– Вам спасибо, – ответил Ари. – Есть новости? – Мы напали на след, – не без удовольствия сообщила Исрун. – Правда? После сюжета в новостях? Кто-то откликнулся? – Да, в отдел позвонил один человек, который утверждает, что узнал парня на фотографии, – сказала она. – Да что вы, правда? – поразился Ари. – Так он еще жив? Как его имя? – Этого я не знаю, – ответила Исрун. – Я не разговаривала со звонившим – мне просто передали его сообщение. Его зовут Торвальдюр. Я подумала, что вы, вероятно, захотите пообщаться с ним напрямую. Ручка и бумага у вас есть? – Секунду. Вооружившись ручкой и обрывком бумаги, Ари снова схватил телефон, и Исрун продиктовала ему номер Торвальдюра. – Благодарю вас. Я позвоню ему завтра утром. Сейчас уже слишком поздно… верно? – Полагаю, да, – ответила Исрун с ноткой сарказма. – Потом расскажете мне, что вам удалось выяснить. Я прямо сгораю от любопытства. – Обязательно. Теперь мы – команда. Это же была ваша блестящая идея показать фотографию в новостях. Да и к Никюлаусу вы по моей просьбе съездили. – А кстати, вспомнила… – Исрун бросила взгляд на лежащий на полу пакет. – Никюлаус передал мне бумаги Мариуса. Там всякие вырезки из газет, банковские книжки и все такое. Помимо прочего, есть письмо от Гвюдмюндюра, из которого понятно, что они с Гвюдфинной предлагали усыновить ребенка Мариуса и Йоурюнн в 1950 году. Из этого, разумеется, ничего не вышло, но, по мнению Никюлауса, лишний раз доказывало, с какой заботой Гвюдмюндюр относился к свояченице и ее мужу. – Любопытно, – отозвался Ари. – Этот Гвюдмюндюр вообще представляется мне неоднозначным персонажем: то его описывают великодушным и заботливым, то – высокомерным и грубоватым. Какое-то раздвоение личности. Или я что-то неправильно понимаю? Вместо ответа Исрун заметила: – Интересная у них там компания подобралась, в Хьединсфьордюре. Никюлаус рассказал мне, что Гвюдфинна обладала своенравным характером, была властной и даже завистливой. Из тех женщин, которые всегда добиваются своего. А Мариус вроде как был простаком, которым понукали все кому не лень. – Йоурюнн наверняка пришлось нелегко, – произнес Ари. – Она была вынуждена отказаться от родного сына, а потом еще переехать черт знает куда, где вечная темень и вогнала ее в могилу. Хьединн, кстати, вспомнил об одном любопытном диалоге, который произошел у него с отцом и, возможно, касался Йоурюнн и ее сына. Ари кратко изложил Исрун то, что услышал от Хьединна. – Странная история, – произнесла Исрун. – Однако мне не верится, что Йоурюнн могла погубить собственное дитя. Как бы то ни было, рождение ребенка у сестры наверняка разбередило старые раны в ее душе, и она еще глубже погрузилась в депрессию. – Вполне возможно. – Но остается главный вопрос. Кем был наш таинственный паренек и какое влияние он оказал на этот узкий круг людей, живших вдали от всех и вся, на краю света? – Вероятно, это выяснится завтра утром, – сказал Ари, и от Исрун не укрылись нотки нетерпения в его голосе. Она даже подумала, не воспринимают ли они оба всю эту историю как какую-то захватывающую игру, загадку, которая является лишь способом отвлечься от рутины в эти долгие зимние дни и решение которой никак не повлияет на их собственную жизнь. Они с Ари будто забыли, что те, кого они обсуждают, не какие-то вымышленные персонажи, а реально существовавшие люди со своими радостями и горестями. И вот теперь, полвека спустя, полицейский и тележурналистка роются, без каких бы то ни было обязательств, в подробностях жизни – и даже в личных документах – абсолютно не знакомых им людей, чтобы выяснить, не совершил ли кто-нибудь из них убийство. От этих мыслей Исрун стало немного не по себе. Между тем Ари продолжал: – Я, кстати, еще надеюсь получить информацию от местной акушерки, что, возможно, прольет свет на те события. – Она что, жива? – удивилась Исрун. – Акушерка, которая принимала Хьединна? – Если бы… Я имею в виду акушерку, которая сейчас работает в больнице Сиглуфьордюра. Она обещала поднять документы того времени. Посмотрим, будет ли там что-нибудь стоящее. – А вы уверены, что акушерка прибыла к ним из Сиглуфьордюра? – Что вы хотите этим сказать? – Ну, вы не думаете, что она, возможно, была не из Сиглуфьордюра, а из Оулафсфьордюра? – Во-первых, они сами были из Сиглуфьордюра, а во-вторых, из Оулафсфьордюра дольше добираться. Но спасибо за идею. Я это завтра проверю. – Завтра и вы, и я будем очень заняты. Честно говоря, мне уже пора ложиться, – заметила Исрун, бросив взгляд на часы. – Рано вставать, утренняя смена. – Ну, у вас хоть какое-то разнообразие есть, – с едва уловимой горечью ответил Ари. – Каждый день не похож на предыдущий. – В чем-то вы правы, – задумчиво произнесла Исрун; видимо, там, на севере, и правда скука страшная. – Но на моей работе люди быстро выгорают, – добавила она, чтобы хоть так приободрить молодого полицейского. – Да и гарантия занятости у нас не ахти какая. Я вот вам завидую в том смысле, что вы сможете служить в полиции до самой пенсии! Она усмехнулась в ожидании