— Борис? — сказал Хан. — Я так понимаю, ты сейчас из Сойфера показания выжимаешь? — Примерно, — сказал Беркович. — Правда, без толка. — Если у него на одежде нет следов крови, то он не убийца, — продолжал Хан. — Женщина умерла не больше полутора часов назад. Удар был нанесен так, что убийца не мог не испачкаться. А если Сойфер находился в невменяемом состоянии, он не имел возможности так тщательно привести себя в порядок, что… — Да, я понял, — прервал Хана Беркович. — Спасибо, я перезвоню через несколько минут. Он положил трубку и спросил у внимательно слушавшего разговор Сойфера: — Вы говорите, что жена грозилась уйти от вас. Было к кому? — К кому? — вспыхнул Сойфер. — Из-за этого мы чуть не каждый день дрались. Она путалась с одним… Яир Штайниц его зовут. Ужасный тип, ужасный, не понимаю, как она могла… — Она не скрывала, что у нее есть любовник? — Скрывала? Сара? И не думала! Я ее бил, а она смеялась и говорила, что уйдет к Яиру. — Вы знаете, где он живет? — Конечно, это рядом, нужно от дома вправо два квартала, там налево и сразу в подъезд, второй этаж… Беркович набрал номер сотового телефона Соломона и пересказал адрес, по которому можно было найти Яира Штайница. — И поторопись, — сказал Беркович. — В ванной или в корзине для грязного белья ты можешь обнаружить кое-что любопытное. — Что именно? — поинтересовался сержант. — Сам подумай по дороге, — хмыкнул Беркович и положил трубку. — Вы так и не сказали, старший сержант, сколько мне дадут за убийство, — пробормотал Сойфер. — Вам? Так это еще нужно доказать, что вы убили жену. Собственное признание — не доказательство. — Но я… — удивленно произнес Сойфер. — Мы подрались. Я был не в себе. Сара умерла. — Она не задушена, — сообщил Беркович. — Ваша жена убита ударом ножа в грудь. Если ее убили вы, то куда дели нож и где переоделись? Берковичу показалось, что глаза Сойфера сейчас вылезут из орбит. Подбородок у бедняги затрясся, и прошло не меньше минуты прежде чем к нему вернулась способность говорить. — Нож… — прохрипел Сойфер. — Я не… И неожиданно, будто только сейчас окончательно осознав произошедшее, он вскочил на ноги и закричал тонким голосом: — Я не убивал! Я не убивал! Я не… В кабинет заглянул конвойный. — Сядьте! — резко сказал Беркович Сойферу, и тот, как подкошенный, опустился на стул. — Я знаю, что вы не убивали. Сейчас вас отведут в камеру — ненадолго, надеюсь. Скоро все выяснится. Успокойтесь. Соломон позвонил минут через десять после того, как Сойфера увели. — Это Штайниц, — сообщил сержант. — Ты был прав, Борис: в баке я нашел майку — всю в крови. И на сандалиях Штайница тоже кровь, он не обратил внимания. Привезти негодяя к тебе? — Привози, — сказал Беркович. «Мотив, — подумал он. — Вот с чем еще нужно разобраться. Видимо, женщина надоела Штайницу, а она все мечтала избавиться от мужа-наркомана. И ведь все сошло бы ему с рук, если бы Штайниц действительно задушил Сару. Тогда бы уж точно Сойфер отправился в тюрьму». «Сколько мне дадут? — вспомнил Беркович вопрос Сойфера. — Да уж наверняка дали бы на полную катушку…» Статуэтка Шивы — Ну как? — спросил сержант Соломон, когда Беркович сел рядом с ним в патрульную машину. — Арик твой не очень по ночам спать мешает? — Почему ты именно сегодня заинтересовался? — удивился Беркович. — Арику уже три месяца, а ты раньше ни разу не спрашивал… — У нас в блоке соседка родила, вчера вернулась из роддома, — объяснил Соломон. — Ее ребенок так вопит у нас за стеной, что не только спать — радио слушать невозможно! — Понятно, — кивнул Беркович. — Говорят, это с возрастом проходит. У одних за три месяца, у других — за три года. — А некоторые всю жизнь вопят, как резаные, — вздохнул сержант Соломон. — Все, Борис, приехали. Вот дом, в котором произошло ограбление. Ограбление случилось ночью, точное время установить не удалось — соседи спали, хозяев не было дома, они только утром вернулись из поездки в Эйлат и обнаружили, что входная дверь сломана, но главное — украдена позолоченая статуэтка Шивы, которую глава семейства привез два года назад из Индии. — Что исчезло еще? — спросил Беркович, присев на диван и внимательно рассматривая предметы антиквариата, собранные в салоне этой не очень-то богатой на первый взгляд квартиры. На секретере стояла еще одна статуэтка — на этот раз, похоже, какого-то африканского божка. Десятки других статуэток, керамических изделий и изделий из кожи висели на стенах, стояли на низком столике в углу и лежали в специальной витрине, закрытой стеклом. Это были сувениры, привезенные Эльдадом из его ежегодных поездок по экзотическим странам. Кого что интересует: одни ездят отдыхать в Париж или Ниццу, а другие — в джунгли Амазонки… — Что еще исчезло? — повторил вопрос Беркович, и ответила на него Хана, жена Арона, вошедшая в салон после того, как она в сопровождении сержанта Соломона обошла квартиру. — Ничего, — сказала она удивленно. — Ну то есть, совсем… У меня в шкафу лежала довольно крупная сумма денег, все цело, не взяли ни шекеля. И бриллиантовое кольцо в тумбочке… — Украденная статуэтка представляла собой какую-то особенную ценность? Арон Эльдад, вошедший