт, что Кьяртан пропал. Когда Роберт, с трудом переводя дыхание, вбежал в кафе, она плакала в три ручья, размазывая по лицу слезы. – Этого не может быть! – причитала она. – Я его с собой не брала. Он оставался с тобой дома! Роберту стоило немалых усилий убедить Сюнну, что она отправилась в город не с пустой коляской. – Неправда! Он точно оставался с тобой! – твердила она. Лишь когда они уже сидели в полицейской машине, она стала понемногу приходить в себя. Сжав ее руку в своей ладони, Роберт как мог старался ее обнадежить. Ее взгляд был полон такого отчаяния и безысходности, что у Роберта сжималось сердце и он отводил глаза. Теперь, когда Сюнна наконец осознала, что ее ребенка похитили, ей не оставалось ничего иного, как искать поддержки у Роберта, и она стала винить в случившемся себя: – Как же я могла оставить его на улице? Хотя вопрос не был обращен напрямую к Роберту, он все же пытался найти оправдание ее поступку: мол, в Рейкьявике это что-то из ряда вон выходящее, и предвидеть, чем все закончится, Сюнна просто не могла. – И почему я не смотрела за коляской? Почему?! Что касается Хейды, то она мгновенно испарилась, едва Роберт появился в кафе. – Мне пора, – только и сказала она на прощание. Ничего другого Роберт от нее и не ждал: женщина, которая не несла ответственности даже за свою собственную жизнь, а лишь сидела на чужой шее, была не способна поддержать оказавшуюся в беде родную сестру. К тому моменту, когда они приехали в участок, Сюнна уже не винила себя, а на чем свет стоит кляла отца мальчика: – Подонок! Этот подонок Бреки украл его! Словно обезумев, она кричала во весь голос, не обращая внимания на окружающих: – Как он мог?! Мы же хотели все решить в суде! Крепко обняв Сюнну за плечи, Роберт сказал первое, что пришло ему на ум: – Значит, с Кьяртаном все в порядке… если его забрал Бреки. Он тут же пожалел о своих словах – они лишь подтолкнули Сюнну к мысли, что, возможно, Бреки и не причастен к исчезновению ребенка и тот находится в руках у кого-то другого. У Сюнны подкосились колени, и не будь рядом Роберта, она бы грохнулась прямо на покрытый линолеумом пол. – Но он наверняка у Бреки, – еле слышно проговорил Роберт. Они сидели в помещении для допросов с инспектором полиции, который сообщил, что полностью контролирует ход расследования, и попытался их убедить, что поиски ребенка являются абсолютным приоритетом и что в ближайшее время малыш обязательно будет найден. Несмотря на эти заверения, Роберт уловил в голосе инспектора нотки сомнения, но надеялся, что Сюнна этого не заметила. Она не выказывала никакой реакции, и Роберт снова тихо сказал: – Он точно у Бреки. Тут на Сюнну снова накатила волна гнева, и она прокричала инспектору: – Вы уже нашли его отца? А? Найдите его! – У вас есть основания полагать, что это именно он забрал мальчика? – спросил инспектор нарочито ровным тоном, словно намекая на то, что суета здесь неуместна. Сбивчиво и сумбурно Сюнна попыталась донести до инспектора суть их с Бреки судебной тяжбы. Периодически свое слово вставлял и Роберт, который также сообщил полицейскому номер телефона, адрес и место работы Бреки. На соответствующий вопрос инспектора они в один голос заявили, что не могут даже представить себе, кто еще мог бы похитить ребенка. Сквозь слезы Сюнна повторяла: – Обычно я глаз с него не спускаю, но вот сегодня отвлеклась. Он спал себе и спал – и вот такое! Полицейский попросил также продиктовать ему телефон Хейды, чтобы выяснить, не заметила ли чего-либо она. Наконец инспектор спросил: – Значит, в последнее время ничего странного у вас не происходило? Сюнна покачала головой и взглянула на Роберта, который судорожно пытался принять решение, рассказывать ли полиции о потерянных ключах, ночном вторжении и человеке в саду. Жуткое подозрение не покидало его с того момента, как он узнал об исчезновении Кьяртана и стремглав помчался в кафе: не являются ли все последние события звеньями одной цепи? Меньше всего ему хотелось думать, что так оно и есть, поэтому он попытался убедить себя в нелогичности всех этих рассуждений. Сосредоточившись и подключив холодный рассудок, он за пару секунд оценил все за и против и пришел к выводу, что не стоит рисковать своими отношениями с Сюнной. – Ничего странного, – улыбнувшись ей, покачал головой Роберт. – Я, вообще-то, потеряла ключи, – внезапно сказала Сюнна, и у него застучало в висках. – Вот как? – напрягся инспектор, сразу почуяв неладное. – Их у вас не украли? Попыток проникнуть к вам в дом не было? Сюнна пришла в замешательство: – Нет, не думаю. – Было не совсем понятно, на какой из двух вопросов она отвечает. – Но Роберт вызвал мастера, чтобы заменить замки – на всякий случай. – Вот как? – снова повторил инспектор, будто никакие другие слова, чтобы выразить свое удивление, на ум ему не пришли. – А для этого были веские основания? – спросил он, пристально глядя на Роберта. А вот теперь пан или пропал – гнуть свою линию или же рассказать все как есть? Меньше всего Роберту хотелось, чтобы его уличили во лжи. Он опять стал прокручивать в голове возможные последствия, осознавая, что такие долгие размышления, несомненно, покажутся инспектору подозрительными. Ему было трудно мыслить ясно еще и из-за простуды, которая лишала его остатков энергии. – Задняя дверь была открыта, – наконец проговорил он, – в тот вечер, когда Сюнна потеряла ключи. Может, это я сам не захлопнул ее как следует – там иногда замок барахлил. Дом-то старый. В общем, мне было неспокойно, поэтому я и решил сразу поменять замки. – Почему ты мне этого не говорил? – резко спросила Сюнна. – Не хотел, чтобы ты понапрасну нервничала, дорогая. Зачем тебе расстраиваться по пустякам? – Любопытно, – только и сказал инспектор, прежде чем выйти из допросной. Вернувшись некоторое время спустя, он сообщил, что позвонили Хейде, но дать каких-либо дополнительных разъяснений она не смогла. А полиция между тем занималась изучением записей с камер видеонаблюдения, расположенных в окрýге.