По словам Соболева, тот не знал, почему покойный Валевский так интересовался строительством аэропорта. Но это действительно подтверждали поисковые запросы в смартфоне старика. Более того, свой интерес Николай Петрович тщательно скрывал от Вики, потому и не попросил ее напрямую, хотя и знал, что она имеет доступ в кабинет Олега Васина. Впрочем, Соболев утверждал, что Валевский не подозревал, что бизнесмен, к которому он обратился за помощью, втянет Вику. Он просто спросил, может ли тот достать точный план будущего аэропорта. И все. Ноутбук Ксении Королевой хранился у того самого читавшего Достоевского детины, что сидел при входе. – Перед женщинами извинитесь, – сказал, словно отдал приказ, Погодин. – Сходите туда, вернете ноут и попросите прощения. И будем считать инцидент исчерпанным. – Сделает, – кивнул Соболев, бросив взгляд на своего телохранителя. Тот насупился, но кивнул. – На этих условиях я принимаю ваше предложение, – теперь Андрей был совершенно безмятежен. – Я согласен разобраться в мотивах убийства Виктории, потому что на данный момент они совершенно выпадают из всего остального контекста. И я готов изучить обстоятельства пропажи осколка колокола и иконы, которую вы пытаетесь найти. Во-первых, мне нравится разгадывать загадки, а у меня, признаться, довольно давно не было такой возможности. А во-вторых, не знаю, в курсе ли вы, но мой прадед помогал вашему деду в попытках спасти Варлаама. – Да вы что? – искренне удивился бизнесмен. – Не знал. – В книге Валевского указано, что обращение на имя специальной комиссии было подписано Иваном Бекетовым, а также его сотрудниками Ией Малевецкой, Петром Поташовым и Сергеем Григорьевым. Я правнук последнего. – Бывают же в жизни совпадения. – Соболев вдруг засмеялся странным скрипучим смехом, как будто железом по стеклу провели. – Но эту главу истории мы с Николаем Петровичем обсудили очень хорошо. Ни у кого из этой четверки не было физической возможности стащить святыни из храма. Все они были в отъезде в ту ночь, когда это произошло. – Да, это я знаю. А еще мне известно, что у следователя, ведущего дело об убийстве Вики, фамилия Поташов. И это тоже чертовски странное совпадение. – Да-а-а, – протянул Соболев. – Это действительно любопытно. В одной точке сошлись потомки троих из четверых действующих лиц той давней истории. Наверное, это что-то должно значить. Вот только я понятия не имею, что именно. Я не удивлюсь, если правнуки Малевецкой тоже крутятся где-то поблизости. Вот только как узнать? – В архивах, – успокоил его Погодин. – Вы правы в том, что старик Валевский считал след музейной четверки полностью отработанным и больше в этом направлении не копал. Но мне кажется, что к этому вопросу реально стоит вернуться. – Возьметесь? Я с архивами дружу не очень. – Несомненно. На том и расстались. Придя домой, Погодин в очередной раз признал, что его кулинарные планы потерпели полное фиаско. Пообедал он с Линн в ресторане, но так и не купил продукты хотя бы на ужин. В холодильнике сиротливо лежали три яйца, один помидор и кусок заветренной колбасы. Что ж, значит, вечером придется ограничиться яичницей. Приняв столь простое решение, Андрей сел за письменный стол и углубился в чтение второго дневника Николая Валевского. У старого учителя имелось гораздо больше тайн, чем казалось на первый взгляд, и Погодин был полон решимости их раскрыть. Вторая тетрадь в точности повторяла первую. Записи там были редкими и делались только тогда, когда в жизни школьного учителя происходило что-то важное, в основном касающееся Анастасии Угловской и ее внучки Вики. Валевский оставался верен себе. Ничего мало-мальски ценного обнаружить не удавалось, но Андрей читал дальше. Монотонная и скучная работа не казалась ему бессмысленной, поскольку он знал, что ради крупиц полезной