Продолжать этот явно трудный для него разговор ей не хотелось. – Давайте пить чай, – сказала Ксения, убирая со стола пустые тарелки. – И да, спасибо вам за «Шприц», это мой любимый коктейль, только я никогда не умела его сама правильно смешивать. – Вы прекрасно готовите и даже умеете печь пироги, зато я – непревзойденный мастер по части смешивания коктейлей, – улыбнулся он. – При наличии правильных ингредиентов я обещаю вам показать мое мастерство, потому что это было одним из моих хобби – собирать рецепты коктейлей и учиться их готовить. Но сейчас давайте выпьем чаю и отправимся в наше маленькое приключение. Покажете мне на местности все, что обнаружили. У него зазвонил телефон, и Ксения тактично отошла к раковине. – Добрый вечер, Олег Иванович, – услышала она. Значит, звонил бизнесмен Васин. Значит, есть новости. – Это точно? Да, понял, спасибо. А можете кого-нибудь сейчас отправить ко мне с записями, которые удалось скачать? Правда, я не дома, а в гостях по соседству. Записывайте адрес. Спасибо, Олег Иванович! – Удалось раздобыть записи с камер? – спросила Ксения, когда он отшвырнул телефон на стол. – Да, их сейчас привезут на флешке. Правда, выяснилось, что одна из камер в ночь убийства Угловской была неисправна. Она работала, но снимала небо и ветви деревьев. Как выяснила полиция, а вслед за ней и Васин, засбоила она часов в десять вечера, это отметили на оперативном пульте, но, разумеется, решили подождать до утра. Вы знаете, что погубит человечество, Ксения Александровна? Лень. И еще отсутствие профессионализма. Кажется, он был сильно зол. – Что ж, сейчас мы дождемся записей, быстро посмотрим их на вашем ноутбуке, хотя я убежден, что ничего интересного мы на них не увидим, а потом совершим нашу вылазку, чтобы своими глазами посмотреть, в каком именно месте вывели из строя камеру, какой угол обзора она перекрывает в нормальном состоянии и что из этого вытекает. Согласны? – Разумеется, согласна, – твердо сказала Ксения. Быстро убрав со стола, она принесла свой ноутбук, налила чай, спросила, что к нему необходимо гостю, немало удивившись, что молоко. Среди ее знакомых не было людей, пивших чай с молоком. В этом было что-то глубоко английское, аристократичное, снобистское даже, но обдумать это как следует Ксения не успела – привезли флешку. Всего час понадобился им, чтобы отсмотреть скинутое на нее видео. Из материалов уголовного дела, которые тоже раздобыл Олег Васин (все-таки у этого человека в Малодвинске были неограниченные возможности), следовало, что убийство Виктории Угловской произошло в последний час до полуночи. Записи с камер видеонаблюдения охватывали промежуток времени между десятью вечера и часом ночи. Всего камер, с которых сняли видео, было пять. Именно их отметила для себя утром Ксения как ближайшие к месту преступления. Одна – та самая, в глубине парка, у птицы Говоруна, оказалась выведенной из строя. Что ж, понятно. Видео Погодин прокручивал в ускоренном режиме, тем более что на нем практически ничего не происходило. Малодвинск действительно рано засыпал, поэтому если до половины одиннадцатого по набережной и в парке еще ходили гуляющие, то после этого времени в объектив беспристрастных камер попадали только редкие прохожие. В 22.50 на одной из них удалось увидеть Вику Угловскую. То, что это именно она, было понятно по приложенной к материалам дела фотографии. Восемнадцатилетняя девушка, довольно высокая, худенькая, одетая в джинсы и толстовку с капюшоном. Ну да, вечера уже прохладные, почти осенние. На ногах у девушки были кеды, за спиной черный кожаный рюкзачок, точно такой, как описывала Мила. Увидев девушку, которая вошла в зону наблюдения на набережной со стороны памятника трем богатырям, что свидетельствовало о том, что шла она, скорее всего, из дома, Погодин поставил просмотр на паузу и попросил позвать Милу. Ну да, из них троих она была единственной, кто видел Вику при жизни. – Милка, помоги нам! – крикнула Ксения. Дочь тут же появилась на пороге кухни. – Вы что-то нашли? – Камилла, посмотрите, пожалуйста, это же Виктория? – Погодин повернул экран ноутбука так, чтобы Миле было видно, и чуть увеличил картинку. – Да, это