–Она что-то вспомнила? – Спросил я. Мы стояли в центральном зале музея, и Дебора искала взглядом Эшли. –Сказала, что ей есть что рассказать, но она не уверена. – Детектив уже хотела позвонить девушке, но мы вдруг услышали окрик со стороны служебного входа, у гардероба. –Детектив Тернер! Нам махала рукой маленькая хрупкая блондинка, с забранными на затылке волосами, слабо сплетенными в тонкую косу и, повязанные голубой лентой, в тон ее рабочей форме. –Привет. Это агенты Марлини и Уинстер. – Представила нас Дебора и девушка тут же обвела нас взглядом с головы до ног, будто мы представляли значимость в качестве экспоната для ее музея. –Пойдемте. – Пригласила она и прошла чуть вперед, провожая нас к почти пустому с утра залу. Посетителей в начале рабочего дня было мало и в зале орудовали только сами работники музея, но они, занятые новой коллекцией, завезенной позавчера, не обращали на нас внимания. –Итак, о чем Вы хотели поговорить? – Спросила Дебора, когда мы остановились в дальнем углу зала, усаживаясь на мягкую скамейку, обитую дешевым заменителем бархата. –Мы с Бекки познакомились, когда я покупала книги в магазинчике, где она подрабатывала после школы. Пожалуй, единственное место, куда мать отпускала ее, за исключением самой школы и продуктового магазина. – Причмокнув, начала Эшли. – Я прохожу практику здесь, – она, подняла на меня свои большие серые глаза, чуть увлажнившиеся от воспоминаний, – я учусь в местном университете. Занимаюсь историей искусства, люблю Дюрера. – К чему-то решила пояснить она. –Четыре всадника Апокалипсиса11. – Кивнул я, но девушка опять перешла к теме разговора. –Короче, знаете, если у вас в классах были типичные жертвы подростковых издевательств, то Бекки мне описывать не стоит. Она как раз из их числа. –Тем не менее, вы подружились. – Помотал головой Нолл. Эшли посмотрела на него, будто ожидала укора и кивнула. –Я не знаю, может, я просто пожалела ее. Я пригласила ее вечеринку, который устраивала моя старая подруга и она, к моему удивлению, согласилась. Наверное, достала опека мамаши. – Пожала плечами Эшли. –Но она весь вечер провела в одиночестве? – Продолжила за нее Дебора. –Ага. Сначала к ней клеились какие-то мужланы, но она всех отшивала и под конец осталась одна на том же месте, куда я усадила ее – у барной стойки. Наверное, я виновата, нужно было утащить ее за собой, заставить растрястись, потанцевать, покурить…, – тут девушка запнулась, видимо, опасаясь, что сболтнула лишнего, но мы и ухом не повели и без того зная, что творится на подобных мероприятиях. –Но кое-кто все же проявил к ней внимание? – Чуть напористо спросила Дебора. Эшли неуверенно поморщилась и как-то даже ссутулилась, наверняка, уже жалея, что завела этот разговор. –Я не знаю его и моя подруга, у которой мы отрывались, тоже. Я видела, как один парень подошел к ней и заговорил. К моему удивлению она даже не отшатнулась от него. Было не очень светло, и кругом стоял дым коромыслом, так что сильно рассмотреть мне его не удалось, только в общих чертах. Да я и не придала ему значения. – Она цокнула и помолчала минуту. – Когда я обернулась в следующий раз, парня уже не было, а Бекки сидела с таким лицом, будто готовилась подписать пакт о ненападении. Он, видимо, оставил ее на пару минут, дав поразмыслить, что ли. Ну, в общем, меня снова потащили танцевать, а Бекки так и сидела одна. Я не знаю, пришел ли он за ней или она ушла к нему, но потом я уже видела ее в труповозке. –Вы сказали, что можете описать его только в общих чертах. Почему не сделали этого раньше? – Спросил Нолл. –Да потому что я только вчера все вспомнила! – Как само собой разумеющееся произнесла Эшли. Я угрюмо выдохнул и, поблагодарив девушку, отошел с Ноллом в сторону. –Она назовет нам самые общие характеристики, подходящие под половину парней в Цинциннати и три четверти по всей стране. Я умру раньше, чем мы всех проверим. – С грустью сообщил я. Нолл оглянулся на Эшли и Дебору, которая еще что-то расспрашивала у нее и снова повернулся ко мне. –Хочешь все-таки попробовать гипноз? – Понял он мои намерения. Я посмотрел на девушку, через плечо Нолла. –Нужно позвонить мистеру Бейкеру. Мелинда не должна отказать. – Понадеялся я. –Да и меня все еще заботит Кетрин. Оливер усмехнулся, выдув воздух через плотно сжатые губы. –Я не это имел в виду. – Покачал я головой. – Просто, она так уверенна в этом Алане Пирсе, что стоит его проверить. Я остановился на секунду. –Ну, или попробовать допытаться до Кетрин. Оливер громко расхохотался, чем привлек внимание нескольких сотрудников музея, Деборы и Эшли. –Ну, ну. *** Ад продолжал наступать мне на пятки. Хотя я уже не чувствовал себя на дне Ледяного озера и мог достаточно отчетливо улавливать дуновение свежего воздуха. Воздуха свободы. В то утро, когда мы с Кет проснулись в одной постели, я ждал, что она прострелит мне голову, но так умело, что я не умру, а останусь прикованным к постели инвалидом на всю жизнь. Но она повела себя, как ни в чем не бывало, проснувшись раньше меня, она уже успела принять душ и