– Олег Иванович любезно позволил нам использовать свой офис, чтобы подписать документы о разводе. Они готовы, Алина? – Разумеется. – Его жена гордо вскинула голову. – Мы сейчас их подпишем, и я уеду. Мне никогда не нравился этот городишко, но сейчас меня от него просто тошнит. – Ну да, – кивнул Погодин. – А можно узнать, что именно ты делала здесь неделю назад и почему сделала вид, что приехала только вчера? – Но я действительно приехала вчера. – Зрачки у Алины чуть расширились и тут же вернулись в обычное состояние. Его жена прошла такую же подготовку, как и он сам, если она не захочет сама о чем-то рассказать, вынуть из нее информацию силой не получится. – Тебя видели в конце прошлой недели. Тебя и твою машину. У моего дома. Более того, ты стояла и разговаривала с девушкой, которая была убита спустя несколько дней. Алина, то, о чем я спрашиваю, довольно серьезно. Его жена легонько вздохнула. – Я приехала неделю назад, чтобы подписать документы, – сказала она, помолчав. – Я нашла твой дом, но делала это по памяти, адреса у меня не было. Дверь мне никто не открыл, и я на мгновение заколебалась, не перепутала ли я что, часом. Я не была тут почти тридцать лет, и никогда местная география не ассоциировалась у меня ни с чем важным. Я просто вылезла из машины и спросила у первой попавшейся мне прохожей, знает ли она, кто живет в этом доме? Она ответила, что после долгого отсутствия приехал внук Глафиры Сергеевны Погодиной, вот только она не знает, как его зовут. Я поняла, что это твой дом, осталась тебя ждать, но тебя не было, и я… Она вдруг замолчала, словно не в силах продолжать дальше. Впрочем, подобная чувствительность была совсем не в ее стиле, и Погодин, которому хотелось до конца во всем разобраться, довольно бесцеремонно спросил: – Что ты, Алина? – Я вдруг подумала, что совершаю ошибку, – выдавила она. – Я решила дать себе еще немного времени подумать, ведь не собирался же ты сидеть в Малодвинске до морковкина заговенья? Поэтому я просто села в машину и уехала обратно. Вот и все. Я не знала, кто эта девушка, и, разумеется, не имею ни малейшего отношения к ее смерти. – Но спустя неделю ты приехала второй раз… – Да, я приехала снова. – Алина упрямо вскинула подбородок. – Я поняла, что у нас нет другого выхода, кроме как развестись. И, несмотря на то что мне дорог наш брак, дети мне важнее. А ты не объявлялся и не собирался возвращаться, поэтому я снова отправилась сюда, правда, уже самолетом через Вычегодск. Тысяча километров за рулем по нынешним дорогам оказались испытанием, которое я не хотела повторять. – Давай я подпишу бумаги, – сказал Погодин, которому все было совершенно ясно. Она протянула ему папку, он уселся за стол, внимательно, хотя и быстро, просмотрел текст, чтобы убедиться, что все внесенные им накануне правки учтены. – Не доверяешь? – с усмешкой спросила Алина. – Проверяю, – спокойно ответил он, поставил размашистую подпись везде, где это требовалось, аккуратно сложил листы обратно, захлопнул папку и протянул Алине. – Все. Больше от меня ничего не требуется. Развод в Москве оформишь сама. Счастливой дороги. – Ты что, даже не попрощаешься со мной? – В голосе жены, почти бывшей, прозвучали близкие слезы. Он никогда не видел, чтобы она плакала. – Если я успею вернуться в Москву до твоего отлета, то, разумеется, попрощаюсь, если нет, то, кажется, мы все уже друг другу сказали. Алина, я не сержусь, не обижаюсь и все понимаю, просто у меня совсем мало времени. – Я даже понимаю почему, – с вызовом сказала она и снова посмотрела на Ксению. – Я почти съела себя поедом за то, что фактически тебя предаю, Погодин, но оказывается, ты это сделал первым. – На первый-второй мы, пожалуй, рассчитываться не будем, – сказал он. – И дешевую мелодраму разыгрывать тоже. Если ты не заметила, то тут есть и другие люди. – Да все я заметила. – Алина пошла к выходу из кабинета. – Я все-таки отправлю тебе СМС со временем своего рейса. Вдруг ты захочешь что-то передать детям? До свидания, Андрей. – Хорошо, – легко согласился он. – До свидания. Закрылась дверь, окончательно отрезая от Погодина его прошлое. Почему-то сейчас он не чувствовал по этому поводу никаких сожалений, только свободу. Ставшая привычной душевная боль куда-то ушла, а заполнившая ее место энергия бушевала, требуя немедленного выхода. Из-за своего стола деликатно покашлял Васин. Видимо, ему было неудобно от сцены, нежданным