— У меня три улики, инспектор. Следы от пуль возле иллюминатора, звонок на сотовый телефон Бирмана — это улики прямые и доказывают, что стреляли с берега. Потому и использовано было нестандартное оружие — ведь стреляли издалека. А третья улика — ссора Бирмана с девушкой — косвенная. Способна ли Мирьям нанять убийцу, желая отомстить бросившему ее мужчине? — Хорошо, — решил Хутиэли. — Займись этим. На следующее утро Беркович дожидался Войцеховского у здания окружного суда, где решался вопрос об освобождении подозреваемого. — Спасибо! — воскликнул Даниэль, бросившись навстречу старшему сержанту. — Мне сказали, что это благодаря вам… — В некотором смысле, — хмыкнул Беркович. — А если бы вы сказали еще вчера, что Мирьям, бывшая подруга Арика, уже покушалась на жизнь своего первого мужа, с которым развелась… — Так вы меня не спрашивали, — вздохнул Даниэль. — А самому мне и в голову не пришло, что это Мирьям. — Я вас прекрасно понимаю, — улыбнулся Беркович. Смерть под дождем — Никогда бы не подумал, что в Израиле есть такие замечательные леса! — воскликнул старший сержант Беркович, выйдя из полицейской машины. — Здесь совсем как с сибирской тайге… — В Израиле есть все, — хмуро сказал встречавший Берковича инспектор Фриман. Лес был, конечно, хорош — огромные раскидистые дубы и масличные деревья, которым было не меньше сотни лет. В иное время Беркович с удовольствием растянулся бы на траве, положил руки за голову, смотрел бы вверх и ни о чем не думал. Тем более — об убийствах. А думать приходилось именно об убийстве, потому что инспектор Фриман ожидал, что случайно оказавшийся в этих краях старший сержант из Управления, о котором говорили как об израильском Шерлоке Холмсе, поможет в расследовании странного преступления. В Галилее Беркович оказался действительно по воле случая: взяв на три дня отпуск, поехал с Наташей в киббуцную гостиницу. Первый день прошел замечательно, а утром второго позвонил инспектор Фриман и, сославшись на своего коллегу и друга Хутиэли, попросил Берковича помочь в осмотре места происшествия. — Это недалеко от киббуца, — сказал Фриман. — Расследование мы проведем сами, но мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели. Смотреть действительно было на что: посреди поляны, под лиственным сводом, лежал труп молодого человека. — Натаниэль Занусси, — произнес инспектор Фриман. — Член киббуца Маале-Дан, это в километре отсюда к югу. Двадцать семь лет, художник. В киббуце региональный колледж искусств, Занусси преподает там… преподавал… рисование. Беркович склонился над трупом. Даже неспециалисту было ясно, что художника задушили — скорее всего, с помощью шарфа или иного подобного предмета. — Кто мог это сделать? — спросил Беркович. — У него были враги? — Враги! — воскликнул Фриман. — У друзей не было, а врагов — сколько угодно! Но какое это имеет значение? Никто не мог его задушить, это невозможно! Беркович огляделся. Тело Занусси лежало посреди поляны, до ближайшего дерева — точнее, до его ствола — было не меньше пяти метров. Трава росла только по краям поляны, ночью прошел дождь, и на подсхошей почве четко пропечатались следы ботинок. Следов оказалось несколько, и они были свежими — их наверняка полицейские. — Когда его задушили? — спросил Беркович. — Несколько часов назад, насколько я могу судить. — Часов шесть-восемь, — сказал инспектор. — Между шестью и семью часами утра. — А когда кончился дождь? — В том-то и дело, что дождь шел всю ночь и прекратился только около половины девятого. Занусси был уже мертв. На поляну прямые струи дождя не попадают, но с листьев стекает более чем достаточно… Тело обнаружил водитель грузовика, решивший здесь справить малую нужду. До трассы полсотни метров, он остановил машину — было это в половине десятого, — прошел в глубину леса и… Увидев тело, он вызвал полицию, сам на поляну не выходил. Это на самом деле