она. Бедная девочка. Идет навстречу собственной смерти, не зная об этом. – Давайте посмотрим дальше вместе. На снова запущенном видео Вика прошла мимо памятника дальше, не останавливаясь. Если у нее и была назначена встреча, то не здесь. – Посмотрим, кто еще шел той же дорогой, – пробормотал Погодин, но вплоть до конца записи больше у трех богатырей не появилось ни души. Желания шалить со шпорами или мечами у малолетних хулиганов больше не было. Он открыл второй файл, на котором оказалась запись с камеры у главного малодвинского храма. Здесь Вика тоже была. Все так же, не спеша, но и не останавливаясь, она деловито шла по набережной, не проявляя ни малейших признаков нервозности. Еще две камеры у церкви держали в фокусе не набережную, поэтому Вика на них не попала. Однако и никаких других людей на видео тоже не было. Лишь около 22.45 вышел из храма настоятель, запер дверь и отправился в сторону, противоположную той, куда удалилась Угловская. Что ж, вряд ли у священника имелся повод ее убивать. Как помнила Ксения, далее на набережной была еще одна камера, за которой следовала слепая зона, где и располагалась злосчастная «полоскалка», с которой утопили девушку. Да, на записи с четвертой камеры Вика тоже присутствовала. Более того, за мгновение до того как пропасть из поля видения, она подняла руку и кому-то помахала. Так, значит, у нее действительно была назначена встреча, и визави, кем бы он ни являлся, пришел на нее раньше девушки, уже ожидая ее у нужного спуска на берег. – Он пришел с другой стороны, – сквозь зубы сказал Погодин, который, разумеется, тоже отметил этот Викин жест. Спокойный, расслабленный. Человека, который ее ждал, она знала и совершенно не боялась. С другой стороны набережной, как помнила Ксения, в ста метрах от злополучного спуска, камера была только одна. Записи с нее они отсмотрели на более медленной скорости, периодически отматывая назад, чтобы ничего не пропустить. Но пропускать оказалось нечего, ни одна живая душа не нарушала безлюдья вечерней набережной. – Или он пришел больше чем за час до встречи, что маловероятно, ибо зачем привлекать к себе внимание, или у него был только один путь – через парк, – задумчиво сказал Погодин. – Впрочем, это и так очевидно. Он шел через парк и, зная расположение камер, отвернул одну в сторону, чтобы не попасться. Разумеется, он пришел и ушел именно этим путем. Пойдемте, Ксения Александровна, мне нужно своими глазами осмотреть это место. Только наденьте что-нибудь потеплее, ночи уже прохладные. И давайте я вам ногу перебинтую потуже, во избежание ненужных эксцессов. Мазь осталась? – Все в порядке у меня с ногой, – попробовала возражать Ксения, но Мила метнулась в комнату. Принесла тюбик с мазью и эластичный бинт. – Вы ее, Андрей Михайлович, не слушайте, – энергично сказала дочь, – она у нас поперечница. Так бабушка говорит. Всегда начинает спорить и говорить поперек, хотя и понимает, что другие правы. Конечно, надо перебинтовать. Непонятно, сколько времени вы ходить будете. Пришлось Ксении смириться с неизбежным. Ощущая на ноге тугую повязку, она пошевелила пальцами, разгоняя кровь, вышла в прихожую, аккуратно влезла все в те же балетки, на данный момент являющиеся единственной обувью, в которой она могла ходить, натянула поверх футболки элегантный шерстяной кардиган, сунула в один карман телефон, во второй – связку ключей. – Милка, не жди меня, ложись спать, тебе завтра на работу. Андрей Михайлович, я готова. – Угу, – дочь то ли согласилась, то ли нет. Гость же натянул свою ветровку и послушно шагнул за порог. На улице было темно. Редкие фонари совершенно не разгоняли тьму, а как будто еще больше сгущали ее. Эти энергосберегающие лампы, которые постепенно вытесняли с российских улиц старые, привычные, дающий мягкий свет, стелющийся под ноги, Ксения ненавидела за бессмысленность. Вроде и светят, но только где-то наверху, не давая разглядеть, что у тебя под ногами. Переживая за больную ногу, она шла медленно, чтобы снова не подвернуть лодыжку. Правда, уже через пару шагов спутник крепко взял ее под руку. – Держитесь, вам ни к чему новые приключения. – Спасибо, – коротко сказала