свидетелем которой он стал, но Погодина не волновали такие мелочи. – Простите, Олег Иванович, – сказал он. – Мне нужно было с этим разобраться, чтобы не оставлять за своей спиной нерешенную проблему. Кроме того, я искренне не понимал, что такого моя жена могла обсуждать с Викторией Угловской. Их встреча не укладывалась ни в какую схему. – И что теперь? – Теперь мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Вы не против, если я приглашу к вам в офис следователя Поташова и еще вашего заклятого друга Соболева? Мне кажется, вам всем будет интересно услышать, что именно я расскажу. – Я уже сказал, что мой офис полностью к вашим услугам. – Андрей, ты знаешь, кто убил Вику? – спросила Погодина Ксения, когда он закончил разговаривать. Теперь оставалось только ждать. – Да, знаю. – А почему, тоже знаешь? – Тоже. Потерпи немного, Ксюша. Совсем недолго. Малодвинск город маленький, я думаю, что обоим нашим гостям понадобится не более десяти минут, чтобы очутиться здесь. Он ошибся всего на две минуты. Александр Соболев вошел в офис Васина через восемь минут, Михаил Поташов – через двенадцать. Разницы во времени как раз хватило на то, чтобы два бизнесмена, мецената и отца города перестали смотреть друг на друга волком из-за украденной папки. – Андрей Михайлович, общение с вами стало занимать у меня довольно много времени, – заявил следователь, входя в офис Васина. – По телефону вы сказали, что у вас есть важная информация. Могу я уточнить, почему вы не сообщили мне ее, когда мы виделись утром? – Утром я еще про это не знал, – пожал плечами Погодин. – Уже после того, как мы расстались, мы с Ксенией съездили на земельный участок Валевского, а Александр Николаевич, – он церемонно кивнул в сторону Соболева, – раздобыл мне ответ на один важный вопрос, который окончательно поставил все на свои места. Должен сказать, что все, что я сейчас скажу, является… – Плодом вашего воображения? – Результатом логического анализа. – Андрея было трудно смутить какими-то там нелепыми колкостями. – Искать доказательства вам придется самому, уважаемый Михаил Сергеевич. Впрочем, я знаю, где найти некоторые из них. Итак, здесь собрались все заинтересованные в расследовании смерти Вики Угловской лица, поэтому, с вашего позволения, я начну свой рассказ. В жизни Николая Петровича Валевского была одна непреходящая ценность – Анастасия Угловская, любовь к которой он пронес через всю жизнь. Из-за предрассудков, связанных с проклятием Варлаама, Анастасия отказывалась связывать со школьным учителем свою жизнь, но он все равно был рядом, помогая ей, а позже ее внучке, рано оставшейся сиротой. К сожалению, больших богатств старый учитель не нажил. Став в старости слабым и немощным, он переехал в интернат для пожилых людей и продал свою квартиру, чтобы оплачивать там VIP-палату. Конечно, Вике он помогал как мог, но лишних денег у него не было, поэтому девушка была вынуждена рано начать работать и заботиться о себе самостоятельно. Деньги на содержание в интернате подошли к концу, и Валевский выставил на продажу последнее, что у него оставалось, – заброшенный земельный участок, на котором почти сто лет назад был окончательно уничтожен Успенский собор, позже воссозданный совсем в другом месте. Расположенная на отшибе земля была никому не нужна, и перед Валевским встала печальная перспектива лишиться интернатовских привилегий, если бы не директор социального заведения Сергей Сыркин, оплативший полугодовое пребывание старика в интернате. Именно он занимался продажей участка, и из-за того, что здоровье Николая Петровича совсем пошатнулось, старый учитель через нотариуса оформил завещание, по которому земля отходила Сыркину. В случае внезапной смерти Валевского это компенсировало затраты. Параллельно со всей этой историей Николай Петрович неожиданно сблизился с бизнесменом Соболевым, крайне заинтересованным в поиске древней, очень ценной иконы, пропавшей из Успенского храма одновременно с куском разбитого колокола. Если бы икону удалось найти, то это враз решило бы и вопрос с долгом Сыркину, и обеспечило бы будущее Вики. Конечно, икону Соболев и Валевский собирались передать в дар Малодвинску, но и положенных двадцати пяти процентов клада при баснословной стоимости иконы хватило бы за глаза. Проблема была только в том, что Валевский, на протяжении многих лет занимавшийся историей колокола, так и не нашел никаких его