Поднявшись в кабинет, старший сержант еще раз перечитал протоколы допроса Лирона Надава и представил себе его сытую физиономию. По глазам было видно, что к Юдит гуру относился как к вещи, которую использовал. Девушка пришла к нему впервые полгода назад — у нее возникли проблемы с приятелем, и она хотела вернуть себе душевное равновесие. «Вопрос. Почему вы согласились, чтобы Юдит переехала к вам? Она должна была работать, создавать семью… Ответ. Духовное самосовершенствование не терпит суеты. Семья мешает. Работа мешает. Вопрос. Однако человек должен зарабатывать деньги. Юдит Менакер бросила работу, когда переселилась к вам. Вы ее содержали? Ответ. Нет, она лишь помогала по хозяйству. Ходила за покупками, например, когда я работал с другими учениками. У нее были сбережения, она говорила, что опять пойдет работать, когда сбережения закончатся. Она хотела как можно больше получить от меня. Она была идеальной ученицей». Похоже, что так и было. В банке «Леуми» у Юдит действительно был счет, с которого она время от времени снимала не очень значительные суммы. Впрочем, и затраты у нее были небольшими. Квартира, на которой Юдит жила до переселения к гуру, принадлежала ей и осталась от матери, умершей несколько лет назад. Муниципальный налог был уплачен на год вперед, а счета за коммунальные услуги оказались минимальными. Но с чего было Юдит менять размеренный распорядок жизни, бросать работу и переселяться к Надаву? Здесь явно видно было психологическое влияние гуру — ему удобно было иметь бесплатную работницу, да еще наверняка влюбленную не только в его методы, но и в него самого. Беседа с другими учениками показала: все ученицы были влюблены в Надава по уши, а мужчины считали его чуть ли не явлением Бога на земле. Беркович пришел к выводу, а эксперт Хан с этим выводом согласился, что по команде Надава любая из его учениц могла если не наложить на себя руки, то во всяком случае совершить поступок, на который прежде не решилась бы ни под каким видом. И то, что Юдит жила с Надавом, тоже представлялось Берковичу несомненным, хотя и недоказуемым фактом. Возможно, это тяготило девушку. Возможно, система обучения Надава дала сбой, и Юдит вместо обретения душевного равновесия впала в депрессию. Впрочем, последнее предположение было, скорее всего, нелепостью — ученики Надава, общавшиеся с Юдит в последние ее дни, утверждали, что она была жизнерадостна, спокойна и обожала учителя. А он? Может быть, обожание Юдит стало для него обузой, и гуру нашел способ избавиться от ученицы — внушил ее идею суицида? Возможно. Но не докажешь. Видимо, придется дело закрыть, хотя Берковичу очень хотелось разобраться в истинной причине самоубийства. Он еще раз перелистал довольно пухлый том, чтобы перед тем, как принять окончательное решение, заново сопоставить все детали. Ему казалось, что он упустил что-то важное, деталь, которая могла помочь в расследовании. Что-то сказанное кем-то из учеников? Нет, не похоже… Хотя… Беркович поморщился и поднял телефонную трубку. Черт, он действительно упустил очень важный момент. Сделав несколько звонков, старший сержант посидел минуту в задумчивости, а потом спустился в лабораторию судебно-медицинской экспертизы, где застал эксперта Хана, рассматривавшего цветные фотографии чьего-то изуродованного тела. — Под поезд попал, — объяснил Хан Берковичу, складывая снимки в папку. — Это ж надо умудриться — поезда на иерусалимском участке проходят сейчас всего дважды в день! — Да-да, — нетерпеливо отозвался Беркович. — Я хотел поговорить о той девушке, Юдит Менакер… — Ты еще не закрыл это дело? — удивился эксперт. — Нет. Я хочу выяснить причину самоубийства. — Здесь я тебе не помощник, — покачал головой эксперт. — Да, конечно. Ты мне другое скажи… Могли ее