– Попробуйте Машку остановить. Охота посмотреть, как у вас получится… – Что получится? – Маша вернулась, успев надеть джинсовую куртку и ботинки с высокой шнуровкой. Волосы она убирала в хвост, держа во рту резинку. За спиной её болтался армейский рюкзак. – Я хочу, чтобы вы, Маша остались. – повторил учитель. Глаза её стали большими и темными. Руки опустились, и волосы вновь рассыпались по плечам. – Почему? – спросила она. – Вы ведь тоже попали под влияние Зверя, так ведь? – она кивнула. – Есть вероятность, что он вернется домой. И если никого не найдет… – Точно рванет в деревню. По следам. – закончила Маша. – Хорошо. – она стащила рюкзак и посмотрела на Ласточку. – Я останусь. Бабуля должен знать, что здесь его ждут. Прощаясь на пороге, Лумумба сказал Таракану: – Одну ночь вы продержитесь, я уверен. Главное, не причиняйте ему вреда. Отгоняйте, разговаривайте – так же, как делали это сегодня. А мы постережем здесь. Если зверь придет сюда – я постараюсь понять, как его заколдовали и тогда придумаю контрзаклинание. Если же он пойдет за детьми… Следующей ночью мы обязательно будем у вас. Ну… ни пуха! – К черту. – Таракан с Ласточкой пошли к калитке. Маша только вздохнула, провожая их взглядом. Когда мы остались втроем, установилась неловкая тишина. Лумумба, упав на стул и налив себе чаю, задумался. Я знал, что в таком состоянии его лучше не беспокоить. Маша так и осталась стоять у проёма двери, прислонившись к стене. Казалось, она тоже о чем-то напряженно думает, даже губами шевелит от напряжения. А я не знал, куда себя деть. Стул подо мной уже предательски поскрипывал, но встать и размяться я не рискнул. Ловкости такой, как у наставника, у меня нет, еще сломаю чего… – Почему вы нам помогаете? – вдруг спросила Маша. Лумумба с трудом сфокусировал на девушке взгляд. – Зачем? – повторила она. – Какая вам от этого выгода? Учитель печально усмехнулся. – А вы уверены, что люди живут исключительно ради выгоды? – спросил он. – Вот ваш Бабуля… Он что, имел какую-то выгоду с того, что помогал детям? – Маша покраснела, но упрямо мотнула хвостом. Кулачки её были крепко сжаты. – Конечно же, вы думаете, что я и ваш Бабуля – две большие разницы. – продолжил Лумумба, отхлебывая чай. – И будете абсолютно правы. Но, поверьте мне, Машенька, мир – не без добрых людей. Как раз наоборот: в жизни всё строится на доверии. Честность, доброта, благородство – всё еще не пустые звуки. По крайней мере, пока на земле есть такие люди, как ваш Бабуля. Как Таракан. Как вы с Ласточкой и Обрез. – Как вы, бвана… – тихо добавил я. – Как я. – не стал отпираться Лумумба. – Вам просто нужно немножко нам поверить, Маша. – он допил чай и деятельно потер руки. – Ну… Хватит рассиживаться. До вечера еще куча времени, можно многое успеть. Наверное, она просто устала сопротивляться, быть против всех. Понимаю, сам через это прошел… В какой-то момент невыносимо, до визга, хочется перестать решать всё самостоятельно, и просто подчиниться кому-то, кто знает, как надо. И еще я понял, почему испытал ревность. Маша теперь смотрела на Лумумбу точно так же, как я. – Что нужно делать? – спросила она. – Я надеялся, что вы не откажетесь побыть гидом. – обратился к ней наставник. Как вы понимаете, мы с Ваней люди пришлые и в городе ориентируемся плохо. – Хорошо. – она одернула курточку и провела руками по волосам. В глазах её мелькнула былая строптивость. – Но если вы ему навредите… Лумумба нетерпеливо её прервал, направляясь к двери. – То вы навредите мне. Я уже понял. Полицейский участок располагался ровнехонько напротив Агентства, на другой стороне улицы. Они были похожи: старинные купеческие дома, с кирпичным цоколем и деревянным верхом. Высокие крылечки, крашеные зеленой краской, такие же наличники на