— Защита… от кого? — Напряженный взгляд полковника вцепился в него, словно когтями. Старик все еще надеялся понять… — Скажем так, от неких других людей, очень мне несимпатичных. — А эльфы тут при чем? — Они просто со мной согласились. — Толик обворожительно (по крайней мере, ему самому так казалось) улыбнулся и отсалютовал поднятым бокалом, потому что условный сигнал последовал еще полминуты назад и пора было спешить, если он не хочет огорчить дорогого шефа. — Приятно было повидаться, но вынужден вас покинуть. Еще через полминуты он здоровался с директором «Альфы», раскланивался, улыбался и одновременно объяснял суровому начальству, куда изволил пропасть и кто его задержал. — О, — чуть шевельнул бровями Раэл, — и полковник Белкин здесь? Надо будет тоже подойти, поприветствовать… А еще, кажется, я вижу господина Джафара… Сударыня, я обещал вас представить… Господин Смит, прошу нас извинить… Таэль-Глеанн?.. — Вы идите, я должен переговорить с господином директором о некоторых нюансах проверки в службе «Дельта»… — В таком случае позвольте откланяться… Красавица грациозно возложила руку на подставленный локоть, одарила директора светской улыбкой и нежным голоском проворковала: — Глаз Дира видел тебя. Бедняга заметно побледнел и на секунду замер, видимо быстро прокручивая в голове свои прегрешения и пытаясь понять, чем заслужил подобную честь. Но ответный поклон и заверения в несказанной радости от знакомства отработал без запинки и почти естественно. — Так вот, касательно вашего проверяющего, — бодро затараторил Толик, делая вид, будто ничего не заметил, а если и заметил, то значения не придал. Его задачей было не утешать высокопоставленного собеседника, а позаботиться, чтобы не кинулся разносить новость по залу, едва только Раэл удалится на пару шагов. — Не знаю, с какой целью он был к нам направлен, но его деятельность почему-то носит несколько однобокий характер, что выражается… — Не хотите же вы сказать, что столь редкостной честью я обязан какому-то ревизору? — холодно произнес Смит, от такой «редкостной чести» наплевав на дипломатические тонкости и невежливо перебив говорящего. — Простите? — изобразил непонимание Толик. — Ах, вы об этой даме… Собственно, это пока исключительно профилактические меры. И вам совершенно нечего опасаться, если, конечно, вы не совершили ничего противозаконного. От вас требуется всего лишь постараться и впредь не подавать повода. Вот, например, вы так и не объяснили мне, почему ваш ревизор сосредоточил свои бурные поиски нарушений на одном-единственном сотруднике. Причем, по странному стечению обстоятельств, именно на том, который вот-вот выйдет на канал контрабанды магических артефактов. — Я понятия не имею ни о какой проверке… — Вы хотите сказать, что директор не ведает, чем занимаются его подчиненные? — Я не могу помнить, чем занимается каждый из моих сотрудников. Давайте я все выясню и потом сообщу вам, о’кэй? — Как скажете. — Толик светски улыбнулся и понизил голос. — А сейчас вы очень правильно поступите, если молча продолжите наслаждаться вечером, не распространяясь о новом знакомстве. — А в чем, собственно, проблема? Я имею в виду, из-за чего вдруг такие крайности? — Мы получили информацию, что в последнее время некоторым господам сильно жмет договор Раэла. И Темная Канцелярия, и Высший Круг обеспокоились и решили принять меры, чтобы обезопасить от искушения людей, пока непричастных к этой авантюре. Когда я могу перезвонить вам насчет внезапной и загадочной проверки? — Я сам вам перезвоню. — Тогда мы договорились. Толик вежливо попрощался и, оглядевшись, направился к столикам, где любимый шеф уже представлял свою даму еще какому-то официальному лицу. Неожиданная просьба о встрече озадачила Мафея. Не сказать, чтобы он испугался, — понятно же, что Доктор не монстр какой и не съест его, даже если будет за что. Просто странно и неуместно это прозвучало. Мэтр Максимильяно в этот раз оказался удивительно немногословен — коротко бросил: «С тобой хочет встретиться Сашин отец, выбери время», — и более ничего не объяснил. Почему, зачем, о чем речь пойдет… даже не подготовишься к разговору. Мафей, конечно, попытался выяснить хоть что-то о предстоящей встрече (уклоняться от нее он и мысли не допустил), но мэтр только нервно поморщился и ответил, что сам не знает. Попросили передать, и все. Почти целый день принц ломал голову, но ни один из дюжины вариантов не казался ни