А во-вторых, рюкзак. Вы совершенно правы, нет никакого смысла забирать его с собой. Проще выпотрошить и выбросить. – Может, он утонул? – Теоретически может быть все, что угодно. Но на практике вряд ли. У берега мелко, так что, скорее всего, при осмотре его бы нашли. Интересно, Ксения Александровна, все, что вы рассказываете, очень интересно. Ксении принесли ее селедку под шубой, и она принялась за еду. Уж если заказала, то поздно жеманиться. – А как вы думаете, можно узнать, смотрели ли полицейские записи с камер? – спросила она. – Не сомневаюсь, что смотрели, – ответил Погодин задумчиво, – и уверен, что узнать, что там, можно. Олегу Ивановичу Васину вполне под силу это выяснить. Но вы очень меня заинтриговали, Ксения Александровна. Так сильно, что я, пожалуй, обязательно схожу посмотреть на все своими глазами. – Когда? – Она снова не успела поймать себя за язык. Вопрос был вызван его обещанием помочь выбрать ноутбук. Признаться, в технике Ксения разбиралась плохо, и помощь знающего человека ей бы очень пригодилась. Но этот человек ничего ей не должен, и если у него поменялись планы, то ей придется разбираться с покупкой самостоятельно. – Что? А. Ночью. То есть когда стемнеет как минимум. Хочу попробовать повторить путь убийцы. Ноутбук мы с вами купить успеем, не переживайте. Он, казалось, читал все ее мысли. Им обоим принесли суп, и Ксения, чтобы скрыть несвойственное ей смущение, начала есть, дуя на ложку, оттого что было горячо и вкусно. Ее собеседник с невозмутимым лицом ел свою уху, отправляя в рот расстегаи с рыбой, и она вдруг обратила внимание на его руки – очень красивой формы, с длинными, тонкими, совершенно аристократическими пальцами. Этот сидящий напротив нее мужчина вообще был похож на аристократа, отчего смотрелся и в трактире, и в Малодвинске инородно. Права Милка, ой права. Пока она доедала свою котлету, он невозмутимо ждал, погрузившись в чтение книги. Судя по обложке, это была история Малодвинска, и Ксении вдруг тоже стало любопытно. Уж если судьба закинула ее в этот город, пожалуй, стоит узнать о нем побольше. – Интересно? – спросила она, расправившись наконец с обедом, из-за которого чувствовала себя обжорой. – Вы знаете, да, – ответил Погодин. – Так-то я вырос в этом городе, и мне казалось, что я все про него знаю, но Валевский обладал реальным талантом – не только литератора, хотя изложено все просто блестяще, но и историка-исследователя. Удивительный был человек. – Вы что, его не помните? Он же вас учил. – Помню, но плохо. В нашем классе историю преподавала женщина, кажется Мария Ивановна. Покойный Николай Петрович заменял ее, но всего несколько раз. Похоже, надо сожалеть, что мне не достался такой блестящий учитель. Но в детстве этого ведь не понимаешь. Мы можем идти за вашим ноутбуком? – Да, конечно, простите, что заставила вас ждать. Он подозвал официанта и расплатился. Ксения полезла в сумочку, чтобы достать карточку, но он остановил ее движением руки. – Ксения Александровна, наверное, я старомоден, но, пригласив на обед женщину, плачу за нее сам. – Я не привыкла одалживаться, – пробормотала она. – А вы и не одалживаетесь. Собрав свои книги и тетради, он сделал приглашающий к выходу жест, и Ксения, закусив губу, прошла вперед, думая о том, что все делает не так. В магазине электроники они провели не больше получаса. Нужная модель ноутбука была выбрана, все необходимые программы установлены, Ксения оплатила покупку и, прижимая коробку к груди, снова очутилась на улице, обогреваемой все еще вполне себе летним солнцем. – Спасибо за помощь, – сказала она Погодину, не очень понимая, что делать дальше. – Пожалуйста, – серьезно ответил он. Ксения невольно улыбнулась тому, что он не сказал «не за что». Эту фразу она терпеть не могла, искренне полагая, что выглядит она как дешевое кокетство. Если тебя благодарят, значит, всегда есть за что. – Вы сейчас домой? – Да, нужно хотя бы пару часов посвятить работе. Вообще-то для меня нехарактерно столь откровенно манкировать своими профессиональными обязанностями. – Да, вы выглядите как человек, который серьезно относится к обязательствам, – улыбка снова осветила его лицо, лучики в углах глаз побежали к вискам, на щеках обозначились две глубокие продольные морщины. – Пойдемте, нам в одну сторону, мы же соседи. – Андрей Михайлович, а можно я