многочисленных, тянущихся вдоль улицы, окнах… На обоих зданиях не было никаких знаков отличия: ни вывесок, ни памятных табличек или указателей, что же за заведения располагаются по данным адресам. Наверное, и так все знали. Маша заходить внутрь категорически отказалась, обещав подождать на лавочке в ближайшем скверике. Буквально через три минуты я начал ей завидовать: более суконного, затхлого и неуютного заведения мне еще не встречалось. Лица полицейских, встретившихся в коридоре, были сплошь неприветливы и будто заранее подозревали нас во всех смертных грехах. К тому же, внутри было сильно накурено – сизый махорочный дым буквально стелился, затрудняя видимость. На столике в приемной стоял хрустальный, но до того засиженный мухами графин, что самого стекла и видно не было. Ни за какие коврижки не согласился бы пить воду из этого графина… – Чем обязан? – рыкнул полицеймейстер, когда нас наконец провели в его кабинет, и пыхнул исполинской самокруткой. Ну, по крайней мере, мы выявили источник распространения дурного запаха… – Если для этого есть какая-то возможность… – витиевато начал наставник, – не позволено ли будет узнать, как продвигается расследование убийства Яна Живчика. – А вам-то что за дело? – всё так же неприветливо, но более спокойно, спросил Штык. – Ну как же… – Лумумба развел руками. – Убит коллега по цеху. Я хочу знать: стоит ли и мне волноваться за свою жизнь? Честно говоря, я и сам не понимал, зачем мы приперлись в участок. По-моему, учитель действовал по какому-то наитию. Мы вроде бы шли в Агентство, разузнать о вознаграждении за Мать Драконов, но, когда Маша упомянула – в ходе лекции о городских достопримечательностях – что напротив располагается полицейский участок, он резко сменил курс, направив стопы к соседям. – Вы были знакомы? – буркнул Штык, подозрительно переводя узкие глаза с меня на Лумумбу. – Нет, но… – По какой надобности в нашем городе? Что делали у Мадам Елены? – Послушайте, господин Штык. – Лумумба без приглашения уселся в гостевое кресло. – Всё это есть в подробнейшем рапорте, который не далее как вчера, составил с наших слов ваш сотрудник. Я же хотел… – Мне плевать, что вы хотели! – вдруг заорал полицеймейстер. – Мне так же плевать на этого дохлого мага! Будь моя воля – я бы всех вас сам, лично, ставил бы к стенке! Развели в стране барррдак! Наррркоманы! Над городом летают драконы, людей превращают в домашнюю скотину, а я должен расследовать смерть какого-то мошенника! – Насколько мне известно, драконы больше городу не угрожают. – флегматично заметил учитель, составив ладони домиком и глядя на кончики пальцев. – К тому же драконы, а так же иные другие маганомалии – забота не ваша, а вашего коллеги через дорогу. – Коллеги? – Штык вытер лицо большим красным платком и запихал его в карман кителя. – Третьего дня городскую стену штурмовал динозавр. Ему было наплевать на то, что он – маганомалия. И уж тем более на то, какому ведомству он, динозавр, подчинен. Зверюга просто хотела жрать. А Шаробайко выделил на поимку гиганта шесть единиц огнеметов. Всего шесть! Сказал – нету фондов. Двое охотников были убиты. А теперь разгадайте загадку, господа маги: охотники убиты маганомалией, и она – ведомство Агентства. Но Запыленный, создатель аномалии, – человек. Кто преступник: орудие, или его создатель? Кого наказывать? – Вы уверены, что это был динозавр? – спокойно спросил Лумумба. Я думал, полицеймейстера хватит удар. Он покраснел, открыл рот и начал хватать воздух, как рыба. – Простите, я поясню… Это был действительно динозавр – древняя исполинская рептилия, а не какой-нибудь сказочный зверь? Мифическая Лернейская гидра? Цербер? Птица Рух? Зарычав, Штык с трудом выдрал себя из кресла и поковылял к обширному шкафу, занимающему одну из стен