Всё тело вновь начало зудеть, будто под кожу колючек насыпали. Схватив Машу за руку так, что она вскрикнула, я быстро заговорил: – Штык сказал: ваш город – место схождения сил. Ключ от севера и ворота на юг… Река, по которой вверх-вниз ходят пароходы, почтовые дилижансы, поезда… И все останавливаются здесь. – Еще грузовики. – подсказала Маша. – Какие грузовики? – Фуры Дуриняна – они развозят спиртное по другим городам, и тягачи Ростопчия… Те – наоборот: свозят всякое барахло на свалку. Он даже хвастался: сломанное и выброшенное на другом конце страны у нас обретает новую жизнь. Сердце забилось: это меняет всё! Одно дело – передать небольшую посылочку с проводником или сунуть лишнюю коробку в почтовую карету… Совсем другое – собственный транспорт. Среди бутылок и разной сломанной рухляди можно запрятать тонны! Таможни… А у какого предпринимателя не куплены таможенники? Ящик коньячка здесь, старенький, но исправно работающий телевизор – там… Я еще раз посмотрел на Машу. – И много таких грузовиков? Она пожала плечами. – Не знаю. Много, наверное. Они постоянно курсируют. – Предположим – только предположим, что мадам Елена – и есть Баба Яга, дилер. Дуринян с Ростопчием, разумеется, в доле… Понятно, что она запаниковала, когда в город прибыли мы с Лумумбой. Весь её сверхприбыльный бизнес оказался под угрозой. Кукиш явно что-то пронюхал, и, зная его жадную натуру, можно предположить: стал требовать с Елены выкуп за молчание. Она и заставила его молчать, но поздновато: мы уже были здесь. Что сделать проще всего? Устранить нас тоже! В первый же день, когда мы гуляли по набережной, кто-то пульнул в нас файербол… Потом было дело с Матерью Драконов, и Елена сообразила, что мы – более крепкие орешки, чем она думала, и пригласила к себе – прощупать, на что мы способны. Она не учла, что Живчик, будучи магом, приревнует к Лумумбе, и начнет хвастаться… Убила она его из-за нас, к бабке не ходи. Понимаешь? – Не понимаю. – честно сказала Маша. – Все знают, что мадам Елена не выносит Пыльцы. Когда Бабуля попал под заклятье… она лично заплатила охотникам за то, чтобы мага убили. – И что, удалось? – В пыль разнесли… – и она посмотрела на меня круглыми, как плошки, глазами. – Вот то-то и оно. – кивнул я. – давно подозревал, что с заклятьем не всё чисто, только ухватить никак не мог. Таракан ведь тоже говорил, что Бабулю накрыло во время рейда, но никто не упоминал, что магу удалось скрыться. – То есть, он жив и находится где-то рядом? – А вот мы сегодня и проверим. – схватив вожжи, я огрел лошадь по спине и заорал так, что вороны заметались над головой: – Н-но, залётныя!!! И мы понеслись. Глава 21 Иван – Первым делом пойдем к Штыку, – я думал вслух, одновременно пытаясь сдержать не в меру разогнавшуюся лошадку. Под колесами уже громыхали камни мостовой. – Потом надо найти кого-то из персонала гостиницы. Управляющего, например. В то, что наставник спятил – я в жизни не поверю. Узнаем из первых рук, как всё было. – А почему ты решил, что он нам поможет? – по мостовой телега катила очень тряско, и Маше приходилось хвататься за что попало, чтобы удержаться. – Полицеймейстер сейчас – главное должностное лицо в городе. И он знает, кто такой Лумумба. Если откажется – значит, тоже замазан, по самые уши. – Штык – дядька хороший, не обвиняй его напрасно. Я просто хотела сказать, что у него и без нас дел по горло. – Всё эти события связаны между собой. Что-то он успел раскопать… Расскажем ему, что знаем мы. Я уверен, вместе мы это дело раскроем. Меня так захватила эта идея, что я перестал