составлю вам компанию в вашем вечернем расследовании? – попросила Ксения, внутренне ужасаясь своему бесстыдству. Так нахально она еще в компаньоны к кому бы то ни было никогда не напрашивалась. – Мне важно своими глазами увидеть, подтвердите вы мои выводы или нет. – Да, конечно, – тут же согласился он. – Так как информация про рюкзак принадлежит вам, то вы имеете полное право распоряжаться ею дальше. Давайте договоримся так: я сейчас быстро проверю несколько интересных фактов, которые мне удалось раздобыть в интернате, потом позвоню Васину с просьбой выяснить в полиции все, что смогли снять с камер видеонаблюдения, а вечером зайду за вами, и мы вместе сходим на набережную. Скажем, часиков в десять. Малодвинск рано засыпает, особенно на неделе. – Приходите чуть раньше, я вас угощу своими фирменными кабачковыми оладьями с брынзой, – выпалила Ксения. – Кроме того, мне ужасно интересно узнать про те факты, о которых вы сейчас упомянули. Из интерната. Взгляд у него на мгновение стал острым, настороженным, но это выражение тут же пропало, сменившись обычной ясностью. – Обожаю кабачковые оладьи с брынзой! – воскликнул он. – Спасибо за приглашение. Договорились. Буду у вас в восемь. * * * Очутившись дома, первым делом Погодин позвонил Олегу Васину и сформулировал задачу найти записи с камер наблюдения. Если человек с рюкзаком на них был, то познакомиться с ним стоило раньше правоохранительных органов. Украденная из гостиницы папка могла находиться только в рюкзаке, потому что иначе заказчики не искали бы ее вчера вечером в квартире соседок, а, оставленная Викой в каком-нибудь другом месте, она бы уже обязательно где-нибудь всплыла. Получив обещание сбросить записи на флешку и отдать ее ему, Андрей уселся за письменный стол, за которым бабушка, работавшая учительницей русского языка и литературы, всегда готовилась к урокам, а также проверяла бесконечные кипы тетрадей, и погрузился в изучение информации, скопированной из телефона Николая Валевского. Скорее всего, бабушка хорошо знала учителя истории. Конечно, он был гораздо моложе ее, практически в сыновья годился, но школа в Малодвинске была всего одна, так что знакомства они, разумеется, не избежали. Жаль, что у бабули уже не спросишь, каким человеком был покойный Николай Петрович. Хотя и так понятно, что хорошим. Добрым и достойным. Андрей, не торопясь, изучал сайт, на котором Валевский зачем-то интересовался строительством в городе аэропорта. Было это, судя по сфотографированной истории посещений, за пять дней до пропажи Вики. Интересно, к тому моменту девушка уже получила заказ на кражу документов, и если да, то знал ли об этом старый учитель? Почему его так интересовал аэропорт? Ничего особенного на сайте не нашлось. Это вообще была вкладка на ресурсе, посвященном туристической привлекательности Малодвинска и развитию проекта «В гостях у сказки». В других разделах подробно освещалась работа гостиниц и заведений общепита, история города, впрочем, написанная даже вполовину не так увлекательно, как книга Валевского, подробная карта развлечений для детей и взрослых, предлагаемых туристам, а также перспективы на будущее. Новый аэропорт как раз и являлся такой отдаленной перспективой, которая позволила бы туристам из двух столиц – Москвы и Питера – добираться в спрятанный в глуши городок всего за полтора часа, а не за сутки, которые требовались на дорогу сейчас, при существующей транспортной логистике. На странице, посвященной строительству аэропорта, был размещен проект, точнее красивые картинки, изображающие современный, хоть и не очень большой, терминал, взлетную полосу, рассчитанную на прием небольших «Боингов» и суперджетов «Сухой», залы прилета и отлета, стойки регистрации, кафе и магазины сувенирки. Красивые картинки, просто загляденье. Также на странице публиковались новости о том, что в ближайшее время будет объявлен тендер на определение подрядчика строительства (Андрей покачал головой, вспомнив предприимчивого Васина), а также о том, что идет процесс перевода земель под строительство взлетно-посадочной полосы в нужную для этого категорию и производится выкуп расположенных поблизости земельных участков, находящихся в частной собственности и попадающих в защитную зону аэропорта. Итак, получается, что Валевского все-таки волновал именно тендер? Даже если