– Нет. Что-то здесь не так… Лумумба прекрасно владеет заклинанием холода. Он бы в два счета потушил огонь. Выглядел-то он как наставник, точь в точь. Бакенбарды, белоснежная рубашка, вышитый павлинами жилет… Откуда, на хрен, белая рубашка в этом чаду? Воротник ничем не должен отличаться от его черной кожи. Я подтолкнул Машу к лестнице. – Может обрушиться в любой момент. – предупредила она. – Я-то легкая, а вот ты… – Значит, пойдешь впереди. Если я провалюсь – даже не оглядывайся. Выбирайся сама. – Ага, щас. Шнурки только поглажу… – она применила свой фирменный взгляд. – Если я провалюсь – ты меня вытащишь. Без дальнейших разговоров она крепко ухватила мою руку и поставила ногу на ступеньку. – Ну… Раз, два, три. Побежали! Под моим весом ступеньки жалобно стонали и трескались. От них поднимались тучи искр. В какой-то миг, почувствовав, что вот сейчас всё и обрушится, я подхватил Машу под мышку и прыгнул. Целый пролет позади нас канул в огненное озеро. Дальше был какой-то ад. Прикрывая рукавом глаза, я метался по коридорам, отскакивая и уворачиваясь от рушащихся балок, кусков горящей дранки и клубов раскаленного удушающего дыма. В голове мутилось. – Главное, не потерять Машу. – билась одна-единственная мысль. – Главное, не разжать рук, что бы ни произошло… С потолка упало что-то черное, обугленное, я пригнулся, подставив спину. Почувствовал, как куртка начинает тлеть, встряхнулся и побежал дальше. Ничего, шкура не казенная. Зарастет. – Сюда! – послышался слабый крик. У закрытого, чудом уцелевшего окна, лежал мужик с белым хвостиком на затылке. У нас в Москве такой называли "бойцовой рыбкой". Он был в проклепанной черной кожаной куртке и таких же штанах. Щеку его пересекал старый, стянувший кожу, шрам. Взмахом руки привлекая внимание, мужик приподнялся и указал на окно. – Нужно выбить стекло и выпрыгнуть. – прокаркал он сквозь дым. Маша, извиваясь, освободилась от моей хватки и сделала шажок к мужику. – Бабуля? – она, кажется, почти не удивилась. – Ты вернулся? Ты… – Некогда! Нужно выбить стекло и прыгать. Здесь невысоко. Я уже поднял тяжелое кресло, собираясь метнуть его в раму, но Маша повисла на руке. – Обратная тяга, Ваня, обратная тяга! – как сумасшедшая, закричала она. Я опустил руки. Свобода была так близко: там, за закопченным стеклом, виднелось небо с редкими облачками и ветви зеленого дерева… – Ты не Бабуля. – сказала Маша, повернувшись к мужчине. – Он бы никогда не допустил такой глупости, даже если б смог вернуться из Нави. Ты Елена. Это ты претворялась Лумумбой, Ванька прав. Ты – Баба Яга. Мужик ощерился и начал меняться. Лицо удлинилось, уши поднялись к макушке, сквозь кожу проступила отливающая металлом чешуя. В глазах заплясали синие молнии. – Ты мне не веришь. – прохрипел Зверь. – Я пришел спасти тебя. Я. Пришел. За тобой! Руки его стали лапами, по полу чиркнули огромные когти. Оттолкнувшись, Зверь прыгнул. Не помню, как схватил Машу в охапку и рванул из комнаты. Выход нашелся только один: пожарная лестница в узком бетонном простенке. Она была железная и горячая, вверх по простенку, как по печной трубе, шуровал плотный поток жара. Слыша за спиной скрежет когтей и шумное дыхание, я карабкался по раскаленным перекладинам, не обращая внимания на волдыри на ладонях. Маша болталась на плече, как тряпичная кукла. Она потеряла сознание. Выбравшись на крышу, наконец-то вздохнул полной грудью. Раскаленный, пахнущий гарью, но почти без дыма. Дальний конец «Пеликана» уже просел, крыша там провалилась, и на фоне ночного неба языки пламени смотрелись особенно красиво. Где-то в дыму лестничной шахты ворочался Зверь – всё еще слышалось его хриплое дыхание. Не теряя больше времени, я рванул к краю. С разбегу вскочил на поребрик… Слишком высоко. Даже до деревьев, которые могли бы смягчить удар. Эх, жалко не пришло в голову прихватить хотя бы горсточки пыльцы… За спиной раздалось негромкое рычание, и я отошел от края крыши. Зверь, точнее, Елена в его обличье, всё-таки сумела выбраться из шахты вслед за нами, и теперь готовилась к драке. Глубоко утопленные глаза испускали синий кварцевый свет, с оскаленных зубов капала слюна. Осторожно положив так и не пришедшую в сознание Машу на теплый гудрон, я пригнулся и выставил руки. – Уйди от костей моих, уйди от волос моих, уйди от сердца моего… – ведьма утробно зарычала. Сжалось сердце. Вспомнилось, как то же самое говорил Лумумба, защищая меня. Теперь моя очередь… Прыгнув, она целила передними лапами мне в грудь, стараясь повалить и добраться до горла, как это делают обученные собаки. Подставив плечо и ощутив мгновенную боль, когда зубы впились в плоть, я сделал подсечку. Обхватил её поперек ребер и мы покатились. Ведьма норовила вцепиться в горло, но я давил и давил, слушая, как трещат кости. А потом вдруг почувствовал, что тело её меняется. Оно становилось мягче, тоньше, податливее… Миг – и это уже не волосатая зверюга, а голая женщина. Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Черные волосы разметались по плечам, пухлые губы сложились, как для поцелуя. Даже через куртку чувствовалась мягкая упругость больших грудей. Согнув ногу, она поерзала и прижалась теснее. – Неужели ты хочешь меня убить? – спросила томно, с придыханием. Волоски на шее встали дыбом. – Елена… – Да. – она поощрительно улыбнулась, сощурив синие глаза и взмахнув ресницами. – Я могу подарить тебе неземное блаженство. Могу сделать тебя счастливым. Я почти поддался. Даже ослабил хватку, собираясь отпустить её руки. В глазах ведьмы мелькнул торжествующий огонек, а улыбка сделалась хищным оскалом. Слишком рано. Слишком рано она начала радоваться. Это меня и спасло… Перехватив поудобнее, я сдавил её запястья так, что хрустнули косточки. Когти, кинжально-острые, готовые впиться мне в шею, втянулись, оставив кровавые бороздки на её же ладони. Ведьма плюнула мне в лицо. – Сука. – Идиот. Она вновь начала превращаться, теперь в подобие летучей мыши, с кожистыми крыльями и игольными зубами. – Ты еще не понял, с кем связался. Я уничтожу тебя. Я уничтожу всех, кто встанет на моем пути… – голос её становился всё менее разборчивым, превращаясь в злобное шипение. – Так же, как ты уничтожила Кукиша? – я старался поймать её руки-крылья и заломить их за спину. – Так же, как разобралась с Цаппелем и Живчиком? – Они были никем, пешками, они только путались под ногами… – А Лумумба? – ярость придавала сил. Мало просто её убить. Нужно предъявить её городу, чтобы снять обвинения с себя и Маши. И с учителя. Елена отбивалась, пытаясь выскользнуть из-под меня, и, шипя, била крыльями по спине. Но я только крепче прижимал её к крыше, навалившись всей тяжестью. Она могла стукнуть меня коленом по яйцам. Могла попытаться вцепиться в горло. Но Елена слишком полагалась на магию. Теперь, когда тайна была раскрыта, она больше не сдерживалась. Завеса так и хлопала, то открывая, то скрывая Навь, и ведьма черпала оттуда полными горстями, но не могла толком ничего сделать – я сковал её по рукам и ногам. И не позволял себе ослабить хватку ни на мгновение. Оставалось ждать: кто из нас устанет первым… – Твой учитель оказался глупцом. – вдруг к ней вернулись грудной бархатный голос и чарующая улыбка. – Таким же, как и остальные мужчины. Ты – не такой. Ты смог меня победить. – Что ты с ним сделала? – Не я. – вернувшись в человеческий облик, она слегка пожала плечами, от чего всё её тело соблазнительно всколыхнулось. – Мой помощник. У хозяина свалок полно разных диковин… Её кожа была настолько чистой, почти прозрачной, ресницы такими черными и длинными, а глаза… Её глаза… – Говори. Что вы с ним сделали? – Ростопчий подсунул ему наркотик. – увидев мой недоуменный взгляд, она пояснила: настоящий наркотик, героин. Дитя распыления, ты даже не знаешь, что это такое. – А вот и знаю. Мы в Академии проходили… – удерживать её становилось всё труднее. Тело ведьмы увеличивалось в размерах. Теперь её запястья едва умещались в моей руке… – Прилежный ученик. Отличник, наверное. – она чувственно облизнула губы. – Именно такие легче всего переходят на темную сторону… Твой наставник действительно сошел с ума. Героин помноженный на Пыльцу. Он почувствовал себя богом. Но, вот ирония судьбы: богом бессильным. Героин напрочь отсекает возможность творить. Пользоваться силой Нави. – Ты его подставила. Лумумба не поджигал гостиницу… – Ну конечно он её поджег! И даже не заметил… Не забывай: он чувствовал себя богом. – она вновь пожала плечами, и мои руки соскользнули с её запястий. Елена стала огромной, просто великаншей. Спокойно сев, она стряхнула меня с себя, как назойливого щенка. – Хочешь стать таким? – она вновь повела плечами. Ростом женщина достигала уже трех метров. – Я могу научить тебя… – Покорнейше благодарю, но нет. Думаю, бюст мне не пойдет. Фигура не та. Я тоже встал и отряхнулся, нашел взглядом Машу. Она пришла в себя, и теперь сидела, уставившись на Елену. – Дурачок. Пытаешься меня задеть… А ведь я еще тогда, в первую нашу встречу увидела, насколько ты превосходишь своего наставника. Идем со мной. Хочешь, сделаю тебя звездой первой величины? Нам будут поклоняться целые народы… – Не люблю звездить. – я сплюнул под ноги. Жест задумывался, как оскорбительный, но слюны не было. – Щенок. Ты пожалеешь. Но сначала я разделаюсь с твоей маленькой подружкой…