повесить? Задушить веревкой, а потом… Следов насилия нет, но если она была в шоке и не сопротивлялась? — Не исключаю, — согласился Хан. — Войти и выйти, как ты знаешь, мог кто угодно. А что, ты нашел свидетелей? Кто-то видел Надава в тот день и час? — Нет, у Надава алиби — он ведь тот день провел с учениками. — Которые могут засвидетельствовать все, что нужно учителю! — Верно, но есть и другие свидетели. Нет, Надав не мог задушить Юдит, но я думал, что этот тип довел бедную девушку до самоубийства. Мне казалось, что иной причины не существовало. — Сейчас ты в этом не уверен? — У Юдит был парень по имени Эран, с которым она встречалась. Потом они расстались, и вскоре она пришла к Надаву. Парня этого я совсем упустил из виду. Между тем алиби на день смерти Юдит у него нет. — Ну и что? — удивился Хан. — Почему у него должно быть алиби? — А если это его работа? Назначил бывшей невесте свидание в ее же квартире, задушил, повесил и ушел незамеченным, прекрасно понимая, что в доведении до самоубийства будут обвинять Надава. — Шито белыми нитками, — заявил эксперт. — Согласен, — сказал Беркович. — Ты помнишь, где мы нашли ключ от квартиры Юдит? — Конечно, в ее сумочке. — Да, на самом дне, под кучей других вещей. Тебе это не показалось странным? — Что тут странного? В женских сумочках всегда такой беспорядок… — Если Юдит достала ключ, открыла дверь и бросила ключ обратно в сумку, он должен был лежать сверху. — Ну, допустим… Ты хочешь сказать… — Она нашла дверь открытой, вот что я хочу сказать, и потому не стала доставать ключа. Только у Эрана был запасной ключ от квартиры Юдит. Найдя дверь открытой, она поняла, что пришел Эран, вошла и… — А зачем ему было убивать Юдит? — Ревность. Он ее любил, а она его бросила. Он узнал, что она живет у Надава… Мы ведь думали, что это Эран оставил Юдит, потому-то она впала в депрессию и обратилась к психотерапевту. А на самом деле все было не так. Эрана бросила именно Юдит, он был обозлен, но невеста исчезла, он звонил, приходил к ней, не мог застать, мучился… А потом узнал, что она живет с гуру. Возможно, потребовал встречи у нее дома. — Почему ты решил, что это она его бросила? — Позвонил к нему и спросил. Он не ждал вопроса и сказал правду. Впрочем, вряд ли он вообще старался скрыть это обстоятельство. Зачем? — Ты спросил у него? Теперь он поймет, что полиция вышла на его след… — И что? Скроется? Это будет означать признание вины. Но я его озадачил, это верно. Он был спокоен, думая, что полиция связывает смерть Юдит с влиянием Надава. А теперь начнет волноваться, захочет создать себе алиби, избавиться от ключа… Все это будет истолковано против него. — Ну-ну, — пробормотал эксперт, не убежденный доводами Берковича. Впрочем, старший сержант и сам был пока не уверен в собственном выводе. Новые аргументы он получил час спустя, когда позвонили один за другим два приятеля Эрана, предупрежденные Берковичем о том, что Эран может попросить их об услуге. «Да, — сообщили они, — Эран приходил и таки просил засвидетельствовать, что три дня назад провел в их компании все утро»… — Арик мне улыбнулся, — сообщила Наташа, когда Беркович вечером вернулся домой. — Двухнедельный младенец? — недоверчиво сказал Беркович. — Похоже, ты будешь классической еврейской мамой, считающей, что ее ребенок гений. — Это твоя работа приучила тебя никому не верить? — обиделась Наташа. — Почему же? — удивился Беркович. — Не далее как сегодня я поверил двум господам, не пожелавшим покрывать своего приятеля. — А что сделал приятель? — Помнишь, я тебе рассказывал утром о девушке, покончившей с собой? Так на самом деле ее задушил бывший жених, которого она бросила. — Ах, — сказала Наташа, — какая банальная история. Я-то думала, там замешан гуру и тайные возможности организма. — В