за похищением технической документации по нему стоял именно старый учитель, ответа на вопрос, куда подевалась украденная папка, это не давало. В том, что в комнате старика ее точно не было, Андрей был уверен. Он умел искать. Ладно, оставим пока под знаком вопроса. По привычке всегда доводить начатое до конца, он дочитал книгу по истории Малодвинска, не почерпнув из нее, впрочем, ничего полезного для расследования. Так, вечером надо не забыть отнести книжку Ксении Королевой, она, кажется, говорила, что хочет побольше узнать о городе, в котором волею судьбы оказалась. Вот и почитает. Отложив книгу в сторону, Погодин открыл вторую – тоненькую, в мягкой, немного мятой обложке, название на которой гласило «По ком звонит Варлаам», и погрузился в чтение. В себя он пришел только тогда, когда вся книга была, нет, не прочитана, а проглочена. Часы показывали половину седьмого, и этот факт Погодина немало удивил. Пожалуй, так глубоко в чтение он не погружался с далекого детства. Впрочем, история мистического колокола того стоила. Соборный храм, на котором располагался Варлаам, впервые был построен еще в двенадцатом веке. По крайней мере Малодвинский Успенский собор впервые упоминался в Летописи в 1290 году, когда его освятил приехавший в город епископ Тарасий. Он же привез в храм первый колокол под названием «Рюрик» и икону Богоматери Одигитрии, которая и стала главной святыней храма. Деревянное здание просуществовало более ста лет и сгорело во время большого пожара в 1398 году. Тогда огнем фактически был уничтожен весь город, который стали отстраивать чуть в стороне, ближе к реке, а вот соборный храм восстановили на прежнем месте, и с 1402 года существовал он теперь не в центре Малодвинска, а фактически на его окраине, получившей название Кузнечной слободы. Удивительно, что в пожаре Одигитрия уцелела, и ее торжественно внесли в новый храм, однако спустя два года, во время нападения на Малодвинск новгородцев, Успенский собор был снова сожжен, а икона увезена захватчиками. Впрочем, как гласила история, Новгородский епископ Иоанн распорядился отвезти Одигитрию обратно в Малодвинск, да еще и собор отстроить заново. Для этого из Новгорода были присланы церковные мастера, которые возвели третье здание Успенского храма всего за три летних месяца. Это здание простояло около ста лет, и вот тебе напасть, снова сгорело. Отстраиваемый по воле сменяющихся русских патриархов, а также царя Ивана Третьего деревянный Успенский храм в Малодвинске в общей сложности горел шесть раз. Его отстраивали заново, и каждый раз икона Богоматери Одигитрии волшебным образом не погибала в огне и занимала свое почетное место в новом храме. В 1560 году в Малодвинске, первом из городов Русского Севера, построили каменный храм. Как это ни удивительно, но через семьдесят лет сгорел и он. Почти на двести лет горожане забыли о восстановлении собора, который посчитали несчастливым. В городе появлялись другие церкви, те самые, которые и обеспечивали теперь его географическую особенность. Основные улицы, начинаясь от реки, обязательно заканчивались храмами. На один из них, к примеру, был перевезен уцелевший во всех перипетиях Рюрик. Однако в 1728 году с прибытием в Малодвинск нового архиерея Григория Успенский храм начали отстраивать заново. Процесс этот длился до самого конца XVIII века, когда Екатерина Вторая на окончательное обустройство и украшение Успенского собора в Малодвинске выделила аж шестнадцать тысяч рублей. Новый иконостас, для работы над которым приезжали иконописцы и резчики московской Оружейной палаты, украшала все та же Богоматерь Одигитрия, со всех сторон обложенная серебряной ризой чеканной работы со вставленными в нее алмазами, яхонтами, топазами и крупным жемчугом. Только бриллиантов и алмазов в ризе было 923 штуки. Успенский собор венчали две колокольни. Одна была восьмигранной, на ней размещались 23 небольших колокола. На ближней к храму, прямоугольной, располагались два колокола: один весом в пятьсот пудов, а второй – в 1500 пудов. Это и был колокол Варлаам, отлитый в 1786 году литейным мастером Александром Григорьевым. Согласно материалам, собранным Николаем Петровичем Валевским, родом он был из знаменитой династии литцов, основатель которой, Александр Григорьев-старший, живший еще при царе Алексее Михайловиче, отливал колокола