– Не так надо. – учитель был спокоен и сосредоточен. – У нее в легких вода, а ты пытаешься наполнить их воздухом. – я только хлопал глазами, не понимая, что он имеет в виду. Попытался что-то сказать, но не смог. – Переверни её, положи ребрами себе на колено, и… похлопай по попке. – и он показал руками, как именно надо хлопать. – Давай, чего ждешь? Я сделал, как он велел. Если Маша, очнувшись, поймет, что я прикасался к её драгоценной попе… Лучше об этом не думать. Зажмурившись, я отвел руку для очередного хлопка, и тут она, на счастье, закашлялась. Вода полилась из её горла, как из ушата. Придя в себя, она долго сидела на песке и смотрела на воду. Иногда вздыхала. Иногда – вытирала слёзы. Я сел рядом с Машей и взял её за руку. Так мы встретили рассвет. А потом пошли обратно в город, в нашу гостиницу. Про Зверя она так ничего и не сказала. А я не спрашивал. …Около восьми мы наконец-то добрались до своей нынешней резиденции. Перед «Гарцующим пони» было людно. Я удивился: с чего вдруг наша гостиница стала такой популярной? Рядом со входом было припарковано сразу два автомобиля: черный, с глухими стеклами, "Лексус" и длинный роскошный "Понтиак" цвета "коричневый металлик". Дальше, на углу, как бедный родственник, притулился серенький тарантас со значком управления полиции. Роскошные тачки, естественно, вызывали нездоровый интерес мальчишек, бродячих собак и прочей публики. Среди присутствующих можно было отметить двух бугаев в косоворотках и смазанных салом сапогах; здесь же отиралась парочка молодчиков в черных, с искрой, пиджаках и лакированных штиблетах. Не иначе, охрана Хозяев роскошных тачек. Рядом с серым тарантасом стояли несколько полицейских, безуспешно делая вид, что они просто вышли погулять. – Как вы думаете, бвана, отчего спозаранку стольким людям вдруг приспичило прогуляться у нашей гостиницы? – и не подумав приглушить голос, спросил я. – А это они по наши души пришли. – охотно объяснил наставник. – Вчерашние события сделали нам неплохую рекламу, и народ спешит воспользоваться услугами господ магов. – А как же полиция? – Ну, у всех свои нужды. – усмехнулся учитель. – Градоначальник к нам уже обращался, так почему бы его примеру не последовать и полицеймейстеру? Пока мы пробирались к двери гостиницы, меня пару раз толкнули в спину, а Маше злобно шипели вслед. – У, нашла себе дружков. – Да она и сама не лучше. – Давно пора их всех перевешать. Сколько можно терпеть? – Ага… А они в тебя файерболом… – Наркотики сжигать надо, тогда и бестий этих не будет… Странно. Вчера на нас никто внимания не обращал, а сегодня, прямо с утра, что-то не жалуют. На заднем плане, задрав ногу на колесо «понтиака», стояла огромная псина и смотрела прямо на меня. Что-то много у них в городе бродячих собак… Или это один и тот же пес? Вроде у того одно ухо было черное и обвислое, а у этого – пятно на глазу… Нет, всё-таки не тот. – И что же нам делать? – спросил я, распахивая дверь в фойе и пропуская Лумумбу и Машу вперед. – А ничего не делать. – ответствовал благодушно наставник. – Поднимемся в номер, закажем свежего кофе… Из плетеного кресла поднялся полицеймейстер собственной персоной. По бокам его, вытянув руки по швам, материализовалась пара дюжих молодцов. Мы с учителем предугадывали и такой поворот событий. Молва о местонахождении клада наверняка облетела весь город. Неудивительно, что многим пришла охота поучаствовать в поисках. Золото ведь было украдено из государственного банка, и личной собственностью Цаппеля, строго говоря, не являлось. Скорее всего, Штык хочет, чтобы Лумумба раскрыл секрет. У окна, в другом плетеном кресле, я вдруг увидел господина Дуриняна, виноторговца. Тот безуспешно прикрывался развернутой газетой, но эти тонкие усики и лаковый пробор могли принадлежать только ему. – Именем закона вы арестованы. – Штык достал наручники. – Вы имеете право хранить молчание… – Позвольте. – удивился наставник. – сначала хотелось бы услышать, в чем нас обвиняют. – В убийстве господина фон Цаппеля, градоначальника. – и Штык кивнул своим молодцам. Мы с Машей застыли, выпучив глаза, да и Лумумба несколько посерел лицом. – Убийство? – тихо спросил он. – Когда это произошло? – Вопррросы буду задавать я. – Штык нетерпеливо дернул подбородком. – И совсем в дррругом месте. Извольте подчиниться. – Хорошо. – учитель протянул руки и полицейский быстро захлопнул браслеты. – Убийство меняет дело. Пройдемте. Надеюсь, мои стажеры, в отличие от меня, могут быть свободны? – Так как вы являетесь убийцей, ваши ученики, соответственно, становятся сообщниками. И ответят по всей строгости закона. Лумумба моментально стряхнул наручники, а затем протянул их полицейскому, брезгливо держа двумя пальцами. – Вы бросаетесь необоснованными обвинениями, герр Штык. Я