информации чаще всего приходится перерывать гору пустой породы. Ближе к последней трети дневника он обнаружил запись о том, что Николай Валевский купил заброшенный земельный участок на окраине Малодвинска, в бывшей кузнечной слободе, ныне пустующей. Участок стоил недорого, поскольку находился в стороне от всех коммуникаций и, по большому счету, был совершенно непригодным для капитального строительства. Именно здесь, на этой земле, когда-то находился знаменитый Успенский собор, история которого так подробно описывалась в книге про колокол. Много раз горевший, но восстававший из пепла, он был окончательно уничтожен в тридцатые годы прошлого века. За минувшие годы центр малодвинской жизни передвинулся в другое место, а потому и новый храм возвели не здесь, а ближе к набережной. То ли так оказалось удобнее, то ли правда опасались мести рассерженного Варлаама. На участке, как писал старый учитель, остался лишь фундамент, прочный, надежный, вросший в землю так, что вырвать его оттуда практически не представлялось возможным. Потенциальные покупатели являлись на участок, оценивали, сколько денег нужно потратить на то, чтобы избавиться от остатков старой постройки, и уходили, предпочитая вкладываться во что-то другое. Нехорошая слава была у этого клочка земли, ой нехорошая. Участок стоил недорого, но для его покупки школьному учителю все равно пришлось собрать все свои нехитрые сбережения. Недостающую сумму добавила Анастасия Угловская, обожаемая Настенька, продавшая для этого хранившийся у нее оставшийся от родителей старинный самовар и две иконы. По всему выходило, что это был тот самый участок, который в последние месяцы своей жизни Николай Валевский пытался продать, чтобы оплатить свое дальнейшее пребывание в интернате для престарелых. Погодин поставил себе зарубку на память уточнить подробности о завещании. Правда, ни один нотариус не раскроет подобную конфиденциальную информацию. Что ж, придется действовать через Александра Соболева или Олега Васина. Вряд ли в этом городке найдутся люди, которые посмеют о чем-то им не рассказать. Андрей читал дальше. Оказывается, покупка земли, на которой стоял Успенский храм, была не ностальгической блажью, а вполне осознанным желанием проверить одну из зародившихся у старого учителя версий. Он считал, что люди, которые утащили кусок колокола, не стали рисковать, под покровом ночи волоча по зимнему городу тридцать пять килограммов колокольной бронзы, а зарыли его неподалеку от храма. Для того чтобы с помощью металлоискателя проверить эту гипотезу, не привлекая ничьего внимания, Валевский предпочел купить участок. Несколько следующих лет он потратил на то, чтобы проверить каждую пядь теперь принадлежащей ему земли. Несколько раз металлоискатель пищал, и сердце учителя начинало радостно биться в надежде на удачу. Он брался за лопату, и земля охотно отдавала ему старинные монеты, остатки церковной утвари и даже чудом сохранившийся серебряный оклад какой-то из икон. Но Варлаама на участке не нашлось. Так как больше земля была школьному учителю не нужна, она осталась зарастать бурьяном, и только спустя почти двенадцать лет Валевский выставил участок на продажу, правда безуспешно. На истории с незадавшимися поисками вторая тетрадь закончилась. Андрей отложил ее в сторону и потянулся. Внезапно захотелось есть, поэтому он побрел на кухню, чтобы соорудить из остатков продуктов хотя бы положенную на сегодня яичницу. Нет, с этой бесхозяйственностью пора заканчивать. Приготовив и съев нехитрый ужин, Погодин вымыл посуду, потому что терпеть не мог беспорядка, вернулся за стол и задумчиво посмотрел на лежащие на нем бумаги. С одной стороны, у него оставались еще две тетради Валевского, в которых могли скрываться ответы на все вопросы. С другой – ждал внимания договор о разделе