для самых знаменитых в России храмов. В 1654 году он отлил 1000-пудовый колокол для Софийского собора в Новгороде. Годом позже – 187-пудовый, набатный, на Спасские ворота Кремля. Еще через год – колокол весом в 69 пудов для Иверского монастыря на Валдае. В 1665 году 300-пудовый для Симонова монастыря в Москве и в 1668-м – для Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде, весом в 2125 пудов. Его потомки, сыновья Дмитрий и Иван, внук Михаил продолжили его дело, а правнук Александр, названный в честь знаменитого предка, считался просто выдающимся мастером. Помимо Варлаама, которому приписывали мистические свойства, он отлил колокола для Троице-Сергиевой и Киево-Печерской лавры. Хм, ну надо же. А тетя Стеша говорила, что этот самый Александр Григорьев был его, Погодина, родственником по линии бабушки Глафиры. Интересно, нечего сказать. Весной 1922 года специальная комиссия изъяла из Успенского храма ценные Евангелия, кресты, кадила из благородных металлов, серебряные лампады, ризы с икон. В июне был арестован настоятель храма, а в августе, во время воскресной службы, в Успенский собор ударила молния. Гулкий звон плыл над рекой и всей округой в течение получаса после этого события. Это гудел потревоженный небесными силами Варлаам. Жители Малодвинска сочли это дурным предзнаменованием. И все же службы в соборе велись еще семь лет. Только в 1929 году решением Северодвинского окружного исполкома храм был закрыт, а в декабре начали сбрасывать вниз и увозить на переплавку его колокола. 27 декабря сбросили 500-пудовый колокол, который при падении разбился, двумя днями позже – средние колокола. Остался один Варлаам, на защиту которого грудью встали работники местного музея. В их списке, приведенном Валевским и щедро снабженном комментариями, Андрей обнаружил имя Сергея Николаевича Григорьева. В сноске под текстом значилось, что бывший специалист по колоколам, ныне музейный работник, приходится отцом жительнице Малодвинска Глафире Сергеевне Погодиной, его бабушке. Итак, его прадед пытался защитить колокол от поругания. Права была тетя Стеша. Впрочем, вмешательство музейщиков ни к чему не привело. Комиссия, созданная местными властями, постановила, что Варлаам особой ценности как памятник истории и старины не имеет, а потому его надлежит снять с колокольни Успенского монастыря и отправить на переплавку. Сохранить и передать музею было решено только иконостас, естественно очистив его от остатков золотых элементов. Пятого января Варлаам, отлитый в Малодвинске мастером Александром Григорьевым, покрытый изнутри сусальным золотом и украшенный снаружи резным орнаментом, был сброшен с колокольни, однако на землю он упал без повреждений. Целый месяц специальная бригада в составе девяти человек ломала колокол, нагревая его в разведенном внутри костре, а потом раскаленный докрасна забрасывая снегом. Варлаам рвали на куски, которые увозили на переплавку в «Рудметаллторг», вот только один из кусков как-то ночью бесследно пропал, и проведенное по этому поводу расследование не смогло найти ни малейших его следов. Об этом, впрочем как и о подробно описываемой в книге Валевского судьбе девяти мучителей колокола, а также их потомков, Погодин уже знал от тети Стеши, но читал все-таки внимательно, по привычке не оставлять без контроля ни одну мелочь. Гибель и злосчастную судьбу вандалов бывший учитель описывал сухо и без эмоций, просто перечисляя факты. Как образованный человек, в мистику он не верил, но и мимо регулярно случавшихся смертей и несчастий пройти не мог. А вот следствию по поводу пропажи куска колокола Николай Петрович уделял гораздо большее внимание, приводя в своей книге даже протоколы допросов, которым были подвергнуты директор Малодвинского краеведческого музея Иван Бекетов, а также его сотрудники Ия Малевецкая, Петр Поташов и Сергей Григорьев. Второй раз наткнувшись на имя прадеда, Андрей крепко растер затылок, по которому ощутимо бежали мурашки. Обычно они были показателем того, что хваленая погодинская интуиция заметила что-то важное. То, чему пока нет названия. Впрочем, судя по протоколам допроса, о судьбе пропавшего куска колокола никто из опрашиваемых не знал. В ночь, когда произошла пропажа, Бекетов был в командировке, его вызвали в областной центр по делам, связанным с музеем, Григорьев на телеге