— Именно так. — Нельзя ли подробнее, инспектор? — заинтересовался Беркович. — Виновато повальное увлечение израильтян грибами, — начал Хутиэли, но Беркович его тут же прервал словами: — Ну, это вы загнули! Что-то я не замечал, чтобы во время грибного сезона леса кишели грибниками, если, конечно, не иметь в виду «русских». — Э, Борис, ты не знаешь, как было раньше, до большой алии. Коренным израильтянан и в голову не приходило, что грибы можно найти в лесу. Они думали, что грибы разводят в киббуцах. А сейчас даже так называемая элита не считает для себя зазорным отправиться на машинах в лес и побродить час-другой в поисках маслят — других грибов, похоже, в наших краях просто нет. — Согласен, — кивнул Беркович. — Так вот, — продолжал инспектор, — именно маслятами и отравились все, кто был на вилле Кролла, включая хозяина. Сам Кролл выжил, а вот Амнон Фрадкин… — Грибы действительно были ядовитыми? — Экспертиза показала, что среди маслят оказалось несколько поганок, причем самого отвратительного типа — внешне их, при плохом знакомстве с предметом, можно принять за нормальные грибы. На вилле Кролла в субботу собралось пятеро, не считая хозяина. Отправились в ближайший лес на двух машинах, собрали не так уж много, сейчас ведь сухая зима, но все-таки хватило, чтобы сварить и зажарить как гарнир к мясу. Ужинали в шесть часов, а в восемь у всех начались сильные боли… На вилле постоянно живут Сэмюэль Кролл и его племянница Ализа, которая помогает старику. Родители Ализы в Штатах, мать ее — родная сестра Сэмюэля. Ализа учится в Бар-Иланском университете, собирается стать юристом. А погибший Амнон Фридман был ее другом, они собирались пожениться. Девушка в шоке, а Кролл утверждает, что убийца намерен был расправиться с ним, а не с Фридманом. — Почему он так думает? Почему он вообще думает, что это не несчастный случай? И кто такое этот Сэмюэль Кролл, что с ним так хотели расправиться? — Сразу три вопроса, Борис, — покачал головой Хутиэли. — Начну с третьего. Сэмюэль Кролл — американский еврей, ему сейчас около шестидесяти, в Израиле пять лет, богатый предприниматель, владеет предприятиями в системе «хай-тек». У Кролла редкая болезнь ног, он почти не ходит, ему и в инвалидном кресле сидеть трудно, большую часть времени он проводит в постели. В лес он, естественно, не ездил. Кроме его племянницы Ализы и ее друга Амнона вчера на вилле были еще трое: семья Шустерманов — Игаль, Фира и их дочь Марта, двенадцати лет. Игаль Шустерман тоже владеет предприятиями, подобными тем, что есть у Кролла. В некотором смысле они конкуренты, но поддерживают дружеские отношения. — Почему Кролл считает, что его хотели отравить? Он тоже ел грибы? — Конечно. Готовила Фира, Марта с Ализой ей помогали, пока мужчины в спальне Сэмюэля спорили о праймериз в Ликуде. Когда все было готово, женщины накрыли на стол в салоне, а Сэмюэль не вышел, сославшись на слабость. Ему Ализа принесла еду в постель. Через пару часов все шестеро с одинаковыми симптомами оказались в больнице. Ты спросил, почему Кролл думает, что это не несчастный случай? В отличие от гостей он лучше разбирается в грибах и утверждает, что сумел бы отличить поганки от маслят. Когда грибники вернулись из леса, он все-таки зашел на несколько минут в кухню — посмотреть на грибы. Он утверждает, что в кастрюле находились только маслята. Кто-то уже потом положил туда поганки. — Допустим, — с сомнением сказал Беркович. — А почему Кролл думает, что отравить хотели его, а не Амнона? — Опять-таки, потому что он лучше гостей знаком с грибами. Видишь ли, Борис, поганок было их не так много, чтобы вызвать смерть. Но! Если