так, потому что, когда мы приехали, следов здесь вообще не было. Никаких. Занусси лежал так, как лежит сейчас — посреди поляны, и никаких следов вокруг, даже его собственных. Но он ведь пришел сюда, когда шел дождь и почва была мокрой! Следы обязательно остались бы! И его, и убийцы! Но их нет — сами можете убедиться… Понять происшедшее действительно было трудно. Если Занусси задушили не здесь, а в другом месте, то убийца должен был принести на поляну тело. Тогда должна была остаться хотя бы одна цепочка следов — к центру поляны и обратно. Если Занусси пришел сам, а убийца шел следом, то цепочек должно было быть две. На самом деле нет ни одной! Мокрая земля, дождь… Может, убийца стер следы? Нет, это невозможно — земля не взрыта. Может, кто-то стоял в траве на краю поляны, держал тело в раках, а потом размахнулся и зашвырнул… Чепуха. Никто бы не смог бросить тяжелое тело (на вид — килограммов семьдесят) на четыре с лишним метра. Да и зачем? Если Занусси был задушен на краю поляны или в лесу, для чего понадобилось убийце прилагать титанические усилия и забрасывать труп на середину поляны? — Мистика, — пробормотал инспектор над ухом у Берковича. — Не с Луны же он упал, черт побери! С Луны? Беркович поднял голову. Кроны деревьев нависали над поляной, снизу ветви казались достаточно прочными, чтобы по ним мог проползти человек. Мог Занусси свалиться с ветки? Конечно. Остается только придумать, как мертвец влез на дерево, прополз по толстой ветке и только потом упал. Чушь. — Приехала машина, чтобы увезти тело, — сказал один из полицейских. Фриман вопросительно посмотрел на Берковича, старший сержант пожал плечами. — Я здесь не распоряжаюсь, — сказал он. — Уносите, — приказал инспектор. — О врагах, — продолжал Фриман, выйдя с Берковичем к полицейской машине. — Занусси был личностью неприятной. Во-первых, его терпеть не мог Лозински, он преподает в колледже историю живописи. Давняя вражда, они несколько раз дрались, оба даже угрожали убить друг друга, но вы же знаете, чего обычно стоят такие угрозы. Сотрясение воздуха. Во-вторых, история с Ронит. Это девушка, с которой встречался Занусси. Не так давно она его бросила, предпочтя Альберта Харма, киббуцного повара. Занусси вышел из себя, угрожал убить Ронит и Альберта… — А они взяли и убили его, — хмыкнул Беркович. — Да, смысла в этом нет, — согласился Фриман. — И к тому же, никто из них не умеет летать и не закинет тело на расстояние больше двух метров… — Вы уже говорили с ними? — спросил Беркович. — Я имею в виду Дорит, Альберта и этого… как вы сказали… Лозински? — Пока нет, — покачал головой Фриман. — Все имеют алиби, причем абсолютно надежное. Лозински провел ночь у родителей в Кармиэле, его вызвали, когда был найдет труп. А Ронит ночевала у Альберта, нравы в киббуце довольно свободные. Кстати, можете себе представить, как бесился Занусси… Да, Ронит была с Альбертом, это подтверждают родители Альберта и соседи. Рано утром Альберт отправился на кухню готовить завтрак, а Ронит ушла к себе. Это было в половине шестого, так что между шестью и восемью Альберт находился на кухне, его видели минимум семь человек. — Если эти трое исключаются, значит, был четвертый, — сказал Беркович. — Четвертый? Тот, кто не оставляет следов? Тот, кто обладает немыслимой силой? Он ведь задушил Занусси буквально одним движением — обмотал вокруг шеи шарф или широкую ленту, затянул, и все… До киббуца ехали в молчании. В помещении клуба для допросов была выделена комната, и первым Беркович с Фриманом вызвали Лозински, который нервничал так, будто действительно задушил беднягу Занусси. — Да мы ничего против вас не имеем, — успокоил Фриман преподавателя. — Просто хотим знать, были ли у Занусси враги, кроме вас… — Я не был ему врагом! Он был сволочь, но я не был врагом! Нет! Разговор продолжался полчаса и не принес никакой информации. Ни задушить одним