кабинета. Рванув створки, он стащил с полки яркий глянцевый том и бухнул на стол перед Лумумбой. На обложке красовался огромный зверь, и имелась золоченая надпись: Большая Энциклопедия Динозавров. Штык открыл книгу на закладке. – К сожалению, всё, что удалось отыскать в остатках городской библиотеки – книжка для детей. – проворчал он. – Но оказалось, этого достаточно. Вот! – он ткнул пальцем в красочное изображение. – Вот эта тварь. Или очень похожая. – Аллозавр. – прочел наставник и присвистнул. – Грозный противник. – Огнеметами загнали в яму с кольями и расстреляли разрывными. – пояснил Штык. – Но двух бойцов он успел затоптать. – Мне очень жаль. – сказал Лумумба Полицеймейстер ответить не успел. Дверь кабинета с грохотом распахнулась, ударив ручкой в стену, а на пороге возник фон Цаппель – градоначальник. – Ага! – уперев руки в бока, он и вправду был похож на циркуль. – Вот вы где! – обращался он, как ни странно, к Лумумбе. – А я вас с самого утра ищу! Пройдемте! – и он, не глядя на полицеймейстера, властно ухватил наставника за рукав. Тот, к моему сожалению, возражать не стал. А жаль. Только интересный разговор начался… – Одну минуту! – тактично высвободив рукав из цепких пальцев, Лумумба вернулся к столу Штыка. Извлек из жилетного кармана большую, туго скрученную сигару и вручил её полицейместеру. Подмигнул ему, хитро постучав себя по носу, и вышел. Цаппель провел нас дальше по коридору, пропустил сквозь узкую, как вход в пещеру, дверь и мы оказались в совсем, совсем другом месте, нежели полицейский участок. Здесь было тихо и пусто. Не витали клубы махорочного дыма и никто не топал грязными сапожищами в прогнившие половицы. Никто не тащил проституток, и не ругался хриплым, надсаженным голосом. Никто не усаживал вдоль стены пьяниц с разбитыми носами и уголовников в наручниках. Воздух здесь был сух и прохладен. Пол покрывали мягкие ковры богатых расцветок, в простенках высились вазоны с ухоженными фикусами, а прозаический вид из окон скрывался под водопадом из шелковых французских штор. На фундаментальной дубовой стойке благоухал роскошный букет, вставленный в хрустальную чистую вазу. Рядом выстроились разноцветные телефоны. Лумумба, остановившись, одобрительно огляделся. – Вот это я понимаю: учреждение. – заявил он, поводя вокруг восхищенным взором. – Так и хочется пустить слезу по ушедшей эпохе канцелярита и бюрократии. Цаппель скромно опустил бледные глазки. – Стараемся, господин Лумумба. Поддерживаем, по мере сил… Иначе мы станем анархией, а анархия, как известно, э… – Мать порядка. – напомнил наставник. Цаппель смутился. – Ну да, конечно… вы правы, наверное… Порядок и хаос… две стороны одной медали… – наконец мы добрались до ресепшена, за которым сидела миленькая барышня в прозрачной блузке и кудряшках. – Стэллочка! – искусственно обрадовался Цаппель, будто не ожидал у себя в приемной узреть эдакое чудо. – Сделай-ка нам чайку… И распахнул дверь в просторный, как зал ожидания на вокзале, кабинет. – Ну, чем мы можем служить отцу, я не побоюсь этого слова, города? Опоре, я не погрешу против истины, нашей нации? – вопросил Лумумба, устраиваясь без приглашения в самом большом гостевом кресле. Цаппель поспешно проследовал к своему месту: резному черненому трону, установленному за обширным столом со слоновьими ногами и столешницей зеленого, немного вытертого сукна. Устроившись, он поочередно поправил стопку лежащих с краю бумаг, хрустальный шар, служащий, видимо, пресс-папье, набор самопишущих перьев в красивом серебряном подстаканнике, открыл и закрыл несколько ящиков… Мы ему не мешали. – Видите ли, – наконец начал он. – У меня к вам дело. – Это ничего. – благосклонно кивнул наставник. – Я готов вас выслушать. – Точнее, просьба. Еще точнее, вопрос…