после такой трапезы выпить стакан молока, это во много раз усиливает действие грибного яда. — Понятно, — сказал Беркович. — Молоко пил только Амнон Фрадкин? — Именно. Но дело в том, что предназначалось оно хозяину, Сэмюэлю Кроллу! Он всегда пьет молоко после еды — это у него повелось еще с юности. В обязанности Ализы входило три раза в день ставить на столик у дядиной кровати стакан молока. Она и вчера так сделала. Сэмюэль, сидя в постели, съел порцию мяса с грибами, принесенную той же Ализой, но молока выпить не успел — в спальню вошел Амнон, который принес вазочку с печеньем. Мужчины разговорились — речь шла о том, чтобы друг Ализы после окончания университета начал работать на одном из предприятий Кролла. Говорили около получаса. Амнон захотел пить и сказал, что выйдет в салон, чтобы взять бутылку колы. А Кролл, увлеченный разговором, предложил ему выпить молока — ничего другого в спальне просто не было. Амнон выпил, разговор продолжался еще минут десять, после чего юноша вышел к гостям, и тут его прихватило, молоко сыграло роль катализатора. Остальным стало плохо чуть позже, когда «скорая» уже была на вилле. — Как видишь, — заключил Хутиэли свой рассказ, — если бы Кролл выпил свое молоко, то умер бы именно он. — Молоко, молоко, — пробормотал Беркович. — Кто мог желать смерти Кролла? Напрашивается — Игаль Шустерман, его конкурент. Слишком очевидно. Он наверняка не такой дурак, чтобы… — Он — да, — перебил инспектор, — а его жена? Почему ты исключаешь женщин? Фира могла сильнее мужа переживать то, что Кролл отбивает у Шустерманов рынки. Согласен, подозреваемых всего двое. Девочка исключается, Ализа тоже — она обожала дядю и от его смерти ровно ничего не выиграла бы. Фрадкин, естественно, тоже исключается — если он собирался убить Кролла, то не стал бы пить молоко. Кроме того, у Фрадкина не было мотива для убийства! — Шустерманов уже арестовали? — поинтересовался Беркович. — Пока нет. Прокурор требует более надежных улик. — Может, мне попробовать еще раз поговорить с Ализой? — сказал Беркович. — Она ведь была на кухне, могла что-то видеть и не обратить внимания. — Попробуй, — вздохнул инспектор. — Только поторопись. Через час я все же попробую еще раз убедить прокурора. Вилла Кролла стояла на самом краю нового города Модиин — до леса отсюда было минут десять езды на машине. Ализа встретила старшего сержанта в салоне — девушка была вся в слезах и плохо понимала, чего хочет от нее полицейский. По ее словам, на кухне толкались все, даже дядя приковылял посмотреть на грибы и убедиться, что они хорошие. И у каждого — даже у маленькой Марты — была возможность подкинуть поганок в кастрюлю, потому что каждый хотя бы на минуту оставался на кухне один. — Ясно, — вздохнул Беркович. — Вы очень любите дядю? — Это замечательный человек! — воскликнула девушка. — Если бы не он, я не могла бы учиться, наша семья довольно бедна… — Он и вашему жениху собирался помочь, я слышал. При упоминании погибшего Амнона Фрадкина Ализа опять расплакалась. — Да, — сказала она, взяв наконец себя в руки. — Амнон учился на программиста, и дядя обещал ему… Она так и не смогла закончить фразу — ее душили слезы. — Дядя у себя? — спросил Беркович. — Я бы и с ним хотел поговорить. — Да, — кивнула Ализа. — Он вообще встает редко, а сейчас вообще… Сэмюэль Кролл оказался тщедушным пожилым мужчиной, он лежал в пижаме под пуховым одеялом и смотрел на Берковича умными глазами, в которых читалось страдание. — Вам не тяжело было выйти на кухню? — спросил старший сержант. — Напрасно вы вставали, вам только хуже стало. Попросили бы, и Ализа принесла бы вам грибы сюда. — Не