банальных историях, — заметил Беркович, — разобраться всегда сложнее, чем в запутанных. Игры взрослых людей Ехать пришлось довольно далеко — в лес Бен-Шемен, но и случай оказался экстраординарным: человека, как сказал Берковичу по телефону патрульный Огельман, убили стрелой, выпущенной из лука. Погода выдалась хорошая — не жарко, небольшой ветерок, легкие облачка то и дело закрывали солнце. Прекрасное время для пикников. Насколько понял Беркович из сообщения патрульного, народ и собрался на пикник, только пикник оказался каким-то странным. В чем заключалась странность, старшему сержанту еще предстояло выяснить. С дороги он позвонил Наташе — раз уж обещал названивать жене каждые два-три часа, то приходилось держать слово. — Арик спит, — сказала Наташа. — Я тоже сейчас прилягу, а то полночи не спала. Ты-то храпел вовсю… — Поспи, — сказал Беркович. — Позвони, когда проснешься. Машина свернула с шоссе, проехала километра два по лесной дороге и оказалась на большой поляне, где было много кустов и толпились десятка три человек странного вида. Это были молодые люди — старшему на вид не больше тридцати, — одетые в костюмы, больше подходившие для карнавала. Мужчины — в латах и расшитых камзолах, девушки — в широких платьях с большими воротниками. Навстречу Берковичу и приехавшему с ним эксперту Рону Хану поспешил патрульный Цви Огельман. — Это толкиенисты, — предупредил он вопрос Берковича, — любители творчества Толкиена. Хоббиты и все такое. — Вот оно что, — протянул Беркович. О поклонниках английского профессора, автора сказочной эпопеи «Властелин колец», он, конечно, слышал. Толкиенисты в каком-нибудь из живописных мест и устраивали показательные игрища, всерьез изображая сюжеты, для которых сами и писали сценарии. Разумеется, латы у них были картонными, как и мечи, секиры и прочая рыцарская атрибутика. Беркович не очень понимал, почему взрослые люди, многие из которых имели семьи, играют, будто малые дети, но ведь о вкусах не спорят. — Сюда, старший сержант, — сказал Огельман и повел Берковича в дальний угол поляны, где за большим кустом лежал навзничь человек, одетый в картонные латы. Из груди у него торчало древко стрелы, на раскрашенном картоне кровь была почти не видна. Неподалеку сидел на земле, опустив голову на руки, еще один участник этой странной игры. — Умер практически мгновенно, — констатировал эксперт Хан, осмотрев тело. — Его звали Андрей Корш, — принялся рассказывать патрульный, успевший до прибытия группы из управления снять необходимые для расследования показания. — Двадцать шесть лет. Стрелял парень, что сидит вон там — его имя Ефим Будкер. Они с Коршем ровесники и, как свидетели утверждают, друзья. В подобных игрищах не бывает кровопролития — все картонное или деревянное. Корш и Будкер изображали лучников вражеских армий. Луки — убедитесь сами — далеко не спортивные. Стрелы использовались с острыми наконечниками, что не запрещено, поскольку, во-первых, согласно правилам, стрелы не применяются в ближнем бою, а во-вторых, попасть в цель из такого лука даже с относительно близкого расстояния практически невозможно. — Но Будкер попал, — заметил Беркович. — Судя по всему, совершенно случайно. Все утверждают, что Будкер не стрелял из лука до начала этого представления, а когда тренировался за полчаса до боя, то стрелы летели куда угодно, только не в цель. К тому же, Будкер близорук. — И все-таки он попал, — повторил старший сержант и направился к молодому человеку, который при виде полицейского тяжело поднялся на ноги. В глазах Будкера, под толстыми стеклами роговых очков, застыло выражение такого ужаса, что Беркович сказал сочувственно: — Ну-ну… Успокойтесь и расскажите, что здесь произошло. — Я, — со всхлипом вздохнул Будкер, — я уже расска…