В белесую от лунного света пыль хлынула черная кровь. Когда она подошла, вся в крови, вытирая тесак листом лопуха, я уже пришел в себя. Теперь мне было стыдно. Герой! Решил подороже продать жизнь, чтобы спасти невинную девушку… – Ненавижу этот револьвер. – как ни в чем ни бывало сообщила Маша, упрятывая в рюкзачок своё хозяйство. – Вечно все руки по самые гланды отшибает… Меня разобрал нервный смех. Чтобы это скрыть, я отвернулся и попытался рассмотреть мертвую тварь. Огромная. Голова похожа на медвежью, с мощной грудью, покрытой клочкастой бурой шерстью, и, при этом на довольно тонких высоких лапах. Хвост, как сучковатая палка… – Никого не напоминает? – спросила Маша, встав рядом. – У Дуриняна на заводе бегали такие же красавцы. – То-то и оно. Мне они еще тогда странными показались. Несуразными. Слишком большими. – Тоже волшебные? – Ты же у нас маг. Смекай. – Ну… Если это не особая порода волкодавов, которой славятся именно ваши места… – Не славятся. Я думаю, это оборотни. Точнее, обращенные люди. Меня продрало холодом. – С чего ты взяла? – У него глаза человеческие. Я наклонился ближе. Глаза твари, глубоко посаженные, под нависшими лохматыми бровями, были подернуты смертной пленкой. Но, как это ни прискорбно, Маша права: раньше эта тварь была человеком. Глава 18 Иван Деревня Васюки располагалась на двух холмах, и делилась, соответственно, на Большие и Малые. Меж ними, в глубоком овраге, журчала речка. На то, что эта деревня и есть наша цель, оставалось только надеяться, памятуя подробные указания Обреза. Спросить-то, по ночному времени, было не у кого… Глядя издалека на уютно светящиеся окошки и поднимающиеся в звездное небо дымки, мы с Машей спорили под оглушительный стрекот кузнечиков: искать дом, в котором ночуют наши, или остаться за околицей? Маша хотела искать, я же настаивал на свежем воздухе. Трудно объяснить, но мне казалось, так будет лучше: встретить Зверя здесь, подальше от жилья. – А если он придет с другой стороны? – шепотом возражала Маша. – Ты тут будешь ушами хлопать, а он в это время… – Он учует тебя. Так же, как и в городе. А близняшки даже не проснутся… – Но я хочу знать, всё ли у них хорошо! Два дня прошло – мало ли что? – В Багдаде всё спокойно. – вдруг раздалось совсем рядом. Мы подскочили. – Обрез, твою дивизию! Как ты нас нашел? – Маша повисла у него на шее, я отвернулся. – Да о вас вся деревня в курсе. Слышите? – и точно: во дворах на разные голоса перебрехивались собаки. – Ну, вы-то городские, в таких тонкостях не шарите… – улыбнулся он, пожимая мне руку. Я тоже улыбнулся. По крайней мере, половина вопросов снята с повестки. – Где Ласточка, где Таракан? Как близняшки? У вас всё нормально? Они тебе не надоели? Они хорошо кушали? Сильно хулиганили? – Тихо, тихо. – Обрез, защищаясь, поднял руки. – Все живы, все здоровы. Таракан на той стороне, в засаде. Оторвы твои спят без задних лапок – я их специально днем умотал; Ласточка… – он замялся. – А вот и я! – из темноты выскользнула подружка Маши. Высокая, бледная, с заплетенными в косу волосами. Кожаная черная куртка и такие же штаны, обтягивающие стройные ноги, скупые точные движения, создавали ощущение стремительной силы. Так и виделся в руке её узкий, остро заточенный клинок… Девчонки обнялись, отошли в сторонку и о чем-то зашептались. Между мной и Обрезом повисла неловкая пауза. – Ну это… как там в городе дела? – наконец спросил он. Я тяжело вздохнул. – Ты мне не поверишь… Лумумба не появился. Мало ли, что его задержало – мы-то хоть часть пути на машине проехали… Но он обязательно придет. Я уверен. Было начало второго, когда мы с Машей опять остались вдвоем: Таракан, появившись на несколько минут, определил для каждого боевую задачу и