одеться для очередного испытательного дня и даже достала нам кофе. Я же, напротив, чувствовал себя потерянным. Моя футболка еще помнила влажность ее слез, а проснулся я в обнимку с ее подушкой, пропитанной ее запахом. Мое сердце раскололось, поняв, что это была не моя женщина, и собралось вновь, когда я увидел ее. Она стояла надо мной и улыбалась, как ребенок рождественским утром и протягивала мне чашку с черным кофе. -Я помешала. – Просто сказала она, имея в виду сахар. Я сел на кровати и тупо уставился на нее, как олигофрен на красивую девицу. Она подошла к окну, одернула шторы и, улыбаясь, направила лицо к уже яркому солнцу. -Хорошее утро, Питер. – Почти неслышно сказала она. Я молчал. Говорят, иногда, лучше заткнуться и позволить женщине выговорится. Я не вовремя последовал этому совету. -Деллом сказал, что сегодня мы можем быть свободны. – Она повернулась ко мне, а я, словно, девственник натянул простынь до подбородка. – И мне даже не пришлось идти с ним на свидание. – Она захихикала. Я молчал. -Я хочу пройтись по магазинам. – Ее голос не был таким радужным, но все еще таил в себе надежду. – Чем ты будешь заниматься? – Она села за стол у окна и взяла свое кофе. Я пожал плечами, все еще молча. Я знаю, что она подумала. Подумала, что я жалею, что не хочу с ней говорить, потому что не хочу обидеть. Она думала, что последнее, чего я хотел это проснуться с ней в одной постели. Мог ли я сказать ей, что это первое о чем я мечтаю каждое утро, просыпаясь и последнее, о чем я думаю, засыпая, неважно в одиночестве или нет. И вы еще удивляетесь, почему она ассоциирует любовь с горечью. -Я не буду завтракать. – Ее голос стал горьким и сухим. Она не правильно поняла, но мог ли я обвинить ее в чем-то, если и сам не понимал, почему молчу. Она взяла куртку и ключи и уже в дверях бросила мне через плечо. -Можешь не заправлять кровать. Я, очевидно, захочу спать после марафона по магазинам. Я молчал. Я снова свалился к последнему кругу царства дьявола. *** Если вы думаете, что я глупая ничего не соображающая тетка с гипертрофированным чувством гордости и огромным багажом неуверенности в себе, то вы… правы. Ну, да. Моя гордость родилась впереди меня. Да я неуверенная в себе. Да я вредная и упрямая. Но не «ничего не соображающая». Я понимаю, почему Марлини ведет себя, так, как ведет. Я понимаю все его слова, его поступки, его проступки, даже его молчание. Я понимаю его вину, его обиду и его страх. Он думает, что я все понимаю неправильно, что я дуюсь на него, что я виню его, а я думаю, что он болван. Думаете, я не понимаю, что он хочет быть со мной? Что он до сих пор чувствует себя виноватым за произошедшее в Академии? Что он, возможно, даже любит меня? О, я понимаю! Глупо было бы не понять. Он привык, что никто не будет его любить просто так, что рано или поздно все уйдут, поэтому не пускает к себе никого, строя из себя племенного жеребца-осеменителя, путаясь в случайных связях и трахая всех, кто моложе Тильды Суинтон. Он попытался сделать шаг на сближение, а я убежала, как девчонка. Ну, вообще-то я и есть девчонка и, иногда, веду себя хуже моей дочери, но тот раз превзошел даже меня по глупости. Да я просто испугалась. Я испугалась снова отдать ему все. Вернее не отдать ему все, потому что я и так принадлежу только ему, я испугалась получить мордой об стол. Короче, как вы понимаете, мы стоим друг друга и, как говорит Оливер, нам нужно сойтись, чтобы не испортить жизнь другим ни в чем не повинным людям. И, если честно, я жду. Жду, что Питер, наконец, поймет меня. Потому что, я устала понимать его. Я хочу знать наверняка, но сказать об этом не могу, потому что, как я уже говорила, моя гордость родилась вперед меня. Хотя, может, это была глупость. Я уже ни в чем не уверена. Мой телефон зазвонил как раз, когда я шла к криминалистической лаборатории и, на мое счастье, Райдек, на этот раз, не увязался за мной, а остался смотреть видеозаписи с камер наблюдения. Даже не смотря на экран телефона, я нутром почувствовала, что это Марлини. И даже догадалась почему он звонит. Я сделала большую глупость рассказав ему о докторе Пирсе, вернее, бросив ему крупицу информации и теперь он уж точно как собака с костью, не позволит мне отбрехаться. –Привет, Марлини. – Ответила я на звонок, собравшись с духом. –Привет, Кетрин. Как продвигается расследование? – Спросил он не очень заинтересовано. –Продвигается. – Ответила я в нашем стиле. Он, наверное, улыбнулся. –Хорошо, тебя не беспокоят местные служителя правопорядка? Я удивилась вопросу и на секунду подумала, что, возможно, кто-то наболтал ему про Райдека. –С чего бы они меня беспокоили? – Спросила я ровно. –Ну, нет никого, кто мог бы отпугивать их, пока меня нет рядом. Я рассмеялась, слыша его шутливую интонацию. –Ну, Марлини, я так устала от бессмысленности работы, в которой нет ничего, кроме новых трупов каждый день, что, скорее всего, сама могу отпугнуть их своим видом. Марлини присвистнул и я услышала голоса на его фоне. Один, кажется, принадлежал Оливеру, а другой – женщине. Свидетель?