движением, ни — тем более — бросить труп на середину поляны Лозински был физически не в состоянии. К тому же, у него было алиби. Его отпустили и вызвали Альберта Харма, который тоже оказался человеком далеко не богатырского телосложения. В отличие от Лозински, Харм держался спокойно, он знал, что алиби его безупречно, да и мотива для убийства бывшего соперника у него не было. Скорее наоборот. Об этом Харм и заявил сразу после того, как Фриман заполнил первые строчки протокола. Задав несколько вопросов и убедившись, что улик против Харма нет, инспектор вопросительно посмотрел на Берковича. Тот, впрочем, тоже не очень представлял, какую информацию может сообщить повар. Старший сержант все время думал о действительно мистической картине преступления и о трупе, будто свалившемся с неба. Взгляд Берковича блуждал по детским рисункам, которыми были покрыты стены комнаты. Дети рисовали зверей — были тут обезьяны, змеи, драконы и какие-то странные монстры с множеством голов и крыльев. — Родственников у Занусси нет? — сказал Беркович, не отрывая взгляда от одного из рисунков. Мысль, возникшая у него, выглядела нелепой, но решала загадку. Если, конечно, он не ошибается… — Друзей, как выяснилось, нет тоже. Чему он посвящал свободное время? — А, — махнул рукой Харм. — Возился со всякой гадостью, такой же, как сам. Держал дома змей, ящериц… — Да, — подтвердил инспектор Фриман. — Вы не видели, старший сержант, а я успел… Не понимаю таких людей. — Змеи, — сказал Беркович. — Среди них были и крупные? — Два удава, — кивнул Харм. — Он выступал с ними перед детьми в колледже. И еще любил покрасоваться, когда в киббуц приезжали экскурсии. Человек со змеями на плечах. — Могу я посмотреть? — спросил Беркович и поднялся. Несколько минут спустя он получил подтверждение своей догадке. — Где второй удав? — спросил он. В ванне, накрытой решеткой, лежала змея длиной около двух метров. Толстое противное тело, почти черное. «Господи, — подумал Беркович, — как можно носить такую гадость на плечах?» — Не знаю, — пробормотал Харм, глядевший через плечо Берковича. — Я не был здесь давно… Но на прошлой неделе Натаниэль демонстрировал удавов детям из Тель-Авива. Обоих, могу поклясться. — Вы полагаете, что… — инспектор Фриман уже понял ход мысли Берковича. — Змея сбежала, и Занусси отправился на поиски? — Похоже на то, — кивнул Беркович. — Это ведь ценная штука, верно? Удав был почему-то рассержен или голоден, не знаю. В лесу Занусси настиг своего питомца. Тот, видимо, висел на ветке и не желал слезать на зов хозяина. Тогда Занусси полез на дерево и… — И удав задушил своего хозяина, — закончил фразу инспектор. — Возможно, вы правы, старший сержант. Так это или нет, но удав на свободе! Странное зрелище предстало перед очередной группой туристов, приехавших в киббуц около полудня. Несколько десятков человек, среди которых были полицейские, выстроившись цепью, прочесывали окрестности. В руках каждый держал большую палку, и не было похоже, что эти люди получали от работы удовольствие. Берковича среди них не было — он вернулся в гостиницу, где Наташа ждала мужа, сидя у окна с книгой в руке. — Поймал убийцу? — хмуро спросила она. — Ловят, — ответил Беркович, целуя жену. — Не сердись, я ведь быстро справился, верно? И трех часов не прошло. — Давай погуляем, — предложила Наташа. — Для чего мы сюда приехали? Не в помещении же сидеть! Из кармана Берковича раздался звонок сотового телефона. — Если тебя зовут искать еще одного убийцу, — сказала Наташа, бросая книгу на стол, — я возвращаюсь в Тель-Авив. — Старший сержант! — в голосе инспектора Фримана слышалось торжество. — Нашли! Большая гадина, метра два с половиной. Спасибо за помощь. Хотя… — он помедлил. — Мы бы и сами разобрались, наверное. — Безусловно, — сказал Беркович. — Простите, инспектор, жена зовет меня на прогулку. Мы ведь, собственно, здесь отдыхаем…