следов, а потому в успех новых поисков не очень верил. Все сильно изменилось, когда по Малодвинску прошел слух, что в городе будут строить аэропорт. Старому учителю было скучно из-за того, что болезнь фактически заперла его в пределах комнаты, поэтому, обладая пытливым умом, он много времени проводил в интернете. Там он и вычитал новость о том, что городские власти начали процесс перевода земель под строительство взлетно-посадочной полосы в нужную для этого категорию, а также выкуп расположенных поблизости земельных участков, находящихся в частной собственности и попадающих в защитную зону аэропорта. Будучи неглупым человеком, Николай Валевский понял, что его земельный участок подходит под это определение. Для того чтобы окончательно в этом убедиться, он попросил Александра Соболева раздобыть ему план будущего аэропорта. Не очень вникая, зачем старику это нужно, Соболев привлек к выполнению поручения Вику, с которой к тому времени уже сложились довольно близкие отношения. – На этом месте рассказа следователь Поташов посмотрел на бизнесмена с изумлением, тот мрачно кивнул. – В день своей смерти, – продолжал тем временем Погодин, не обращая ни малейшего внимания на эти взгляды, Вика, не будем уточнять, каким способом, действительно раздобыла документы, касающиеся будущего строительства. После работы она отправилась к Валевскому в интернат, отнесла еду, а заодно рассказала, что совершила неблаговидный поступок – украла папку. Думаю, что это обстоятельство смущало девушку, потому что человеком она была честным и чистым. Соболев засопел, а Васин кинул на него уничижительный взгляд. – Думаю, что старик расстроился, что стал невольным виновником ее неблаговидного поступка. Скорее всего, он посмотрел документы, которые лежали у Вики в рюкзаке, убедился в своей правоте, отдал бумаги девушке, строго наказав вернуть их на место, пока папки не хватились. – После убийства из рюкзака пропала папка? – живо спросил Поташов. – Нет, папку, каюсь, забрал я, чтобы вернуть ее владельцу. Она не имела к убийству никакого отношения, и эту часть истории я, Михаил Сергеевич, вам в деталях рассказывать не намерен. Будем считать, что я вообще ничего про это не говорил. Я бы и не сказал, если бы не важность того обстоятельства, что к моменту ухода Вики из интерната Валевский видел план аэропорта, и именно это обстоятельство и определило судьбу несчастной девушки. – Я ничего не понимаю, – жалобно сказал Соболев. – Если честно, я тоже, – поддержал его Васин. Ксения и следователь молчали, дожидаясь окончания рассказа. И Андрей продолжил свое повествование: – Еще только задумавшись о том, что земельный участок может стоить гораздо дороже его первоначальной цены, да и покупатель у него точно найдется в лице государства, поскольку без этого куска земли аэропорт построить невозможно, Николай Валевский решил переписать завещание. Деньги, полученные за землю, позволяли не только покрыть его долг Сыркину, но и обеспечить будущее Вики. О своем намерении изменить завещание старый учитель рассказал соседям по интернату, пообещав включить в документ еще и зимнюю куртку на меху, которая была объектом жуткой зависти соседа Степана Егоровича. Когда Вика показала ему украденные ею документы, старик понял, что не ошибся в своих расчетах. В последние дни он очень плохо себя чувствовал и боялся умереть, не успев изменить завещание, тем более что в выходные нотариус не работал. Валевский был грамотным человеком, поэтому знал, что Гражданский кодекс Российской Федерации предусматривает случаи, когда, в силу определенных обстоятельств, заверение завещания возможно без нотариуса, непосредственно в больнице, тюрьме или, как в его случае, в доме престарелых. В этом случае закон наделяет правом заверения последней воли должностных лиц, возглавляющих эти заведения, – главного врача, начальника тюрьмы или директора дома-интерната. Единственное условие, чтобы составитель завещания мог сам подписать этот документ. Николай Петрович был совершенно дееспособным, поэтому он собственноручно написал новое завещание на основе хранившегося у него старого, после чего уполномоченное лицо, а именно директор интерната Сергей Павлович Сыркин, поставил под ним свою подпись, – сказал Андрей бесстрастно. – Но этого не может быть! – воскликнул Олег Васин. – Вы что, хотите сказать, что это Сыркин убил Викторию? – А у него не было другого выбора. – Голос