следом за женой, сказал со злостью: — Здесь все ценно! Каждый предмет! Я этого Шиву вез через половину земного шара. Не понимаю! Грабители тут двери ломали, а никто из соседей даже не проснулся? — Соседями мы еще займемся, — пообещал Беркович. — Я бы хотел, чтобы вы ответили на мой вопрос. Это важно для расследования. Преступники влезли в квартиру имеено из-за статуэтки Шивы или прихватили ее только потому, что она стояла на видном месте? — Есть вещи более ценные, — сказал Эльдад. — Например, этот африканский бог. Девятнадцатый век. — Ничего пока не трогайте, — предупредил Беркович. — Сейчас приедет группа экспертов, займется фиксацией следов. А мы с сержантом опросим соседей. Эльдад мрачно кивнул. На соседей у Беркович ушло больше часа. В квартире рядом с квартирой Эльдада никого не оказалось — хозяева, как удалось выяснить, еще три дня назад уехали отдыхать в Галилею. Этажом ниже были две квартиры, и в обеих удалось выяснить, что поздно ночью действительно слышался какой-то шум. — Тут постоянно шумят, спать не дают, — ворчливо сказал один из жильцов, мужчина лет шестидесяти. — По ночам приезжает машина, вывозит мусор — грохот, как на аэродроме. И еще какие-то идиоты постоянно грохочут чем-то под окнами. Ну, может, и не грохочут, но в три часа ночи все равно спать невозможно. Этой ночью было не более шумно, чем обычно. Может, и дверь ломали — кто знает? Вернувшись через час в квартиру Эльдада, Беркович обнаружил там, кроме хозяев, эксперта Хана, закончившего работу и мывшего руки в ванной. — Пальцевых следов нет, кроме хозяйских, конечно, — сообщил Хан. — Это я уже привык от тебя слышать, — недовольно сказал Беркович. — Похоже, что преступники вообще лишились пальцев. — Похоже, что преступники давно поумнели, — парировал эксперт, — и надевают перчатки. Могу только сказать, Борис, что никакие другие предметы, кроме Шивы, грабителей не интересовали. Почти на всех предметах слой пыли — небольшой, максимум трехдневной давности, но нетронутый. А на тумбочке, где был Шива, видны следы — не пальцев, правда, именно пятна, свободные от пыли, кто-то работал в перчатках. — Вот и я так думаю, — согласился Беркович. — Интересно, чем этот Шива так ценен? — Я хотел бы знать побольше об этой статуэтке, — обратился старший сержант к хозяевам квартиры, с потерянным видом топтавшимся в салоне. — Почему незванным гостям нужна была именно она? — Сам не могу понять, — пробормотал Арон. — Все время об этом думаю. Шива, конечно, стоит дорого, но не дороже, скажем, чем африканский божок, и уж тем более не дороже вот этой нецке, — и Эльдад показал на чрезвычайно изящную фигурку стоявшего на коленях японского крестьянина в шляпе. Фигурка была небольшой, всего несколько сантиметров в высоту, стояла на достаточно видном месте, ее можно было забрать с собой просто из любопытства — сунуть в карман, проходя мимо. — Вспомните, пожалуйста, — попросил Беркович, — может быть, кто-нибудь из ваших коллег-коллекционеров проявлял повышенный интерес к этому Шиве? Просил вас его продать? — Нет! Вот о нецке разговор заходил много раз и об африканском божке… — Странное преступление, — сказал Беркович эксперту, когда полчаса спустя они ехали в управление, так и не обнаружив никаких зацепок. — Тебе не кажется, что в квартире Эльдада преступников вообще не интересовала его коллекция? Шиву они могли взять только для того, чтобы создать у хозяина квартиры, да и у нас с тобой нужное впечатление. — Но что им тогда было нужно? — хмыкнул эксперт. — Ведь оба — и Арон, и Хана — утверждают, что ничего не пропало. В управлении Беркович с Ханом расстались: эксперт спустился в лабораторию, а старший сержант поднялся в свой кабинет, где и предался мрачным размышлениям, перечитывая протокол осмотра места преступления. Никаких идей у него не было. Все говорило за то, что грабители вломились в квартиру Эльдада только для того, чтобы забрать не самую ценную статуэтку. Может, в ней был спрятан бриллиант, как в рассказе Конан Дойля «Голубой корбункул»? Нет, глупости, Эльдад купил Шиву в антикварном магазине в Дели, сам, естественно, ничего внутрь статуэтки не прятал, иначе сказал бы об этом в первую очередь… Нелепое дело и, похоже, — глухое. Нужно будет, конечно, проследить — появится ли Шива в антикварных магазинах, торгующих предметами со вторых рук. Сержант Соломон займется этим без напоминания. Но надежды мало — сколько могли получить преступники от такой продажи? Глупое преступление. Берковичу, как это с ним часто бывало, начало казаться, что на самом деле преступление достаточно простое, и что он даже знает разгадку, думал о ней совсем недавно, но вот упустил мысль, и теперь уже не поймаешь. Что-то промелькнуло у него в сознании, когда он думал о… О чем? О похищенном Шиве? Нет. О нецке, которую почему-то не взяли? Нет, и не об этом. Вот! Хана осмотрела квартиру и нашла, что все находится на своих местах. Ничто не пропало. И ничто не появилось. Конечно, это всего лишь фигура речи — что могло появиться в квартире после посещения грабителей? Но если остальные версии ни к чему не ведут… Четверть часа спустя Беркович звонил в квартиру Эльдада.