снова исчез. Но перед этим нас накормили. Ласточка принесла целую корзину всякой вкусной всячины! Там были и вареные яйца, и картошечка – еще горячая, и огурцы, и деревенское сало, и сметана в кринке. А такой курицы я никогда не пробовал, и, наверное, уже не попробую… Не ели мы с самого утра, так что набросились на угощение – будь здоров. Маша, по-моему, больше меня умяла. И куда в неё лезет? – Как ты думаешь, он придет? – спросила она. Сидели мы в сыром распадке, у ручья, неподалеку от кладбища. Увидев замшелые кресты и покосившиеся оградки, я подумал: наверное, это карма. Чем-то я насолил тому, кто присматривает за мной, грешным, вот он и водит меня по погостам. Намекает. От воды тянуло холодом и пахло ряской. – Обязательно придет. Лумумба – он… Понимаешь, он – самый лучший. Знает больше всех… Ну, кроме товарища Седого, конечно. Он всегда говорил: не бывает безвыходных ситуаций. И еще: лучше всего браться за задачи, которые решения не имеют. – Как это? – А так: их решать интереснее. Кому, мол, нужны задачи, про которые уже известно, как их решать? Бвана говорит: пытаться нужно снова и снова, пока не получится. В общем, он придет. Не может не прийти. – Мне он сначала показался очень страшным. – призналась Маша. – Сам черный, а глаза… Будто в череп лампочку вставили. Синюю. Я таких еще не видела… – В смысле? – У нас тут всё больше Запылённые. Настоящих, как вы с Лумумбой, почитай что нет. Да даже если б и были, мне с ними и сталкиваться не приходится… Я как-то больше по маганомалиям. – А как ты в Агентство попала? – Это всё Бабуля устроил. Без него меня б ни за что не взяли. – она коротко глянула на меня, и принялась чертить прутиком на земле. – Я ведь тоже из банды… Наверное, в те времена почти все дети через это прошли. Выхода не было. Или подохни, или прибейся к таким же, как ты. Вместе выжить легче. – она горько усмехнулась. – У меня даже знак остался. Вот… – Маша задрала рукав. На внутренней стороне локтя я разглядел неумелую татуировку летучей мыши. – А вы делали татуировки? Я приспустил с плеча ворот рубахи. – Бойцовый кот. Нигде не пропадет. – Это как в "Парне из преисподней", да? – Откуда? – Книжка такая есть. – Честно говоря, не читал. Может, и из-за книжки. Это еще до меня придумали. – Там про то, как чувак с другой планеты, где всё время война, попал на Землю, в будущее. Я, когда в первый раз читала, думала, всё наоборот: парень с нашей планеты попал на другую: чистую и красивую… – Маша, не отрываясь, смотрела на воду. – Потому что нет у нас ни самодвижущихся дорог, ни космических кораблей. Бабуля говорит, были корабли, еще совсем недавно были. А теперь нет. И вряд ли когда будут. – А Лумумба уверен, что обязательно будут. Когда-нибудь мы создадим симбиоз магии и науки. И полетим к звездам. – Мы с тобой, к тому времени, скорее всего сдохнем. И слава богу. Так жестко, по-взрослому она это сказала, что у меня мурашки по спине пробежали. – А ты совсем не мечтаешь, да? – она только плечом дернула. – Конечно мечтаю. О том, чтобы завтра было чего пожрать. Чтобы близняшки не подхватили какую-нибудь заразу, от которой лекарства нет… Чтобы целой остаться, когда в рейд иду… Чтобы Бабуля вернулся. – добавила она совсем тихо. – А то, что в книжках? Я очень люблю читать, но… Это всего лишь придуманные истории. В жизни всё по-другому. Маша вздрогнула, и я вдруг понял, что она давным-давно дрожит, как заячий хвост. Подсев поближе, я укутал её полой своей куртки и крепко обнял. – А я вот мечтаю! – задрав голову, я нашел глазами млечный путь. – Как наведем мы в мире порядок. Как научимся заново всему, что знали до Распыления… Потом другие планеты освоим, на Марс, например, полетим, – а как же? – И ты в это правда веришь?