Погодина оставался все так же сух и безэмоционален. Ксения же приложила ладони к раскрасневшимся щекам. – По закону уполномоченное лицо больницы или дома престарелых обязано предпринять все необходимое мероприятия для выполнения приглашения нотариуса. В случае игнорирования подобной возможности, даже при соблюдении всех условий данной процедуры, законность завещания может быть поставлена под сомнение – дальнейшая судьба воли гражданина будет решаться в порядке судебного разбирательства. Не думаю, что Валевский хотел для Вики подобных проблем, а потому после выходных наверняка настоял бы на том, чтобы оформить завещание уже через нотариуса. Кроме того, сам Сыркин тоже был обязан при первой же возможности отправить документ в нотариальную контору, после чего изменить судьбу земельного участка стало бы уже невозможно. Допустить этого мой одноклассник Серега никак не мог. У него были всего сутки, чтобы избавиться от девушки, которая нечаянно встала между ним и деньгами за землю. На что он рассчитывал: на то, что Валевский сразу умрет, узнав о гибели Вики, как это и произошло, или на то, что после случившегося старик будет вынужден оставить в силе старое завещание, я не знаю, но от копии нового, которое старик Валевский отдал Вике перед ее уходом, нужно было избавиться обязательно, ибо именно оно выдавало мотив убийства. – Так вот что забрали из рюкзака – завещание! – воскликнула Ксения. – Именно его, – кивнул Погодин. – Я не знаю, что было дальше. Учитель ли попросил Викторию постирать его действительно упомянутую в завещании зимнюю куртку, а Сыркин просто предложил девушке донести довольно тяжелый предмет одежды до реки и встретиться там, когда он закончит работать, или он сам выступил с подобной инициативой, чтобы заманить девушку на реку, но план преступления он придумал с ходу. Прожив в Малодвинске всю жизнь, Сыркин знал, что просьба постирать что-то в реке не вызовет ни малейшего подозрения, а поздним вечером на набережной точно никого не будет, и как пройти к реке незамеченным и не попасть на камеры, он знал тоже. Для этого всего-то и нужно было незаметно повернуть одну из них, что он и сделал. – Этот мерзавец убил Вику, спрятал ее тело под деревянные мостки и забрал рюкзак, чтобы вытащить из него завещание? – В голосе Соболева ярость мешалась с близкими слезами. – Да. После этого он забросил рюкзак в дупло. Он знал про него еще со школьных лет, как мы все. И, чтобы отвести от себя подозрения, специально рассказал нам с Ксенией, да наверняка и вам, Михаил Сергеевич, про то, что у Виктории при себе была ценная маленькая иконка. Пропажу рюкзака можно было легко объяснить убийством с целью ограбления. – Промок, наверное, скотина, пока топил девчонку и прятал тело, – мрачно сказал Васин. – И что с того? Риск встретить прохожих был минимален, на камеры он попасть не боялся, вышел к месту, где оставил машину, и уехал домой. Может, переоделся в сухое, может, и нет. Чай, не зима. – Но где он взял проволоку, которой привязал Вику к мосткам? – спросил Васин. – Если на то, чтобы спланировать убийство, у него было немного времени, то вряд ли он бегал по городу в поисках проволоки. Да и зачем он это сделал, ему же было выгодно, чтобы Валевский узнал о смерти своей любимицы как можно быстрее, до того, как он обратится к нотариусу. – Исчезновение девушки могло убить старика, который, разумеется, стал волноваться. Из-за этого волнения он и не вспомнил про необходимость довести до конца историю с завещанием, а вот если бы тело нашли сразу, то вполне мог бы и связать между собой убийство и пропажу завещания из рюкзака. А что касается проволоки, то у них перед интернатом между деревьями натянута стальная проволока, на которой висят украшения, сделанные руками постояльцев. – Точно, – воскликнула Ксения, – я же видела, как девочки-волонтеры развешивали яркие шарики, сплетенные из ивы. Они крепили их к проволоке, как же я сразу не обратила внимания! – Вы наверняка изымете в интернате моток стальной проволоки, – сказал Погодин. – Это и будет тем доказательством, которое я вам обещал. – Пожалуй, я откланяюсь, – сказал Поташов и пошел к выходу. – Поеду задерживать Сыркина и проверять ваши… умозаключения. – Удачи, – сказал Погодин и тоже встал. Сказал, обращаясь к Ксении: – Пойдем? – Конечно, – ответила она и вложила ладонь в его руку. – Постойте, – остановил их Соболев, – а Одигитрия как же?