— Почему же вы не сказали об этом путрульному? — удивился Беркович. — Полицейский сейчас поднимает на ноги всех в доме, чтобы узнать имя женщины. — А он меня не спрашивал, — резко сказал Зусман. — Ему почему-то не понравился мой бинокль, и он вел себя, будто я подозреваемый. — Ясно, — сказал Беркович. — Как вы обнаружили тело? — Я видел… — голос у Зусмана прервался от волнения. — Я видел, как она падала!.. Я вышел из дома, когда было еще темно, но сейчас светлеет быстро, я обежал лесок, небо на востоке стало розовым, и я остановился, стал смотреть на восход в бинокль. Потом услышал какой-то шум сверху, со стороны дома, и машинально обернулся… Я увидел в окуляры окно… и женщину… я еще не знал, что это Нира… она перегнулась через подоконник, и какой-то мужчина выталкивал ее наружу. Через секунду я услышал сдавленный крик, и женщина исчезла из поля зрения. А мужчина опустил раму и скрылся. Я бросился по склону вверх и увидел… Это была Нира. Вот и все. Полицию я вызвал по сотовому телефону, если вас интересует эта деталь. — Мужчину вы не узнали? — Нет, я его толком не разглядел. Только руки и часть туловища. — Нира замужем? — Да, правда с мужем она не очень ладит. — Ясно, — протянул Беркович и, приняв решение, сказал: — Хорошо, Миха, идите по своим делам. Наш разговор я записал на диктофон, а официальную бумагу подпишете потом, в полиции. Спасибо, что помогли. Зусман пожал сержанту руку и побежал вдоль дороги к тропе, которая вилась вверх по склону холма. — Отсюда к поселку есть дорога? — спросил Беркович у водителя полицейской машины и, услышав положительный ответ, приказал ехать к дому, где жила Нира Кишон. У подъезда уже собралась толпа, и Берковичу не составило труда найти квартиру Ниры — она находилась на последнем, третьем этаже. Дверь была распахнута, на кухне сержант Тенцер разговаривал с грузным мужчиной лет сорока, по-видимому мужем Ниры. Беркович остановился на пороге, кивком попросив Тенцера продолжать допрос. — И вы не слышали никакого шума? — спросил Тенцер. — Никакого, — хмуро сказал мужчина. — Я спал в спальне, а Нира в салоне… Мы неделю не разговаривали, поссорились… А почему именно я должен спать в салоне, скажите? — неожиданно воскликнул он, будто опережая вопрос. — Нет, нет, — быстро сказал Тенцер, — продолжайте. — Под утро мне стало очень прохладно, я вышел в салон и увидел, что окно открыто. Я закрыл окно и вернулся к себе. Вот и все. — Вы не могли не увидеть в таком случае, что жены в салоне нет, — поднял брови Тенцер. — Естественно, увидел, ну и что? Нира могла выйти в туалет или на кухню, я что, должен за ней следить? Я лег и опять уснул. Сегодня я работаю в вечернюю смену, могу поспать подольше? А тут вы начали трезвонить, как будто пожар. — По-вашему получается, — с иронией сказал Тенцер, — что ваша жена вдруг впала в такую депрессию, что открыла окно и выбросилась вниз. А вы не поняли, что случилось, закрыли окно и спали до нашего прихода. Вы хотите, чтобы я в это поверил? — Ничего я не хочу! — закричал мужчина. — Оставьте меня в покое! Вы думаете, я ее выкинул? Я что, идиот? Беркович сделал шаг вперед и взглядом спросил у Тенцера разрешения задать вопрос. Тот кивнул и демонстративно заложил руки за голову. — Я хотел бы знать, — заговорил Беркович, — причину вашей размолвки с женой. — Это наше личное дело! — Конечно, — согласился сержант, — но когда на вас падает подозрение в убийстве, личные отношения имеют прямо связаны с расследованием. — Подозрение в убийстве! Вы рехнулись, сержант? Я спал, понимаете? Вышел в салон, а окно открыто, я его