капельки логичнее и вероятнее остальных. Единственное, что можно было утверждать с полной уверенностью, — приватные беседы с отцами девушек еще ни одному кавалеру ничего приятного не принесли. Вечером все эти размышления разом вылетели у Мафея из головы, потому что Шеллар пришел в сознание и все посторонние проблемы сразу прекратили волновать всех занятых с ним целителей. Лишь к концу недели, когда состояние пациента окончательно перестало вызывать опасения и уже никто не сомневался, что выздоровление — лишь вопрос времени, забывчивый юноша опять вспомнил о предстоящей встрече. И подумал, что самый простой способ выяснить, что же хочет от него доктор Рельмо, — это спросить его самого. В воскресенье, предварительно договорившись с наставником и согласовав через Толика время встречи, Мафей несколько раз глубоко вдохнул, преодолевая робость, честно попытался придать лицу выражение серьезного достоинства и отправился в пустую квартиру Виктора, где поджидал в засаде извечный ужас юных кавалеров — Суровый Отец Девицы. В истинном своем обличье доктор Рельмо действительно отличался от мальчишки из Лабиринта только возрастом да еще частично одеждой. На первый взгляд ничего угрожающего в нем не было, но Мафей, уже немного знакомый с этой семейкой, предпочел не подходить слишком близко и внимательно следить за руками. По крайней мере пока не убедится, что Сашин отец не разделяет педагогических методов Кантора и в случае чего пострадает только достоинство и самоуважение его высочества. — Добрый день, коллега, — усмехнулся доктор и кивком пригласил пройти на кухню. — Как твой пациент поживает? Я его уж несколько дней в Лабиринте не видел. Надеюсь, к лучшему? — Да, — неловко кивнул Мафей. — То есть ему лучше. По ночам еще немного лихорадит, ослаб ужасно, боли беспокоят, но можно уже не бояться… Он запнулся на полуслове, словно боясь произнести вслух то самое пугающее слово. — Это верно, — согласился доктор, расставляя на столе чашки, сахарницу и корзинку с печеньем. — Это самое главное. Остальное потом как-нибудь образуется. Я верно понял, до ампутации дело не дошло? — Да об этом и речь не заходила, почему вы решили? — Я только предположил. У меня ведь не было возможности посмотреть. Сейчас уже можно судить, насколько восстановятся функции конечности, или еще рано? Мафей немедленно почуял… не то чтобы явную ложь, но некоторую фальшь и намеренное умолчание, и в несколько секунд догадался: — Это Шеллар вас попросил узнать? — Полагаю, со времени нашей последней встречи он уже успел спросить об этом сам. Но мне теперь тоже интересно. — Мы пока сами не знаем, — вздохнул Мафей, пытаясь понять, действительно ли его позвали сюда, чтобы расспросить о здоровье Шеллара, или это доктор настолько издалека начинает. — Когда хотя бы заживет, будет виднее. Но уже сейчас ясно, что мышцы слишком серьезно повреждены. В теперешнем виде — это костыли на всю жизнь. Чтобы свести последствия хотя бы до возможности ходить с палкой, потребуется дополнительная операция, может быть, не одна. Но это потом, когда он хоть немного окрепнет. — Понятно, — кивнул доктор. — Уровень вашей медицины позволяет хотя бы на что-то рассчитывать, и то хорошо. Передавай его величеству от меня привет и наилучшие пожелания, а теперь перейдем к тому, зачем я тебя сюда пригласил… Да не прижимай ты уши, как нашкодивший кот, никто тебя носом в лужу тыкать не будет, хотя и следовало бы. Ты только в следующий раз, если соберешься выгуливать даму по всяческим помойкам, попроси предварительно наставника показать тебе простейшие приемы магической защиты от инфекции. А то у вас, поросят ушастых, природный иммунитет, а для людей подобные прогулки чреваты неприятностями. Хорошо, что Санька притащила в дом всего лишь сизую лихорадку, которая передается только через кровь. А если бы она там что посерьезнее подцепила? С контактным или воздушно-капельным механизмом передачи? Ты представляешь себе, что могло произойти? — Простите… — пристыженно пробормотал Мафей, с ужасом представляя себе бедную Сашу в сизых пятнах. — Я… я больше не буду… Я спрошу, обязательно… — Зачем тебе вообще это понадобилось? — Я хотел познакомить Сашу с Шелларом. — И это не могло подождать месяц-другой? — Я боялся, что… ну… — Я понял, — вздохнул доктор. — Но на будущее заметь себе, что подобные виляния, умолчания и эвфемизмы выглядят жалко и непрофессионально. Врач должен уметь называть вещи своими