Ворота с визгом поползли вверх, и я въехала в залитый красноватым солнечным светом форт. Внутри оказалось множество военных. Несколько десятков занимались на небольшом плацу посреди форта, и эхо от команд офицера гуляло по крепости. Кто-то копошился у боевых машин – некоторые выглядели странно, будто бы их жевали, – кто-то стоял у входа в небольшое здание, видимо, административное. Я скромно припарковалась почти у самого въезда, вышла из автомобиля и сразу привлекла всеобщее внимание, хотя оделась просто и практично: высокие сапоги на низком каблуке, брюки, легкое пальто. Мое же внимание было направлено на дальнюю стену: там у двух орудий находились несколько человек, и высокую фигуру Люка я узнала издалека. Теперь осталось понять, как к нему попасть. Не кричать же «я здесь!». – Госпожа герцогиня, – ко мне подошел один из офицеров, – я могу вам помочь? Этот молодой человек определенно читал светскую хронику. – Я бы хотела поговорить с супругом, – сказала я, не отрывая взгляда от Люка. Он стоял в окружении военных, и они о чем-то спорили. Кембритч вдруг дернул плечами, завертел головой – и я совсем не удивилась, когда он обернулся. Мы всегда чувствовали друг друга. Несколько секунд он смотрел на меня, криво улыбаясь, затем что-то сказал сопровождающим. Я подняла подбородок выше, тоже глядя на него. – Позвольте, я провожу вас, – раздался голос рядом со мной. – Да, будьте любезны, – откликнулась я и последовала за офицером. Каблуки сапог гулко стучали о брусчатку, которой был выложен внутренний двор. Меня провели к лестнице, предложили руку, чтобы подняться – с непривычки на крутых узких ступеньках можно было и упасть. И я пошла по широкой стене навстречу Люку: собеседники его спускались сейчас по противоположной лестнице, а он стоял и ждал. Наконец я остановилась, разглядывая мужа. Офицер отдал честь и быстро удалился. – Марина, – Люк наклонился, легко поцеловал меня куда-то около уха. – Что ты здесь делаешь? – И ты рад меня видеть, – подсказала я, отмечая его обветренное лицо, щетину и общий усталый вид. Здесь дул пронизывающий ветер, и я, одетая лишь в тонкое пальто, поежилась. – Рад, – согласился он. – Спустимся вниз? Замерзнешь. – Нет, здесь хорошо, – возразила я, разглядывая пространство за стеной. Там, куда хватало взгляда, поднимались укрепления: какие-то валы, рвы, поваленные деревья, окопы… – Вы проделали большую работу, Люк. – Ты приехала, чтобы похвалить меня? – спросил он хрипло и иронично. Снял куртку, накинул мне на плечи. – Нет, – я укуталась плотнее. – Чтобы поговорить. – Ты могла бы позвонить. Я наконец-то взглянула ему в глаза. – Ты тоже мог, Люк. – Я понял, – сказал он с кривой улыбкой и взял меня за руку. – Ты здесь, чтобы поругаться. Спустимся ко мне в комнату? – Поругаться? – усмехнулась я. – Можно даже дважды, – хрипло подтвердил он и погладил большим пальцем мое запястье под брачным браслетом. – Или больше, если останешься на ночь. Я покачала головой и опустила глаза. – Я так соскучился, – сказал он тихо. – Но мне не вырваться, Марина. Хорошо, что ты приехала. В ухе его поблескивала моя серьга – цветок шиповника, рубины и золото, и я некоторое время завороженно смотрела на свою метку. «Я тоже соскучилась», – могла бы сказать я. И так тоскливо было и страшно, что хотелось прижаться, закрыть глаза и помолчать, вдыхая знакомый запах. А потом все же пойти с Люком в его комнату. Мне настолько этого хотелось, что я высвободила руку. И резче, чем следовало, проговорила: – Я не за вниманием приехала, Люк. Мне необходима твоя помощь: нужно как-то достать лекарства и оборудование. Иначе госпиталь в Вейне превратится в похоронное бюро. Из Виндерса нам помочь не могут – только если обделить какую-то больницу. Этого я позволить себе не могу. Муж молчал и хмурился. – Я планирую в ближайшие дни отослать тебя и матушку с сестрой, – наконец спокойно сказал он. – С госпиталем я решу, завтра же всех раненых увезут и распределят по больницам. Я