люблю утруждать… — вяло произнес Кролл. — И вообще, я стараюсь больше двигаться… насколько это возможно. Ализа и без того устает сверх меры. Она ведь и учится, и дом ведет, и за мной вот… Если бы не она, я бы просто не выжил. И вчера тоже. Голос Кролла прервался — воспоминания о вчерашних событиях были для него, похоже, слишком тяжелы. — Вы любите племянницу? — понимающе спросил Беркович. — О, ее нельзя не любить, — пробормотал Кролл. — Не представляю, как она переживет смерть этого парня. Она такая чувствительная натура. Не представляю… — А ведь он, наверное, не очень хотел пить молоко, — сказал Беркович. — Но в спальне ничего другого не было, а вы продолжали говорить, и он не мог выйти. Вы-то, в отличие от других, знакомы с грибами. И в отличие от всех, знаете, что молоко нельзя пить, если съедены ядовитые грибы. — О чем вы? — с недоумением спросил Кролл, пытаясь привстать. — Я уверен, — продолжал старший сержант, — что если произвести обыск здесь, в вашей спальне, то мы найдем посуду, в которой вы хранили поганки. Вряд ли вы ее успели выбросить — у вас не было такой возможности. Беркович и Кролл долго смотрели друг другу в глаза. — Ах, — сказал наконец Сэмюэль и опустился на подушку. — Все равно… Она никогда не стала бы моей женой. Мечты старика. Господи, какая глупость! — И вы потеряли голову от ревности, когда Ализа сказала, что собирается замуж за Амнона. — За этого тупицу! Я говорил с ним несколько раз — он бездарен! Я никогда бы не взял его в свою фирму! — Где вы собрали поганки? — А, — махнул рукой Кролл, — за оградой этого добра достаточно. — И оставшись на минуту один в кухне, вы высыпали в кастрюлю содержимое пакета, который принесли с собой, — уверенно сказал Беркович. — А потом ели эту гадость, как и все, обрекая себя на мучения. — Труднее всего было заставить этого идиота выпить молоко, — пробормотал Кролл. — Он все говорил, что любит «колу». Но я его убедил… — А ведь он мог сказать перед смертью, что это вы заставили его выпить молоко, — заметил Беркович. — Этот дурак? Да он, даже умирая, не мог понять, что происходит, — презрительно бросил Кролл. — Вы не будете возражать, если я оформлю наш разговор в виде протокола? — спросил Беркович. — Как знаете, — буркнул Кролл и отвернулся к стене. Ему действительно было все равно. — Но почему он подал жалобу в полицию? — с недоумением спросил Хутиэли, когда Беркович вернулся и положил перед инспектором протокол. — Лежал бы тихо, никому бы и в голову не пришло… — Хотел перестраховаться, — объяснил Беркович. — Он ведь не знал, что сказал Фрадкин перед смертью. — Господи, — вздохнул инспектор. — Надо же — влюбиться в собственную племянницу!.. Проклятый дом — Я в мистические совпадения не верю, — твердо сказал инспектор Хутиэли своему невидимому телефонному собеседнику и, выслушав ответ, повторил еще раз: — Нет никакой мистики, а совпадений в жизни более чем достаточно. Извините, я занят. Он положил трубку и повернулся к сидевшему напротив старшему сержанту Берковичу. — Так о чем мы говорили? — сказал Хутиэли рассеянно. — О мистических совпадениях, — подсказал Беркович. — Да? — инспектор нахмурился, но потом лицо его прояснилось. — Нет, Борис, о мистических совпадениях я говорил не с тобой. С тобой я говорил о квартальном отчете. — Отчет, — пожал плечами Беркович. — Завтра утром я перешлю текст на ваш компьютер. Скажите лучше, если это, конечно, не секрет, о какой мистике только что шла речь? — Ах, это… — протянул Хутиэли. — Нет здесь никакого секрета. Да ты и сам должен знать! Ты что, не читал вчерашних газет? — Вы имеете в виду «проклятый дом»? — догадался Беркович.