она. Эта рука с длинными узкими пальцами, держащая ее под локоть, как-то странно волновала, а еще вдруг показалась привычной, как будто когда-то этот мужчина уже вел ее вот так, бережно и уверенно одновременно. Странные причуды памяти, кажется, это явление, когда ты помнишь то, чего не было, называется эффектом Манделы. Надо будет потом проверить. Иногда Ксения сама удивлялась, какие глупости приходят ей в голову. Ее странных мыслей Андрей Погодин, к счастью, не читал. Он уверенно вел ее по темной малодвинской улице, попутно рассказывая о том, что покойный Валевский, оказывается, интересовался строящимся аэропортом. – То есть вы хотите сказать, что это покойный учитель мог поручить Вике стащить папку? – недоверчиво спросила Ксения. – Это совершенно не вяжется с тем, что мы про него знаем, – сказал Погодин. – Поэтому поспешных выводов я бы не делал. Но чем-то история со строительством его все-таки задевала. Понять бы еще, имеет ли это отношение к убийству его подопечной. Мне вот еще что непонятно, девушка стащила папку из отеля в субботу, во второй половине дня. Убили ее в ночь на воскресенье. Если она сделала это для кого-то, то почему не отдала документы заказчику? Времени было более чем достаточно. Но папку ищут, значит, передача не состоялась. – И как вы думаете, почему это могло произойти? – Конечно, то, что я сейчас скажу, не более чем мои догадки. Основанные на интуиции. Но мне кажется, что Виктория, стащив папку, довольно быстро испугалась того, что наделала. Думаю, она решила посоветоваться с единственным близким ей человеком – Валевским. Другого объяснения у меня нет. – Но Николай Петрович обязательно посоветовал бы Вике вернуть документы владельцу. Он был глубоко порядочным человеком, так тетя Стеша говорит, а я ей верю. И Вика именно поэтому не обменяла папку на обещанные деньги. Собиралась вернуть документы Васину. Андрей Михайлович, а вы хорошо знаете этого человека? Вдруг это он ждал Вику на берегу? Она вернула ему папку, а он ее наказал. – Я впервые увидел Васина два дня назад, и, конечно, он вполне мог обратиться ко мне за помощью для того, чтобы отвести от себя подозрения. Но это нелогично, Ксения Александровна. – Пожалуйста, называйте меня просто Ксения, – перебила она его. – Хорошо, тогда и вы называйте меня просто Андрей, – согласился он. – Так вот, это нелогично, потому что если папка вернулась к владельцу, то убийство – слишком странный и жестокий способ наказать воровку. Ее было бы достаточно просто уволить. Ну, или заставить уехать из города. Но не убивать. Да и вряд ли работающая горничной в отеле девушка стала бы так запанибратски махать рукой его владельцу. – А если именно Васин и был ее возрастным поклонником, с которым у нее был страстный роман? – тихо спросила Ксения. – Тогда он мог наказывать ее не за кражу, а за предательство. – Все может быть, – неопределенно согласился ее спутник. Андрей. Она покатала это имя на языке, словно проверяя свою готовность произнести его вслух. Словно камушки перекатила, звонкие, весело ударяющие друг о друга. – Мы можем предполагать, что ее ждал заказчик, с которым Виктория была хорошо знакома. Либо Васин, которого она знала лучше, чем он признается. Либо кто-то еще. Некто третий. Так, мы пришли. За разговорами они действительно прошли через парк, очутились на набережной и теперь медленно двигались от одной камеры к другой. Ксения показывала Погодину те устройства, которые смогла обнаружить утром. Сейчас, в темноте, сделать это, не зная, где именно они располагаются, было бы затруднительно. Правда, площадка у трех богатырей хорошо освещалась, там фонари стояли другие, яркие. А вот набережная была залита тем же тусклым светом, что и улицы, отчего берег и река внизу становились совсем не видны. – Я вообще удивляюсь, что здесь каждый день кого-нибудь не убивают, – пробормотал Андрей. – Идеальное же место для преступления – ничего не видно. Пройдя по набережной туда-сюда, они вернулись к спуску, ведущему к месту убийства, и направились по дорожке к скульптуре Говоруна, то самой, где располагалась выведенная из рабочего состояния камера видеонаблюдения. Ксении вдруг подумалось, что если ее