имущества при разводе, всученный Линн. Жена ждала в гостинице, и у нее было слишком мало времени для того, чтобы она проявляла терпение. Таков уж характер Линн – приняв решение, действовать быстро, решительно и напористо. Когда-то именно эти качества и привлекли его в этой девочке, его будущей жене, которая совсем скоро перейдет в разряд бывших. Что ж, это жизнь. В ней и не такое случается. И все-таки раньше начатое дело следовало вперед и закончить, тем более что теперь у проводимого Погодиным расследования был не один, а два заказчика. Поэтому, отодвинув договор Линн и уверив себя, что делает он это не из слабости, а исключительно из-за дела, Погодин открыл третью тетрадь Николая Валевского. Она была закончена лишь на треть и начиналась с момента знакомства Николая Петровича с Александром Соболевым. Что ж, рассказывая свою версию событий, бизнесмен не солгал. Он действительно обратился к Валевскому с предложением совместно искать осколок колокола, а заодно вернуться к расследованию второй части той же истории – исчезновению иконы Богоматери Одигитрии, датируемой шестнадцатым веком. В дневниковых записях покойный учитель выражал удивление, что, как историк, не уделил пропаже иконы должного внимания. Одигитрия, несомненно, представляла собой большую ценность, чем бронзовый осколок Варлаама, да и в истории Малодвинска оставила гораздо более важный след. Вот только для семьи Угловских она не представляла никакой угрозы, а потому Валевский-человек отбросил эту тему в сторону без малейшего сомнения, что Валевский-ученый, разумеется, не мог признать правильным. Николай Петрович был полон решимости исправить свою ошибку. Вот только преклонный возраст и слабое здоровье уже не позволяли ему вести историческое расследование с прежним пылом. Из-за сильнейшей одышки он почти не покидал свою комнату в интернате, а потому был лишен возможности посещать архив. И именно поэтому привлек в помощницы Вику. Девочка обладала пытливым умом, старика-учителя нежно любила и была готова во всем ему помогать. История Одигитрии увлекла ее очень сильно, особенно после того, как Соболев подарил ей миниатюру иконы, небольшую, но довольно дорогую. Про отношения бизнесмена со своей воспитанницей Валевский не знал, будучи уверенным, что встречаются они лишь в рамках проводимого их троицей исторического расследования. К сожалению, ни к каким особенным результатам их изыскания не привели. Как ни старался старый историк, ему не удалось выяснить, куда могла в одночасье пропасть икона и связано ли ее исчезновение с канувшим в небытие осколком Варлаама. У всех четверых музейных работников, заинтересованных в сохранении реликвий, было, что называется, алиби. Если у собора и крутились в ночь пропажи другие, случайные, люди, то их след неминуемо терялся в дымке минувшего столетия. Пожалуй, Андрей Погодин посоветовал бы Александру Соболеву остановить свои поиски ввиду их полной бесперспективности, если бы не одно обстоятельство – убийство Виктории, которая оказалась в эпицентре событий и носила при себе копию пропавшей иконы. Четвертая тетрадь, уже просмотренная Андреем в интернате, полностью посвящалась организации поисков на территории города пропавшего осколка колокола с привлечением поисковых групп и металлоискателей. В ней ничего нового и интересного не было. Закончив с дневниками, Погодин тяжело вздохнул и потянул к себе листы с бракоразводным соглашением. Оттягивать неизбежное было не в его характере. Да и спокойно заниматься расследованием, имея за спиной Линн, будет довольно сложно. Пусть забирает подписанные бумаги и уезжает. Из города его детства и из его жизни. Так бывает, ничего не попишешь. Надо признать, документ был составлен очень грамотно. А еще довольно справедливо. Линн забирала себе все, что записано на нее в