готов пройти с вами в управление, чтобы всесторонне изучить преступление и найти виновного, но подвергаться голословным нападкам не имею желания. – Я сам был свидетелем тому, как вы удалились вместе с Цаппелем к нему в кабинет! – процедил полицеймейстер. – Это было днем. – спокойно сказал учитель. – Куча народу видела, как мы вышли из управления, попрощались с градоначальником и направились в гостиницу. – Все знают, что он подрядил вас отыскать клад. – Не отыскать. А всего лишь узнать у покойной супруги, где он находится. – У покойной? – выкатил глаза полицеймейстер. – Что вы мне тут ваньку валяете! Какие могут быть разговоры с покойниками! Вокруг нас начал накапливаться народ. Управляющий, пара горничных, три носильщика в тускло-коричневых, с желтым кантом, тужурках, повар из ресторана – его крахмальный колпак подпирал потолок. Внутрь просочилось даже несколько зевак с улицы. Все внимали, раскрыв рты: новая сенсация городу обеспечена. Уже по привычке я огляделся в поисках пса. Странно, что его нет. А я уже как-то привык…Еще я одним глазом следил за Дуриняном, гадая, какой из роскошных авто принадлежит ему: Понтиак или Лексус? Решил, что скорее Лексус. Армянин то и дело высовывал любопытный нос из-за газеты – тоже прислушивался. Его можно понять: спешил к магу, наверняка имея какую-нибудь животрепещущую просьбу, и теперь вынужден ждать, чем закончится спор с полицией. В случае, если нас арестуют – Дуринян в пролете… Интересно, кому принадлежит второй автомобиль? Как бы отвечая на мой вопрос, одна из дверей дальше по коридору распахнулась и перед нами возник Ростопчий, Михайла Потапович. За ним угадывались кафельные стены и громко шумела вода. Промышленник на ходу вытирал руки обширным, в красную клетку, платком. Завидев Лумумбу он хрюкнул и стал решительно продираться сквозь толпу. – А, Штык! – проревел он так, что становилось ясно, кто здесь на самом деле главный. – И у тебя проблемы? Тогда становись в очередь. Я первый пришел. – Я здесь не по частному делу, а как представитель власти. – отчеканил полицеймейстер. – Произошло убийство, и господин маг является… – он кинул опасливый взгляд на учителя, – важным свидетелем. Так что, попрошу. – щуплый полицейский попытался плечом оттеснить Ростопчия, но тот не двинулся с места. – Да хоть чертом лысым пусть является. Этого проныру Живчика убили, а мне срочно требуется маг. Подождет твое расследование. Мертвецу-то уже всё равно… – Убит градоначальник. – зашипел сквозь зубы Штык. У него дергался глаз. – Дело государственной важности. – Кнут убит? – тихо переспросил Ростопчий. Он весь преобразился, будто медведь, учуявший колоду с медом. – Когда? В его кабинете уже побывали? А дома? Много народу в курсе? – Да я сам узнал час назад. – буркнул Штык, успокаиваясь. – Тело обнаружили рыбаки, под мостом… К берегу прибило, застрял в камышах. – он непроизвольно сглотнул и поправил галстук. – Кабинет я опечатал, домой к нему молодцов послал – тоже чтоб опечатали, у него там наверняка бумаги. А сам – сюда. Они вчера с этим, – он кивнул в сторону Лумумбы, – На кладбище собирались. – Ага… – Ростопчий что-то прикидывал про себя. – Значит, это не пустой был треп. – говорил он так, будто Лумумбы рядом не было. – Какой треп? – переспросил Штык. – А, тебя ж тогда не было… – вспомнил промышленник. – В тот вечер, когда Живчика грохнули, мы все у Ленки сидели. Он трепался, будто умеет с зомби разговаривать. Смекаешь? – промышленник многозначительно поднял бровь. – А Цаппель за это ухватился! – будто прозрел Штык. – Господин Лумумба. – вспомнил полицеймейстер. – Кроме вас и фон Цаппеля, кто еще присутствовал на кладбище? – Мои ученики и понятые господина градоначальника. – ответил учитель, и нетерпеливо поморщился. – Слушайте, мы так и будем торчать в фойе? Вам не кажется, что назрел конфиденциальный разговор? – и он обвел взглядом толпу. – Может, поднимемся ко мне в номер? – Нет! – вдруг засуетился Ростопчий. – Поехали ко мне… – и, взяв Лумумбу за рукав, потащил к выходу. – Пааазвольте. – Штык перегородил дорогу. – Это – полицейское дело. – Да ты что? – выкатил глаза Михайла Потапович. – Совсем нюх потерял? Да я тебя… – он занес кулак, будто бить людей для него – обычное дело. Лумумба, спокойно взяв его за запястье, руку отвел. Видно было, что Ростопчий сопротивлялся, но учитель оказался сильнее. – Господа… Льстит, что вы оба проявляете внимание к моей скромной персоне, но… – он брезгливо отпустил Ростопчия, – Не будем мешать правосудию. Бытовыми делами я смогу заняться после того, как поговорю с любезнейшим господином полицеймейстером. – и кивнул полицейским. – Прошу, господа. Раньше сядем – раньше выйдем. – Вы тоже. – впервые Штык обратился к нам с Машей. – Во избежание распространения нездоровых слухов.