починили, то их с Погодиным ночная прогулка вполне может вызвать подозрения. В тишине ночного города два пришлых чудака бродили взад-вперед, словно нарочно попадая в объективы видеофиксации. Странно они выглядели со стороны, очень странно. Впрочем, когда она поделилась своими мыслями с Андреем, тот только махнул рукой. – Мы не совершаем ничего противозаконного. Если нас спросят, скажем, что просто гуляли. Однако при нынешнем бардаке и всеобщем пофигизме я убежден, что наши с вами перемещения вообще никого не заинтересуют. Перед Говоруном он остановился. Тут тоже было заметно светлее, поскольку фонари вокруг арт-объекта были установлены яркие, видимо для того, чтобы потенциальных вандалов можно было хорошенько рассмотреть. Оценив расположение камеры (да, сейчас она равнодушно смотрела прямо на них), он завертел головой, словно пытаясь что-то вычислить. Ксения руку бы отдала на отсечение, чтобы узнать, что именно. Она тоже послушно осмотрелась вокруг. Дорожка, по которой они пришли с набережной. Вторая такая же, мощенная каменными плитками, уходящая в глубь парка. Чуть заметная тропинка, по которой, видимо, срезают путь те, кто не хочет делать крюк по дорожке. Стройные ряды кленов и берез, довольно старых, высаженных, видимо, в советские годы, когда разбивался парк. И среди них один огромный раскидистый дуб, шагах в пятнадцати от площадки, где они стояли. Так странно, как он сюда попал? Или рос здесь давным-давно, еще до того, как кто-то решил разбить рядом с рекой рукотворный парк из берез и кленов? У окончившей Литературный институт Ксении дуб вызывал ассоциации с Пушкиным и Толстым. В нем должно было располагаться дупло, в котором прятали свою переписку Маша с Дубровским, а еще с таким дубом, наверное, разговаривал князь Андрей. Имя Болконского тут же заставило ее мысли метнуться совсем к другому Андрею, который сейчас отчего-то был похож на застывшего посредине серьезной охоты волка. Только что шерсть на загривке не щетинилась. – Да, тот, кто нас интересует, ушел именно этой дорогой, – сказал он, поймав на себе ее взгляд. – Другого пути у него просто не было. Выведя из строя эту камеру, он ничем не рисковал, скорее всего, просто прошел под деревьями, выбрался из парка где-то в стороне, где припарковал машину, и уехал. Со всей очевидностью это говорит только о том, что убить девушку он спланировал заранее, потому что подготовился. Так что версия убийства с целью ограбления тут не прокатит. А вы о чем думаете? – О князе Болконском и о Дубровском, – честно призналась Ксения, не вовремя вспомнив, что отца последнего тоже звали Андреем. Да что ж за напасть такая? – Неожиданно. И почему при данных обстоятельствах вам в голову пришли два моих тезки? Ксения невольно покраснела. Ну да. Скрыть свои мысли от этого человека решительно невозможно. Впрочем, ей тут же захотелось сбить с него спесь. Нечего думать, что мир, а вместе с ним и мысли Ксении Королевой крутятся вокруг его драгоценного имени. – Из-за дуба, – небрежно сказала она, кивнув за свое плечо. – Он прямо какой-то книжный. Он оглянулся и улыбнулся. От его улыбки действительно становилось светлее. Удивительный человек, удивительный. – Да, понимаю, – согласился он. – Это очень старое дерево. По крайней мере, когда я был школьником, оно уже было таким же мощным и крепким. Мы в мае после школы любили бегать на реку купаться, хотя, разумеется, нам это было строжайше запрещено, и в имеющееся в нем дупло закидывали свои школьные ранцы. Так что понимаю, почему вам в голову пришла ассоциация с Дубровским. Значит, дупло все-таки есть. Ксения немного приободрилась. – Вы закончили? – спросила она. – Мы можем возвращаться? – Да, больше мы, к сожалению, все равно ничего тут не узнаем. Пойдемте. – И что дальше? – Дальше? Думаю, что я сосредоточусь на просьбе Васина. Он наверняка знает, кто из его конкурентов мог заказать кражу документов из офиса. Попробуем зайти с этой стороны. Во-первых, так мы сможем побольше узнать о последних днях жизни Виктории Угловской, а во-вторых, найти людей, которые влезли в вашу квартиру. Выражение его лица явно не сулило этим людям ничего хорошего. – Зачем? – спросила Ксения.