именами и произносить слово «смерть» без дрожи в голосе и стыдливого ковыряния пальчиком Витькиного стола. Итак, я хотел бы услышать от тебя внятное и четкое изложение загадочной истории о некой девочке с крашеной прядью, которую вы с Санькой никогда не видели, но тем не менее намереваетесь от чего-то спасать. — Она вам и это рассказала? — пробормотал Мафей, не поднимая глаз. — Она не рассказала мне вообще ничего. Но, пока она болела, ей было не до щитов, и я наслушался от нее таких мыслей, что почувствовал необходимость вмешаться во все ваши безобразия. Или хотя бы получить представление, что происходит вокруг моей дочери и чего мне следует ждать. Позже объясню почему. Итак? Мафей в раздумьях уставился в чашку. — Саша говорила, в вашей школе пророчества и предсказания имеют немного другой механизм? — Как это происходит в эльфийской магии, я тоже в курсе. Макс мне рассказывал. — Тогда вы понимаете, что ситуации из моих снов не меняются от простой коррекции исходных. Наставник объяснял мне, что для этого нужно уметь определять особые точки расхождения и вмешиваться строго в нужный момент и нужным образом. И если момент особо чуткие и квалифицированные прорицатели могут определить хотя бы иногда, то способ вмешательства определить вообще невозможно. Случайные попадания в точку тоже бывают, но они настолько редки, что мне на подобное рассчитывать не приходится. Хотя бы потому, что с моими предсказаниями это уже один раз случилось… Надеюсь, вам кто-нибудь уже рассказал? — Нет, — заинтересованно качнул головой доктор. — Но если об этом конкретном случае тебе хочется умолчать, я не буду настаивать. Мне, конечно, интересно, но не более. Мысль, которую ты пытаешься до меня донести, я понял и без подробных примеров. Мне одно непонятно: как вы собирались спасать героиню твоего сна, если ты сам минуту назад объяснил, что это невозможно? — У меня есть одна теория, и я хочу ее проверить. Для этого мне нужно оказаться на месте событий в нужный момент, именно мне, лично. Поэтому я пытался узнать у Саши, кто эта девочка и где ее найти. Я подумал, что она может быть связана с вашей семьей. Все-таки мне никогда не снились незнакомые люди, ни до, ни после того, а этот сон я увидел после нашего с вами знакомства в Лабиринте. — Как она выглядела? Ты уверен, что это была не Саша? Какова вероятность, что ты не узнал ее в более позднем возрасте? — Не знаю… Я подозревал. Я долго к ней присматривался. Но определить не смог. Понимаете, эта девочка из сна… Она была точь-в-точь как вы… В смысле, молодой вы в Лабиринте. Только девочка. Доктор задумался. — Пол ты определил по одежде, по другим признакам или чувствовал магически? — Не могу сказать. Я просто знал, что это девочка, а вот откуда… — Хорошо. Объясни, что с ней случилось, и опиши место, где все произошло. — Там была огромная белая змея, — честно попытался Мафей. — Живая, нарисованная, муляж, голограмма? — тут же уточнил доктор. — Понятия не имею! Я никогда не видел ни живых подобных змей, ни так натурально двигающихся фантомов. — А что она там делала? — Висела над стойкой. — То есть это был бар, или клуб, или нечто подобное? — Нечто подобное, — уныло согласился Мафей, невольно вспоминая трехчасовой допрос, который учинил ему прошлым летом кузен. — Танцы, стойки с выпивкой, столики с едой и много людей. Некоторые в карнавальных костюмах. Вам тоже описать все подробно, как и Шеллару? В отличие от него вы, может быть, видели это место раньше… — Если бы ты видел его снаружи и мог изобразить вывеску… — невесело усмехнулся доктор Рельмо. — А интерьеры у нас сейчас могут быть не настоящими, а, как ты удачно выразился, фантомными и меняться чуть ли не каждый вечер по любому поводу — сезон, праздники, мода, актуальная тема, заказ клиента или желание левой пятки владельца. — Но стол не может быть фантомом, — забеспокоился Мафей, — на нем же посуда стояла… — Нет, основа настоящая, иллюзорен только вид. Вот, например, настоящий Витькин стол. — Доктор для наглядности хлопнул по столешнице ладонью. — Раздолбанная рухлядь, которой место в цехе вторичной переработки. Но если воткнуть в него в нескольких местах специальные мини-проекторы, ему можно будет придать вид хоть модной дизайнерской мебели, хоть бесценного антиквариата семнадцатого века, хоть вообще монолитного куба из чистого золота. Поэтому искать место по твоему описанию — занятие практически безнадежное. А что там произошло?