закрыл, и все! Кишон даже изобразил руками, как он закрыл окно, и Беркович с недоумением, причину которого он и сам не понял, проследил за его жестом. Следующий вопрос он задал, не задумываясь: — Но если все-таки предположить, что у вас была причина… — Была! Ну и что? У половины мужчин есть причина, чтобы убить жену! Но никто не убивает, потому что это смешно! Это глупо! Я что, по-вашему, идиот? — Это вы уже спрашивали, — механически заметил Беркович. — А все-таки, что за причина, если не секрет? Кишон надолго задумался. — Секрет… — пробормотал он наконец. — Какой секрет? У нее есть любовник. Я точно знаю, что есть, но не знаю кто. Неделю назад я ей так и сказал, а она… В общем, мы перестали разговаривать. — Скажите, — сказал Беркович, поняв неожиданно, какая мысль не давала ему покоя, — кто живет в квартире этажом ниже? — Этажом ниже? Эфраим живет, а что? — Что он собой представляет? Молод? Одинок? — Не то, чтобы молод… Как я. Одинок, да… С женой развелся год назад… — Продолжайте, — кивнул Беркович Тенцеру, — я сейчас вернусь. Прежде, чем позвонить в дверь Эфраима, Беркович обошел дом и снизу посмотрел на окна. Солнце поднялось уже довольно высоко, и стекла больше не отсвечивали. В квартире Эфраима на звонок долго не отвечали, а потом раздался заспанный мужской голос: — Кого еще черт принес? — Полиция! — крикнул Беркович. Несколько минут спустя, поднявшись к Кишону вместе с Эфраимом, изображавшим недоумение, Беркович сказал: — Вот, господин Кишон, познакомьтесь, это и есть любовник вашей жены. Эфраим от неожиданности едва не упал, схватился рукой за дверную притолоку и в следующую секунду, поняв все, бросился бежать по лестнице. Тенцер и Кишон вскочили со своих мест, но Беркович спокойно сказал: — Не уйдет, я предупредил ребят внизу… Через час в кабинете Хутиэли сержант рассказывал, отхлебывая кофе: — Меня смутил жест Кишона… Он показал, как закрыл окно — сдвинул створки. Я вспомнил слова свидетеля Зусмана: «Женщина исчезла из поля зрения, мужчина опустил раму и скрылся». А окно в салоне Кишонов закрывалось совершенно иначе. Может, Зусман ошибся? Но он говорил вполне определенно. Тогда я спустился вниз и осмотрел фасад дома. Рама окна в салоне этого Эфраима — этажом ниже Кишона — действительно поднималась, а не сдвигалась… В общем, дело было так. Нира и Эфраим были любовниками, она ходила к нему, когда мужа не было дома, а бывало, что и по ночам, поскольку спала в салоне. Сегодня она опять отправилась к Эфраиму, между ними произошла сцена — как я понимаю, Нира собралась развестись с мужем, а Эфраиму это совсем не было нужно. В состоянии аффекта он и выбросил любовницу из окна. Это видел Зусман, но он смотрел в бинокль, да еще и полутемно было… Если бы я спросил напрямик, свидетель вряд ли мог бы сказать, с какого этажа упала женщина. Казалось естественным, что выпала она из окна своей, а не соседской квартиры. Вот мы и подумали сначала, что убийца — муж… — Звонила Наташа, — сказал Хутиэли, когда Беркович закончил рассказ. — Она очень недовольна тем, что убийства обычно совершаются под утро. Я сказал, что изменить эту традицию не в наших силах, но она, по-моему, не поверила. — А действительно, — сказал, зевая, Беркович, — почему убивают под утро? Очень неудобно работать… Смерть коллекционера — Наконец-то, — сказал инспектор Хутиэли, выключив радио. — Ты слышал, Борис? Сегодня понижение температуры! В Тель-Авиве будет не тридцать четыре, а всего тридцать три градуса. Как в Сибири, верно? — Ниже нуля? — поинтересовался Беркович. — Я позвоню Наташе, чтобы она привезла мне