Америке, включая дом и банковские счета. Погодину оставалась квартира в Москве, полученная, кстати, когда-то на двоих. А еще дом в Подмосковье, который был куплен совсем недавно, уже после возвращения. Предполагалось, что они будут в нем жить вдвоем. Вот только довольно быстро выяснилось, что Линн этот план категорически не устраивает. Внеся скорее из вредности, чем по необходимости, кое-какие совершенно формальные правки, Андрей снова сунул бумаги в прозрачный файл и потянулся за курткой. Если сегодня он отнесет документы в гостиницу, то уже завтра сможет подписать окончательный вариант соглашения. И тогда Линн уедет. Он старался не думать о том, как жена воспримет его поздний визит в свой номер. Она же недвусмысленно дала ему понять, что будет ждать, и, зная Линн, он понимал, что она даже не сомневается в том, что он придет. Она всегда обладала над ним женской властью. – Скажи самому себе правду, – произнес Погодин вслух. Голос его прозвучал в пустой комнате как-то странно, словно он, Андрей, был здесь чужим, случайным человеком. – Ты идешь в гостиницу для того, чтобы все случилось? Ты действительно этого хочешь – провести последнюю ночь со своей, теперь уже почти бывшей, женой? Он закрыл глаза, представив совершенное, скульптурно вылепленное в фитнес-зале тело Линн, которое знал до мельчайших деталей. Наверное, впервые в жизни он с изумлением понял, что видение не вызывает в нем ни малейшего отклика. Над ресницами вдруг появился и поплыл совсем другой образ – невысокая, изящная от природы, без всяких ухищрений фигурка, ясное лицо с очень серьезными глазами, небольшой вздернутый нос и губы, пахнущие малиной. В отличие от образа жены, эта картина вызвала желание, да такое мощное, что Андрей вздрогнул. Господи помилуй, и что с этим всем делать? Впрочем, решение пришло быстро. По дороге в гостиницу он позвонил Васину и условился о встрече. В отеле, подойдя к стойке ресепшена, Погодин попросил отнести документы в номер люкс и передать Алине Погодиной лично в руки, после чего решительно прошагал в офис ожидающего его бизнесмена. Нет, встречаться с Линн и плясать под ее дудку он больше не намерен. Васин ждал его, стоя у окна, как днем Соболев. Неожиданно он показался Погодину уставшим и постаревшим. С чего бы это? – Присаживайтесь, Андрей Михайлович, я так понимаю, что у вас есть новости? – Есть, хотя я не уверен, что они вас обрадуют. Я знаю, кто и зачем поручил Виктории Угловской выкрасть ваши документы, но понятия не имею, где они сейчас. – Вот как. И кто же? – Александр Соболев попросил Вику стащить папку. – Мерзавец. Я так и думал, что это он хочет забрать себе контракт, над которым я работал несколько месяцев. – Не совсем так. Контракт Соболеву не нужен. Он выкрал документы ради точного плана будущего аэропорта, схема которого имелась лишь в конкурсной документации. – Что? Зачем? – Его попросил об этом Николай Валевский. Соболев намеревался сделать копии нужной бумаги, а затем с помощью Вики вернуть документы обратно. Он думал, что вы не хватитесь пропажи, потому что вы должны были уехать из Малодвинска на несколько дней. Почему вы остались, Олег Иванович? – Да какая разница? Разве это имеет отношение к делу? – Девушка погибла, поэтому значение имеет все. – Голос Погодина стал жестким. – Вы что, снова меня подозреваете? Мне кажется, утром вы считали потенциальным преступником этого негодяя Соболева. – Ни вы, ни он, скорее всего, девушку не убивали. И все же она мертва. Итак, почему вы остались в городе? – Я должен был лечь на плановый медосмотр в областной больнице, однако мой лечащий врач заболел. Ничего криминального. Разумеется, я не оповещал весь город о том, что занимаюсь своим здоровьем. Сами знаете, как быстро в таком маленьком городке распространяются слухи и какими они обрастают дикими