не хотела ссориться. Только не здесь, где из-за бесконечных укреплений на нас свинцовой неотвратимой массой двигалась война. Поэтому кротко попросила: – Не надо. Я нужна здесь, Люк. – Ты обещала, что уедешь по первому моему требованию, – напомнил он. Я легко улыбнулась. – Конечно, я обещала. Ты напугал меня тогда. – Прости. – Мне понравилось, – заверила я. Он хмыкнул, и теперь уже я сжала его ладонь. – Не отсылай меня, Люк. – Это запрещенный прием, детка, – укоризненно сказал он и посмотрел на наши сцепленные руки. – Для меня это хоть какое-то занятие, – голос мой был почти умоляющим. – Если же появится реальная опасность, я не буду сопротивляться, обещаю. – Я боюсь за тебя, – сказал он устало. – А я – за тебя, – нервно парировала я, – но я же не требую, чтобы ты сбежал с фортов. Ну пожалуйста, Люк, – я сделала шаг к нему. – Пожалуйста. Я и дернуться не успела, как он все-таки прижал меня к себе – и мы несколько минут стояли так, греясь друг о друга. Ветер теперь обтекал нас, не хлеща порывами, а будто бы лаская. – Пойдем ко мне, – глухо проговорил Кембритч мне в макушку. Я вздохнула. – Нет, Люк. Он помолчал, прижался губами к виску, коснулся языком. – Мне никто не нужен, кроме тебя. – Знаю. – А я нужен тебе. – Знаю. Но я все еще в ярости, Люк. И из-за этого тоже. Он подержал меня немного и разжал объятия. Сразу стало холодно. За стеной стремительно темнело – солнце садилось в море. – Я провожу тебя до машины, – сказал он. – Надеюсь, список необходимых лекарств и оборудования у тебя с собой? Конечно, он был со мной – перед отъездом я составила его вместе с коллегами. Я отдала лист с записями Люку. – Будут тебе лекарства, – сказал он, прочитав список. – С оборудованием так категорически не обещаю, но сделаю все возможное. Я что-то еще могу для тебя сделать? Я выдохнула, обвила его шею рукой и коснулась губами щеки – обещание стоило награды. И снова развернулась к перерытой земле, продолжая держать мужа за руку. Солнце заливало перепаханный лес красноватым жутковатым светом, и вокруг царила мертвая тишина – и я в конце концов сказала: – Победи в этой войне, Люк. Я знаю, что ты можешь. Сделай это для меня. Он невесело усмехнулся и повторил: – Я сделаю все возможное, детка. Обещаю. В замок я вернулась к ночи, полная непривычного мне умиротворения. После откровений Софи я ехала на встречу с Люком, думая, что опять буду умирать от боли и злости. Эмоции, конечно, никуда не делись: они тлели раскаленными углями под крышкой усталости. Но взрыва не случилось. Ветер на стенах Третьего форта остудил меня, освежил голову, а прикосновения к Кембритчу и вовсе сделали почти счастливой. Выйдя из машины, я достала телефон. «Ты не хочешь узнать, добралась ли я домой?» – пальцы бодро набрали сообщение. А когда я почти дошла до крыльца, пришел ответ: «Я знаю, что добралась. Тебя сопровождают, Марина. Иди уже внутрь». Я хмыкнула, оглянулась: над парком медленно планировал небольшой боевой листолет. Замок нависал надо мной темной громадой, и я поднялась на крыльцо, думая, что Мартин был прав. Я так хочу простить Люка, что, видимо, выбрала свой личный способ договориться с фамильной гордостью – накормить ее досыта его болью и закрыть эту дверь навсегда. В Вейне было спокойно. У раненых дежурили санитарки, на кухне погромыхивали посудой – готовили для наших пациентов на завтра, – и даже операционные были пусты. Доктор Кастер наконец-то пошел отдыхать. Я, проверив обстановку, поднялась в свои покои, приказала дожидающейся меня Марии принести молока с печеньем: нужно было воспользоваться передышкой от токсикоза, которую предоставила Виктория. Но стоило горничной удалиться, как дверь снова открылась и в гостиную вошла леди Лотта. – Еще не ложишься? – Нет, заходите, – я откинула голову на спинку кресла и на секунду прикрыла глаза. – Я только вернулась с фортов. Леди Шарлотта изящно опустилась в кресло напротив. – Я попросила Ирвинса доложить, когда ты вернешься. Как там мой сын?