шубу. — У тебя есть шуба? — с подозрением спросил Хутиэли. — Что ты с ней в Израиле делаешь? Кладешь на пол вместо ковра? Впрочем, если говорить о странностях, то у американцев их куда больше, чем у русских. — Вы имеете в виду настоящих американцев из Соединенных Штатов или американских евреев, живущих в Израиле? — поинтересовался Беркович. — По-моему, вторые так поднабрались у первых, — сказал Хутиэли, — что сами порой не понимают, почему делают ту или иную глупость. Во всяком случае, я уверен, что Стив Баркер вряд ли сумел бы объяснить кое-какие свои поступки, если бы его привели в суд. Но, к сожалению, это невозможно… — Стив Баркер? — переспросил Беркович. — Это еще кто такой? — Американский еврей, репатриировался пять лет назад, жил на территориях, в поселении Кфар Илит, там у него коттедж, на который сейчас претендуют родственники, оставшиеся в Америке. — Минуту, — сказал Беркович. — Он умер, этот Баркер? — Вот именно. Если быть точным, то его убили больше недели назад. — Почему мне об этом ничего не известно? — с недоумением спросил Беркович. — В газетах ни слова, и в сводках я не читал ни о чем подобном. Понятно, это не наш округ, но об убийстве должны были говорит в управлении! — То, что произошло убийство, — объяснил Хутиэли, — стало ясно только вчера. Мне сказал Авишай… — Ничего не понимаю! Человека убили неделю назад, а ясно это стало сейчас? — Не нужно гадать, я сейчас расскажу по порядку. Беркович перестал стучать по клавишам компьютера и, сложив руки на груди, приготовился слушать инспектора. — Стиву Баркеру было сорок три года, — начал Хутиэли. — Человеком он всегда был экстравагантным. Удачно играл на бирже и сколотил неплохой капитал — около трех миллионов долларов или что-то около того. Деньги тратил на путешествия, был везде, начиная от Гренландии и кончая остовом Пасхи. Отовсюду привозил чучела птиц и животных. Сам охотой не занимался, покупал муляжи в магазинах, как доказательство своего пребывания в той или иной стране. Пять лет назад купил коттедж в Кфар Илит и ударился в религию. Он был женат, у него трое детей, которыми он успел обзавестись в перерывах между путешествиями. Дети учатся в американских колледжах, а бывшая жена вышла за канадца и живет в Оттаве. Обычно Баркер проводил вечера, встречаясь с приятелями. Так было и неделю назад — одни приезжали, другие уезжали, соседи видели машины, но за гостями Баркера никто, естественно, не следил. По словам соседей, последний посетитель покинул дом, когда было уже за полночь. Свет в коттедже горел до утра. Утром к Баркеру зашел посыльный — принес газету. Стив лежал в салоне на полу и был мертв по крайней мере несколько часов. Вызвали полицию. Экспертизу делал Хан, ты его знаешь, он практически не ошибается в определении причин смерти. Хан утверждал до последнего времени, что произошел несчастный случай. Баркер сильно выпил с гостями. На ногах держался нетвердо. Должно быть, оступился и, чтобы не упасть, схватился за лапу чучела гризли. Медведь упал, острая железка, торчавшая из муляжа, ударила Баркера в висок, смерть наступила практически мгновенно. — Это было при гостях? — спросил Беркович. — Следователь Бармин, который ведет это дело, был уверен, что гости успели разъехаться, когда случилось несчастье. Иначе тот, кто был с Баркером, вызвал бы скорую помощь, это ведь ясно… — Дверь была заперта? — Нет, дверь в коттедже Баркера не запиралась никогда. В Кфар Илит нет воров, и арабы в соседних деревнях тоже ведут себя мирно. После заключения экспертизы Баркера похоронили, сыновья прилетели из Америки…