подробностями. Сказал, что поеду в командировку, и не уехал. – И тем самым порушили планы Соболева. Вы бы поговорили с ним, Олег Иванович, вы вдвоем быстрее разберетесь, что произошло, однако я склонен верить, что это не конкурентные войны. – Но тогда где же документы? – Понятия не имею, – честно признался Погодин. – Виктория не успела отдать их Соболеву. Вы не уехали, как он ей обещал, она запаниковала, испугалась, решила не подставлять его под удар… Я не знаю, почему она с ним не встретилась в тот же день, как забрала папку. Но документов у него нет и не было. Думаю, что они остались в рюкзаке девушки, который зачем-то забрал убийца. – Получается, есть кто-то еще, кто охотился за этой папкой? – Я не знаю, за чем он охотился. Но есть факт: утопив Викторию и спрятав тело под мостками, преступник забрал ее рюкзак. Если он хотел избавиться от него, то проще было набить его камнями и утопить. Но рюкзак именно забрали, унесли с собой. Значит, в нем было что-то нужное для этого негодяя. – Как ни странно, вы меня немного успокоили, – сказал вдруг Васин. – Если Соболев не собирался перебивать у меня тендер и документов у него нет, значит, все не так уж и страшно. Конкурс объявят послезавтра, разумеется, все электронные версии, которые хранятся в компьютере у моих юристов, целы, поэтому участвовать в тендере мы будем. Думаю, что вы правы, и девушку убили по какой-то иной причине, а значит, бумаги в папке убийце совершенно не нужны. Он их выбросит, сожжет, порвет, чтобы избавиться от улики, выдающей его причастность к преступлению. Конечно, девчушку очень жаль, но ко мне и моему бизнесу ее гибель отношения, похоже, не имеет. Благодарю вас, Андрей Михайлович, вы свое задание выполнили с блеском. Могу ли я спросить, какой именно гонорар вы бы сочли адекватным оказанной услуге? На мгновение Погодину стало смешно. Он не был частным сыщиком, зарабатывавшим на жизнь детективными расследованиями, и ввязался во всю эту историю, чтобы потренировать мозги и развлечься посредине монотонной скуки Малодвинска, однако Андрей был уверен, что чужой труд ценится только тогда, когда другой человек за него платит, поэтому, взяв со стола листок бумаги и карандаш, он нацарапал вызывающую уважение, но вполне посильную Васину сумму. – При этом, разумеется, я продолжу поиск документов, – сказал он. – Соболев очень заинтересован в поиске убийцы, и я согласился ему помогать, так что, думаю, рюкзак, а вместе с ним и папка, найдутся. – Хорошо, – кивнул бизнесмен. – Деньги предпочитаете наличными или на счет? – На счет, – спокойно сказал Андрей, – и по официальному договору на оказание консалтинговых услуг. Я не шучу с законом даже в малом, Олег Иванович. – Тогда на вас выйдет мой юрист, чтобы обговорить детали. И вы правы, я встречусь с Соболевым. Он, конечно, мерзавец, но нельзя оставлять за спиной незакрытый конфликт с врагом. Если он, конечно, вам не соврал. Ибо зачем бывшему школьному учителю украденный план аэропорта? – То, что строительством аэропорта покойный Николай Петрович действительно интересовался, я могу засвидетельствовать, – сказал Погодин. – У него в истории поисковых запросов в телефоне сайт, посвященный будущему объекту. Валевский в самом деле искал любую информацию о строительстве и, видимо, не найдя ее в открытом доступе, обратился за помощью к Соболеву, понятия не имея, что тот втянет в кражу его воспитанницу. – Что-то очень запутанно все в этой истории, – с сомнением покачал головой Васин. Погодин промолчал. На самом деле загадка, за которую он взялся, была еще сложнее, чем казалось бизнесмену. Васин не знал ни о куске бронзы, который много лет искал Валевский, ни о пропавшей иконе Богоматери Одигитрии, ставшей навязчивой идеей для Александра Соболева. Вот только понять бы еще, при чем здесь будущий аэропорт.