Поташова и с его помощью возил заболевшую дочь к доктору, жившему в Вычегодске, и все трое вернулись в Малодвинск лишь к вечеру следующего дня, когда куска колокола уже давно хватились. Малевецкую же никто особо ни в чем не подозревал, потому что девушка она была молодая да еще и на сносях, так что поднять и унести осколок колокола, отлитый из бронзы, весом килограммов в тридцать пять, точно бы не смогла. Мурашки в затылке не проходили, хотя Андрей и не понимал почему. Что дает информация, что в ночь пропажи осколка Варлаама его бабушка Глафира заболела, да так тяжело, что ее пришлось отвезти к доктору за семьдесят километров от дома? Скорее всего, ничего. Он читал дальше и почти пропустил вскользь упомянутый факт, что вместе с куском колокола из храма пропала лишенная остатков своего драгоценного оклада икона – та самая Богоматерь Одигитрия. Впрочем, ее специальная комиссия за ценность особо не посчитала, ибо остатки золота с нее давно уже были сняты и увезены, а сама по себе деревянная доска с изображенным на ней ликом для представителей комиссии ничего не значила. Кусок Варлаама искали из-за золотого покрытия и необходимости отчитаться наверх, что в переплавку сданы все полторы тысячи пудов. Из-за Одигитрии, по скупым воспоминаниям современников, которые Валевскому удалось раскопать в районном архиве, убивался только Бекетов. Так расстраивался, что даже слег с сердечным приступом, уложившим его в постель на несколько дней. Так, стоп. У убитой Виктории Угловской пропал рюкзак, в котором девушка всегда носила небольшую икону, чей-то подарок. По словам Сыркина, это была именно Богоматерь Одигитрия. Интересно, это простое совпадение или нет? Впрочем, больше до самого конца книги пропавшая из храма икона не упоминалась. Погодин попытался представить, сколько бы она могла стоить сейчас, если бы вдруг кому-то удалось ее найти. Память услужливо подкинула информацию, лежащую в его голове на отдельной полочке. Раз прочитав что-то, Андрей Погодин никогда этого не забывал. Эту свою врожденную способность, изрядно натренированную и усиленную при подготовке к работе, он очень ценил, потому что она экономила массу времени. Пожалуй, среди наиболее значимых по стоимости лотов по продаже икон за последние десятилетия он помнил представленное в 1990 году на лондонском аукционе Сотбис «Успение», датированное концом XVI века со стартовой ценой в семьдесят тысяч фунтов, «Святого Георгия» второй половины XVI века, продававшегося в 1991 году за 80 000 фунтов, а также представленные в 1994 году «Рождество Христово» и «Огненное восхождение Ильи Пророка» начала XV века, обе со стартовыми ценами в 80 000 фунтов, и «Умиление» конца XV века с ценой в 70 000 фунтов. Пропавшая почти сто лет назад Одигитрия, которой было на два столетия больше, наверняка была бы оценена гораздо дороже. Пусть будет сто тысяч фунтов, десять миллионов рублей. Неплохо, надо признать. Впрочем, тетя Стеша говорила, что старый учитель много лет искал осколок колокола, а не икону, значит, она его действительно не интересовала. Или все-таки интересовала? В книге про это не было ни слова. Заканчивалась она документами, свидетельствующими о том, что официальные поиски остатков Варлаама были завершены в 1935 году. Еще много лет его пытались найти потомки вандалов, убивавших старый колокол на протяжении месяца, надеялись, что тем самым остановят висящее над их семьями проклятие. Однако и они к семидесятым годам прошлого века малость успокоились, видимо оттого, что волноваться особо теперь было и некому. В заключении к книге, выпущенной, судя по выходным данным, в 2018 году, автор рассуждал о том, что для истории очень важно найти пропавший осколок, вернуть его в музей, как того хотели сто лет назад сподвижники музейного дела, не побоявшиеся пойти против мнения власти, а также развенчать мистическую его силу, якобы продолжающую приходить за своими жертвами. Больше в книге ничего не было. Немного подумав, ее Погодин тоже отложил в сторону. Пожалуй, надо дать почитать Ксении Королевой, чтобы потом спросить ее мнение обо всей этой истории. Как он уже понял, умом эта женщина обладала живым и пытливым. Ей было интересно все новое, и еще ей оказалась присуща цепкость, внимание к деталям, которые Погодин в силу профессии ценил в людях особенно, ибо встречалось оно нечасто.