смотреть по сторонам, забыв, что нас могут разыскивать. Мысленно я был уже в кабинете полицеймейстера, выстраивая аргументы и доказательства. Вдруг в голове взорвалась боль – именно так бывает, когда по затылку со всей дури засветят булыжником. От неожиданности дернув вожжи, я кувырнулся через передок телеги, под ноги лошади. Откуда ни возьмись, вокруг образовалась толпа. – Попался! – схватив за руки и за ноги, меня потащили из-под колес, на ровное место. Я взбрыкнул, пытаясь вырваться, но держали крепко. – Руки, руки хватайте. Не давайте ему пальцами шевелить. И пасть заткните. Чтоб не сболтнул чего. – Спокуха. Вишь, глаза синим не светятся – значит, наркотика в ём нема. – Береженого бог бережет. Затыкай. Не успел я опомниться, как в рот мне напихали какую-то вонючую тряпицу. – А это точно он? Тот, помниться, рыжий был, а этот – цыган-цыганом… – Сказано было: на ентой улице в енто самое время. А он, или не он – не наше собачье дело. – Девка – та самая. Парнишкой прикинулась, а шапку сбили – глядь, коса! Я видел, как они из гостиницы с тем черножопым выходили… Ссыкуха рыжая. Нашла с кем связаться. – Права была Мадам Елена. Точно они. Сердце глухо забилось. – Умнейшая женщина, дайбогейздоровьичканамногиегоды… Как первый-то сгинул, про младшого и думать забыли, а она напомнила. Всё предсказала, благодетельница, как в воду глядела. Я был кругом прав. Это всё она, Елена. А ну… Попытался вызвать в себе хоть слабенькую искру, приоткрыть Завесу. Сосредоточился, и даже что-то почувствовал… Но получил пинок в брюхо и задохся. – Эй, ты чего? Лежачего-то не бьют. – надо же, кто-то сердобольный выискался. – А вдруг он колдовать вздумает? – Сказано же, без Пыльцы не может. – Хозяйка отдельно предупредила: чтобы без членовредительства. И сразу – к ней. – Щас до площади дотащим – поглядим… – Хозяйка велела в Пеликан тащить. – А твоя хозяйка нам не указ! Виселицу сколотили? Сколотили. Значица, болтаться на ней мажонку еще до захода солнца. – Девку, девку не забудьте. Во время спора меня тянули в разные стороны – видимо, две различные группировки. Сильно пахло перегаром: участники самовольного судилища все, как один, были навеселе. Я пытался разглядеть Машу, но вокруг топтался целый лес ног – в воняющих смальцем сапогах, в тяжелых рабочих ботинках, в обычных городских туфлях… И эта разнообразная обувь то и дело пинала меня по всем местам. Бока отзывались трескучей болью, из носу текла вьюшка, не давая нормально вздохнуть, запястья резало – к ним примотали по крепкой тонкой веревке. Стало страшно: а ну, кому-то придет в голову не тащить меня на площадь, а привязать к двум разным телегам и дать лошадям хлыста. И всё время мерещился где-то рядом знакомый пес… От-тставить самосуд! – вдруг рявкнуло сбоку начальственным голосом, и я немного расслабился. – О, б… Полицай нарисовался, фиг сотрешь. – и, совсем другим голосом: – Да никакого самосуда, вашбродие! Разрешите доложить: накрыли банду магов. Тех, что винзавод спалили. – И гостиницу. – По стратегическим объектам целились. На самое дорогое, ироды, покусились… – Вздернуть его, и вся недолга! – Мы ж только помочь, вашбродие! Со всем нашим усердием… – Прально! Чего вам, господам, перчатки белые марать? Уж мы сами управимся, по-простому. Мы с магами разбираться привычные. – я почувствовал пинок по почке. Судя по ощущениям, сапог был подкован. – Я сказал, отставить. – У деда Федора двое сыновей под Перебеевкой сгинули. – Это где имперские штурмовики? – Ну… А у Миронихи внука динозавр затоптал. Так и не оклемался мальчонка.