– А здесь – он кивнул на огромную, больше всего похожую на оцинкованный бак от стиральной машинки, цистерну, – Пиво. Наш собственный сорт, "Живое Ухмельное". Может, пробовали? – Не доводилось. – мотнул головой Ванька. – А вот мы сейчас это исправим! Веселость его была показная, натужная. Наш хозяин почему-то очень нервничал. Он что-то крикнул по-армянски ближайшему человеку с автоматом, и тот, кивнув, убежал. Через пять секунд вернулся, неся три кружки. Я непроизвольно сглотнула: были они запотевшие, золотисто и медово поблескивающие, прикрытые белоснежными шапочками из пены. Выпив, Дуринян и Ванька в упоении прикрыли глаза. Я тоже отхлебнула – в этой духоте очень хотелось холодненького, но остальное отдала назад. Бабуля, я уверена, ни за что не разрешил бы мне пить… – Дальше, дальше, тут уже нечего смотреть. – увлекая нас, Дуринян бодро застучал каблуками по лестнице, ведущей куда-то вниз, в подвал. Внизу автоматчиков не наблюдалось. Было гораздо прохладней, тянул сквознячок, в котором присутствовал затхлый и сырой, какой-то грибной запах. – Ну вот… – мы остановились рядом с огромными, метра по три в диаметре, бочками. – Это наши коньяки. Точнее, коньячные спирты. В высоких кругах принято считать, что наименование «Коньяк» можно давать только тем напиткам, которые произведены в провинции с соответствующим названием… – армянин презрительно вскинул голову. – Ну и ладно. Ну и пожалуйста. А на выставке в Мелитополе мы первый приз взяли. – Это те, которые сглазили? – спросил Ванька. Дуринян кинул на него неожиданно злобный взгляд и засопел. – Нет, это другие. – буркнул он после паузы. – Не желаете отведать? И, не дожидаясь согласия, наклонился к бочке: невысоко над землей из нее торчал краник. Рядом, на столике, располагался ряд небольших стеклянных кружечек. Взяв одну, он нацедил на донышко золотой жидкости. Поднес к носу, сладострастно вдохнул и передал кружечку Ваньке. Взяв вторую, проделал ту же процедуру и отдал мне. Я испуганно замотала головой. – Попробуйте, барышня, – с нажимом сказал Дуринян. – Вам понравится. Я не хотела, честное слово! Но он сунул кружку прямо в лицо, и пришлось её взять, а то испугалась, что она опрокинется, и это всё потечет за пазуху… Никогда в жизни не пробовала коньяк. Собственно, кроме домашней вишневой наливки Бабули я вообще ничего "такого" не пробовала, и поэтому было интересно. Жидкость обожгла язык, в носу смешно запузырилось, а в голове раздался звон, будто меня огрели по макушке золотым молотком, завернутым в дольку лимона. От неожиданности я чихнула, а потом рассмеялась. – Ну, вот видите! – оживился наш хозяин. – "Герцог Алайский", три звезды. А это вот, извольте… – он побежал к следующей бочке, – "Голубая змея". Тоже три, хотя по вкусовым качествам не уступает пятизвездочным. Ваше здоровье! – и нам вновь протянули по кружечке. На сей раз напиток был цвета благородной дубовой коры. И более терпкий, более жгучий, что ли… Я только намочила язык, а Ванька, с видом заправского знатока, пригубил. Кружечку он держал не как положено, за ручку, а подставив широкую, как том Достоевского, ладонь, под донышко. Глаза у него были добрые-добрые, и такие синие, что я испугалась. – А вот еще… – взяв одной рукой под локоть, а другой обняв за талию, Дуринян повел меня к третьей бочке. Делал он это вроде бы вежливо, и вырываться, чтобы не показаться грубой, я не стала. – Наша гордость. – он постучал кулаком по деревянному боку. Тот откликнулось глухим мерным гулом. – "Прекрасная Мария". Вас, кажется, Марией зовут? – навалившись, он чуть не уткнулся носом мне в шею. – Сударыня, этот божественный напиток я пью в вашу честь! – и он потянулся к очередному кранику. – Мы что, бухать сюда приехали? – шепнула я, пока Дуринян наполнял новые кружки. – А что Лумумбе скажем? Ванька мечтательно закатил глаза. – Лумумбе бы здесь понравилось. Всё такое вкусное… – я со всей силы ткнула его под ребро. – Ты что, пьяный уже? – Ну что ты, Машунь, ни в одном глазу. Мы ж, и-ик, на работе… – Прошу! – нам вновь поднесли кружки. На этот раз жидкость была на вид тяжелая, бархатная. Она перекатывалась по стенкам, оставляя прозрачно-золотой след. – Прекрасная Мария! – было непонятно, обращается он к коньяку, или ко мне. – Когда я поимел… имел честь лицезреть ваши юные черты… Закатив глаза, Ванька хлопнул свою порцию. И сразу выпучил глаза, открыл рот и застучал себя по груди. Звук был точно такой, как по бочке. – Осторожнее, молодой человек. – Дуринян брезгливо отобрал у него кружку. – Что ж вы, благородный напиток, как водку, хлещете… Выпив свою порцию, он чуть пошатнулся и вновь ухватился за меня. Ладони у него были мягкие и потные, а в спину мне, через его черный с искрой пиджак, уперлось что-то твердое. Я сразу поняла, что это