похожей реакции со стороны Ари, но тот ответил молчанием. – Ну ладно, – сказала тогда Исрун. – Мне и правда пора отдыхать. Завтра предстоит разбираться еще с одним убийством – наездом на Снорри Этлертссона. – А это дело разве еще не раскрыли? Это ведь тот человек, что похитил ребенка, сбил его, нет? – поинтересовался Ари. – Я видел репортаж в новостях. Судя по всему, он сделал это по той же причине, что и похитил мальчика, верно? Что-то типа мести. Снорри был соучастником нападения на его девушку? В новостях Исрун рассказала, чем завершилась история с похищением, и объяснила причину, по которой Эмиль, возможно, мстил за смерть своей невесты. Никакой версии касательно мотивов убийства Снорри пока не озвучивалось, но Ари, вероятно, сложил два и два. Прежде чем ответить, Исрун подумала пару мгновений, но все же решила ему довериться: – Видимо, так оно и было. Но ради бога, пускай это пока остается между нами. Завтра утром я выйду с этой новостью в эфир. Представляете, какой поднимется скандал, если выяснится, что сын Этлерта Сноррасона насмерть забил женщину? Прошло несколько секунд, прежде чем Ари ответил: – А я вот подумал, что произойдет, если выяснится, что он все-таки этого не делал и что он вообще не имеет к этой истории никакого отношения… 40 Попрощавшись с Исрун, Ари обнаружил у себя в телефоне непрочитанное сообщение от Томаса. В отличие от эсэмэс Исрун оно было не таким резким по тону, но смысл его сводился к тому же: Томас просил Ари позвонить ему. Томас находился на дежурстве, и Ари, не откладывая, набрал его номер. – Привет, профессор. Прошу прощения за беспокойство. Я тебя не разбудил? – Да нет. Что-то случилось? Томас немного замешкался, а потом сказал: – Из больницы пришло известие, которым я хотел с тобой поделиться, профессор. Ари интуитивно почувствовал, что это за известие. – Сегодня вечером не стало Сандры. Отмучилась бедняжка – пришел ее час. Ари молчал, чувствуя, как энергия по капле покидает его. Внезапно перед его внутренним взором предстала картина четырнадцатилетней давности: дождь льет как из ведра, а к дому подъезжает полиция, чтобы известить тогдашнего подростка о том, что его мать погибла в автокатастрофе. – Но ты не принимай этого слишком близко к сердцу. Она ведь хорошо – и долго – пожила. – Спасибо, что сообщил, – только и смог сказать Ари. – Завтра созвонимся. – Завтра ты отдыхай, а в воскресенье увидимся, – ответил Томас. – Спокойной ночи. Ари пожелал ему того же и завершил звонок. Он стоял не двигаясь и вспоминал, как ревел, когда умерла его мать. Слезы лились ручьем, и остановить их не было никакой возможности. Сейчас они тоже подступали к глазам, но на этот раз он сумел их сдержать. Он испытывал смесь горя и сожаления: почему же он так и не собрался с духом и не навестил Сандру? Поднимаясь по лестнице, Ари вновь унесся мыслями в прошлое – в тот холодный осенний день, когда он стоял на кладбище, возле свежей могилы своей матери. Ари лег на кровать рядом с Кристиной, попытался уснуть, но сон все не приходил. Ворочаясь с боку на бок, Ари терзался стыдом за то, что смалодушничал и не нашел в себе смелости попрощаться с Сандрой. Он не сомневался, что будет жалеть об этом до конца своих дней. 41 Вернувшись к себе в квартиру, Исрун тоже не сразу смогла уснуть – у нее в голове все крутились слова Ари. Когда на следующее утро она проснулась, ее первой мыслью было: а что, если Снорри действительно не нападал на эту несчастную женщину? И если он невиновен, на чем основывалось убеждение Эмиля в обратном? Может, дело тут в каких-то подковерных играх, которые вели политические оппоненты против отца Снорри? Мысли проносились в ее голове с бешеной скоростью, и, придя на работу раньше всех, она первым делом решила связаться со своим информатором в полиции. Исрун отдавала себе отчет, что уже переходит всякие границы в их отношениях, хотя слово «отношения» звучало неуместно: несколько лет назад между ними вспыхнул мимолетный роман, тлеющие угольки которого Исрун использовала в качестве зацепки, чтобы выуживать полезную информацию. Они встречались несколько раз, и полицейский не скрывал своего к ней интереса. Однажды вечером Исрун решила перейти к следующему этапу знакомства: переспать с ним и посмотреть, к чему это приведет. Молодой человек ей нравился: он был обходителен и внушал доверие, к тому же обладал привлекательной внешностью. Она пригласила его к себе, а когда дело дошло до секса, то ничего не смогла с собой поделать: на ходу придумав какую-то отговорку, Исрун попросила его уйти. Она почувствовала себя некомфортно с ним наедине, и ей не хотелось, чтобы он к ней прикасался. Сама Исрун прекрасно понимала, в чем тут дело: несколькими годами ранее она стала жертвой насилия, и воспоминания о шоке, который ей пришлось пережить, не отпускали ее и по сей день. И вот теперь этот парень из полиции снова ей понадобился, чтобы получить ответ на один-единственный вопрос: откуда у Эмиля появилась информация о том, что Снорри стоял за нападением на его невесту?