– Слышу отлично. – Лучше бы не заставлять его ждать, – забеспокоился молодой человек. – Где там ваш психиатр? – Психолог, – поправил Натан. – Я проведу встречу один. Мейер работает отдельно над его профилем, ей не нужно… Дверь в кабинет открылась, и Модис прервал свои невнятные объяснения. Диана положила пальто на стол в центре, переключила телефон в авиарежим и села рядом с напарником. – Прошу прощения, я опоздала, – просто извинилась она. На мгновение в воздухе возникло ощутимое напряжение. Хакер посмотрел на руководителя ИТ-отдела, и тот ответил знакомой ухмылкой. «Забей, взрослые развлекаются», – означала она. Равнодушный к причинам этого фальстарта, юный хакер снова занялся делом. – Так. Звук хороший. Теперь вам должно быть видно, что я пишу прямо сейчас. Все работает? Диана и Натан увидели внизу экрана слова «проба пера» и ответили утвердительно. – Сразу его локализовать вряд ли получится. Я напишу, поймал ли его, или нужно больше времени. Выйду на связь через пять минут. * * * На сайте знакомств купидон натянул тетиву и пустил стрелу в сердце профиля «Гринвар». Рядом с Дианой Натану стало спокойнее, и он понял, как сильно в ней нуждался. Поскольку везде были уши, он сказал по возможности естественно: – Как будешь партию разыгрывать? – Лобовая атака, – решительно ответила Диана. На экране появился подвал базы НАТО, но его расположение невозможно было определить. В центре стоял Виржиль Солал. Позади него рядом с заложницей – две панды со шрамами. Сесилия Варан в наручниках сидела на стуле. Диана, как и планировала, не дала похитителю заговорить первым. – Вчера вечером умерло одиннадцать детей, – сказала она обвиняющим тоном. – В мусорном ведре нашли маску панды. Ваша визитная карточка. – Я не имею к этому ни малейшего отношения, – спокойно ответил Солал. – Они научились этому от вас. – На что вы надеялись? Что меня эта трагедия собьет с толку? Что я теперь все брошу? Сколько дней я уже рассказываю о миллионах нынешних жертв и десятках миллионов будущих, а вы хотите, чтобы я пустил слезу, потому что сегодня утром их стало на одиннадцать больше? Их смерть важнее потому, что они французы или европейцы? – По-вашему, на скамью подсудимых должны попасть только богачи? – уточнил Модис. – Повторяю, «Гринвар» не имеет к случившемуся никакого отношения. Мы не террористы. Мы не бьем без разбора. К тому же мы не идиоты. Мы знаем, что без денег и поддержки крупного бизнеса не будет ничего. Наоборот, только вместе мы изменим мир, и раздельный сбор мусора тут не поможет. – Вы считаете, что рядовой гражданин свободен от ответственности и не должен ничего делать? – удивилась Мейер. – Гражданин? – повторил Солал. – Человеческая природа неизменна. Никто не готов отказаться от комфорта и привычного уклада жизни. Пока есть выбор, люди предпочитают самый легкий путь. Демократия и свобода воли – это прекрасно, но, когда речь об экологии, либо вы идете на жертвы, либо теряете планету. Однако сегодня мы не можем позволить потребителю выбирать между сезонными фруктами и клубникой с другого края земли, между внутренним рейсом на самолете и поездкой на поезде. К сожалению, приходится выбирать за него. Вести его за руку. Нужны законы об обязательствах, как для граждан, так и для крупных компаний. И повторюсь, только работая с крупными компаниями, мы добьемся реальных перемен. Просто они пока не знают этого или хотят еще несколько лет наживаться на разрушительной экономике. Но тупик неизбежен, и, когда капитализм пойдет на уступки, он примет экологические ограничения, как принял все остальные. Нужно лишь подтолкнуть его, но сделать это мирным путем мы уже не успеваем. Мне не нужны деньги, я хочу, чтобы их правильно использовали. Я не хочу ничьей смерти, я хочу изменить мировоззрение. Солал помолчал, будто не до конца был уверен в своих словах. Затем снова заговорил о вчерашней трагедии: – И все же я могу понять убийцу. Он действует радикально, но этому есть объяснение. Восемьдесят процентов энергии, которую потребляет экономика, поступает из невозобновляемых источников. Отсюда следует, что восемьдесят процентов богатства приходится на ископаемое топливо, и чем богаче человек, тем больше ископаемого топлива он потребил. Это софизм, но ваш убийца ударил наугад, туда, где, по его мнению, выше всего вероятность навредить богачам. – Не все семьи, пострадавшие вчера вечером, стоят во главе крупных загрязняющих консорциумов. – Не все, – согласился Солал. – Но мой подражатель, видимо, считал, что восемьдесят процентов успеха – очень неплохой показатель. Мировые предприятия-загрязнители каждый день проводят такой же расчет. Их богатство приводит к миллионам смертей, и они также считают это приемлемым уровнем потерь ради получаемых прибылей. Он передвинул камеру и встал в центр, словно доминирующий на ринге боксер. – У нас остается двадцать процентов невиновных, это верно, – продолжил он. – Тут и начинаются ваши моральные проблемы, не так ли? Но вы требуете морали, а у людей, с которыми сражается «Гринвар», морали нет вообще. Так что, если этот вопрос вас мучает, я отвечу сразу: да, мы будем аморальны. И к сожалению, не исключены случайные жертвы. В нижней части экрана хакер поделился сумасшедшими цифрами: «Подключилось 112 миллионов». Затем: «В процессе. У них отличный хакер. Нужно больше времени». – У вас могут появиться и другие подражатели, – сказала Диана. – Как благоразумные, так и фанатичные. Вы собираетесь оправдывать действия каждого из них? – Отдельные бунтари и волны последователей неизбежны. Увы, мы были к этому готовы. Но поскольку мы упустили все сроки и целые группы населения находятся на грани вымирания, мне нужны все мои воины. Экология без революции – это садоводство. Если быть до конца честным, мир нуждается в электрошоке, и я надеюсь, что революция на мне не закончится. Я надеюсь, что мой гнев охватит и другие умы за пределами нашей страны. У нас больше нет времени, корпорации слишком много его потратили на то, чтобы обогатиться, набить карманы деньгами, которых хватило бы на тысячу жизней. Солал заметил, что тон его стал агрессивным, и сделал два глубоких вдоха, чтобы вернуть самообладание. – Вы думали, мы так и будем устраивать сидячие забастовки и петь песни в защиту планеты? Правительства, лобби и предприятия-загрязнители смотрят на все сквозь пальцы, притворяясь, будто не осознают срочности проблемы, а мы должны сидеть сложа руки? Скажите, что вы думаете, Диана? Ваша вчерашняя беседа с Господом в церкви Святого Михаила что-то прояснила? Натан Модис изумленно оглянулся на Мейер. Если за ней следили, то как давно? Значит, следили и за ним? Диана встревожилась, но попыталась снова взять ситуацию в свои руки. Она вспомнила о медальоне Девы Марии на шее Лоры. – А вы сами? Верите ли вы в Бога, как ваша жена, Виржиль? – Она не верит в Бога, – поправил Солал, – ей просто нравится, что можно кому-то довериться. В любом случае, поскольку десять заповедей заменил уголовный кодекс, нам для поддержания порядка больше не нужны божества. Вот только уголовный кодекс не предвидел величайшего в истории преступления – угрозу нашему выживанию и истощение планеты. Явно устав, Солал потер лицо. Его собеседники тянули время, и это означало лишь одно. Лучше было покончить с этим. Он вернул камеру в исходное положение, чтобы Сесилия Варан снова оказалась в центре. На экране мелькнула панда со шрамом – она сидела за компьютером и яростно стучала по клавиатуре. – Если бы у вас были хорошие новости для «Гринвара», – закругляясь, произнес Солал, – вы бы уже о них сказали. Я так понимаю, банк платить не будет? – Будет, но меньшую сумму, – сказал Модис. – Намного? – Три миллиона, – вмешалась Диана. – Только для вас. Они дают вам шанс уехать из Франции с некоторой суммой. Они проверяют вас. Мы, кстати, тоже. Откровенность психолога тронула бы его, если бы предстоящее не вызывало у него тошноту. Он снова повернулся к Сесилии Варан, не в силах смотреть ей в глаза. В нижней части экрана появилось сообщение: «Цель близка. Регион Нормандия. Еще две минуты. Не дайте ему уйти!!!» Модис вспомнил слова, которые со вчерашнего дня травили душу: «Я знаю, что в конце концов ты поступишь правильно». Как он будет смотреть в глаза дочери? И на себя самого в зеркало, где увидит осуждающие взгляды миллионов умерших. Защищать безрассудных, что ведут нас к вымиранию, или встать на сторону убийцы, который готов убивать, чтобы защитить других? Он потеряет все, но все же поступит правильно. Натан глубоко вздохнул и подался вперед, подбирая слова. Но Диана положила ладонь на его руку. Затем улыбнулась, как бы прощаясь. – Они вышли на вас, Виржиль, – сказала она со слезами на глазах. – Уходите! Солал тут же повернулся к своему хакеру и вопросительно на него посмотрел. На мониторе программа маленького гения безопасников потерянно блуждала, разыскивая их где-то в Финляндии, далеко от реального расположения. Для очистки совести гринварский айтишник еще раз проверил возможные атаки и тут обнаружил вторую, почти невидимую программу, в которой маленький отважный солдат незаметно шел прямо к ним. – Ах ты ж гнида! – воскликнул он, опрокидывая стул и вскакивая на ноги. – Они уже в пятидесяти километрах! Лицо Солала на экране застыло. Новый неожиданный союзник Диана Мейер влилась в его ряды. Но она заплатит за это карьерой и свободой. – Диана… – виновато прошептал он. Затем панда бросилась к камере, и связь прервалась. * * * Кабинет заполонили разъяренные полицейские, и, когда один из них шагнул к Диане, Натан преградил ему путь. – Не трогай ее. Я сам разберусь. Разве мог он час назад подумать, что ему придется заковать тонкие запястья Дианы в наручники? Его руки почти дрожали. – Я собирался сам это сделать, – прошептал он ей на ухо. – Я знаю, – грустно улыбнулась она. Бушующие соцсети воспевали новую героиню, ее имя сделали символом «зеленой революции» во всем мире. А в это время Диана под конвоем двух полицейских шагала по длинному коридору последнего этажа «Бастиона». Все сотрудники высыпали из своих кабинетов: миротворцы и офицеры, хакер и шеф. Она не опустила глаза, мужественно встретила взгляд каждого и вопреки ожиданиям не увидела ни злости, ни презрения. * * *