пистолет. – Однако приступим делу! – вдруг вскричал Ванька, хлопая армянина по плечу так, что тот отлетел от меня, как фантик. – Где больной? – Какой больной? – не понял Дуринян. – На ком поррча. – А. Эээ. – наш хозяин замялся, будто вспоминая, зачем мы вообще здесь. – Порча. Ну конечно, а как же… – Говорят, в Зеленом Пеликане половина напитков в воду превратилась. – подсказала я. – Точно! – обрадовался Ванька. – Я помню, управляющий, этот, как его… Жадюгин. Нет, Скупердяев! Жаловался… Приобрел партию для экссс…клюзивных клиентов, а в бутылках – вода. – Вода. – повесил голову Дуринян. – Чистая, дистиллированная. – и он посмотрел на нас блестящими, как маслины, глазами. – Ну, так показывай… те. – улыбнулся Ванька, как бы невзначай вставая между мной и армянином. В самом конце коридора была еще одна железная дверь. Дуринян долго гремел ключами. – Вот, полюбуйтесь! – хозяин махнул рукой на стеллажи, уставленные ящиками. Из ящиков торчали залитые воском горлышки, упакованные в резаную солому. Потянувшись, он вытащил пузатую, как тыква-горлянка, бутылку. На этикетке блестела радужная птица, а надпись гласила: "Золотой феникс". Размахнувшись, Дуринян ахнул бутылку о стену, во все стороны полетели осколки. Я от неожиданности взвизгнула. – Нюхайте! – велел он и ткнул в лужу. – Нюхайте, чем пахнет? Ничем! – окунув кончики пальцев, и поднеся к носу, Дуринян скривился, будто собирался заплакать. – Вода, чистейшая, как слеза младенца! Весь запас спортили. Приподнявшись на цыпочки, он достал еще одну бутылку, тёмно-фиолетовую и узкую, как восточный кувшин. Размахнулся и тоже грохнул о стену. Полез за следующей… – Мы поняли. – остановил его Ванька. – Лучше покажите, где вы храните оригиналы. Дуринян поднял бровь. – Оригиналы? – хмель слетел с него, как не бывало. – Что вы имеете в виду? – Не принимайте нас за дурачков, господин Дуринян. – Ванька опять оглушительно икнул. – Никто ваших напитков не портил: это попросту невозможно. Они изначально были водой – в воду и вернулись. – Вы мне не верите? – Вера здесь ни при чем. Ваши напитки сделаны магом. Статья сто четыре дробь три, Нового кодекса РФ. Использование магии в корыстных целях… В городе знают? – Что вы несете? Вы пьяны! – Дуринян и сам покачивался, но глаза его из под нахмуренных бровей сверкнули жестко и расчетливо. Я чуть отступила, чтобы иметь место для маневра. – Ну и пьян. И что с того? – Ванька легкомысленно пожал плечами. – Я завтра протрезвею, а вы – мошенник. Вот я учителю скажу… – Напитки настоящие. Я их на экспертизу возил. – Это всего лишь значит, что маг, их сотворивший, был выс-сочайшего класса профес-ссионалом. – Ванька на секунду будто завис. – А потом он умер. Вы об этом не думали? – С чего вы взяли? – Дуринян, кажется, по-настоящему испугался. – Почему умер? – А потому… – Ванька нагнулся, и, чуть не упав, макнул пальцы в лужу, а затем поднес их под нос Дуриняна. – Потому, что со смертью мага, рано или поздно, заканчивается и его колдовство. И теперь, все ваши дорогостоящие наколдованные напитки – вода из-под крана. Много успели продать? – Порядком. – не стал отпираться армянин. – А нас вы пригласили, чтобы ситуацию исправить. А для этого я и спрашиваю: где вы храните оригиналы? В глазах Дуриняна зажглась безумная надежда. – А ты… действительно можешь? Ты смотри, я ничего не пожалею! Большие деньги вложены! – В воду? – удивилась я. – Почему в воду? В вино, в коньяки! Со всего мира, на аукционах… – Чтобы творить волшебное спиртное, нужно иметь что-то для примера. – пояснил Ванька. – Старое, разлитое до Распыления вино или там, коньяк – на вес золота… Интересно, схему сами придумали, или подсказал кто? – повернулся он к Дуриняну. Тот только плечом дернул. – Мы не мошенники. Вот, глядите! – он достал из ящика целую бутылку. На этикетке была оленья голова с ветвистыми рогами. Этикетка гласила: "Король – Олень" – Был в природе такой брэнд? – он сунул бутылку Ваньке под нос. – Не было! Мы никого не подделываем, всё своё. Что на витрине – то и в магазине. – Магия. – Ну и что? – окрысился армянин. – Кому от этого хуже? – Предметы магического происхождения продают на черном рынке. Покупатели знают, на что идут. Вы же влезли в рынок легальный. И деньги дерете, как за натурпродукт. Вам за это срок светит. – жестко сказал Ванька. – Более того: коллекционеры, обнаружив в бутылках воду, вас из-под земли достанут и за яй… за кишки подвесят. Разве не так? – Если сдэлаэшь, как я гаварю, никто ничего нэ узнает. – от волнения, что ли, армянин вдруг заговорил с жутким акцентом. – Я заплачу. Много. – А если я откажусь? – Не откажешься. – опять без всякого акцента сказал Дуринян. – Теперь, после всего, что вы видели, я вас просто так отсюда не выпущу. – Колдуй, мажонок, а то девчонке твоей кранты придут.