Девчонку спасли. Я оказалась не единственной ведьмой в школе. Целительница Бланш прибежала на грохот и смягчила удар, который должен был стать смертельным. А синяки и ссадины… Их не так сложно вылечить. Зато икота осталась на всю жизнь. Колетт сделала крохотный глоток и натянуто улыбнулась: — Как тебя можно забыть! Мы ведь были не разлей вода в школе, правда, воронёнок? И правда нельзя. Это я тебе гарантирую! — А кто твой очаровательный спутник? Не представишь нас? Спутник действительно казался очаровательным. Донельзя и до тошноты. Слащав, красив, напудрен и отвратителен. То есть, это мне он казался таковым. Судя по восторженным охам и завистливым ахам, а также ощущающейся вокруг этой парочки атмосфере самолюбования, мужчину полагалась считать великолепным. Он сам так точно не сомневался в этом. Парочка всячески хвасталась друг другом: она — его красотой; он — её деньгами. Им светил идеальный брак! — Граф Томас из рода Пекуниа. Оч-ч-ч-чень приятно, — справился красавчик сам, оставляя влажный след на моём запястье. — Что вы, что вы! Это мне приятно! Нет, приятно мне не было. Вообще ни капельки. Скучные, лживые, помешанные на собственном я людишки. Невольно вспомнился грязный крестьянин, упрашивающий подлечить ребёнка. Искренне упрашивающий! На самом деле готовый отдать рубашку, штаны и даже собственную голову. А ребёнок всего лишь простыл! И — эти. Лобызаются, рассыпают направо и налево фальшивые улыбки. В корсете вдруг стало необычайно, нечеловечески душно. — Вирке! — брат многозначительно прокашлялся. Полагалось понять, что он недоволен. Но я, разумеется, наплевала. Задержалась в реверансе на мгновение дольше, чем было бы прилично, проникновенно заглядывая в глаза прилизанному блондинчику и выдохнула восторженное: — Я столько о вас слышала! Колетт никогда не считалось дурой. Разве что не умела правильно выбирать врагов. И тут сообразила быстро: прижалась к жениху, затрепетала ресницами… Вот только он её ужимок не видел. Ещё бы! Всё внимание захватили мои! Как Белен ни старался незаметно ущипнуть, приструнить укоризненным взглядом или поджатыми губами, я не поддавалась: хихикала, прижимала руки к груди, откидывала с шеи выбившиеся из причёски пряди. Брат обжигал холодом недовольства. А что? Ни слова лишнего, ни движения я себе не позволила. Всё как договаривались. Ещё немного и он выволок бы попавшего под раздачу графа из залы за идеально уложенный завиток на лбу, лишь бы успокоить меня, но взревновавшая невеста нашлась быстрее: — Томас, нам ещё нужно поприветствовать Реджемов! Прости, Вирке! Безмерно рада тебя видеть! — Ах, как жаль, что нам не удалось познакомиться поближе. Но ничего, уверена, Колетт прекрасно компенсирует вам наше общение! Я прикоснулась к его плечу невзначай. Совсем легонько и трепетно. Так, что ни одна посторонняя женщина не придала бы этому значения. И так, что ни один мужчина не смог бы проигнорировать. — Надеюсь, мы ещё встретимся, прекрасная Вирке! Бррр! Срочно, срочно, срочно отмываться! Ужас какой! Он… он склонился и лизнул мне запястье! Едва дождавшись, пока будущая счастливая семейка отойдёт на пару шагов, я кинулась вытирать руку о грудь Белена. Брат невозмутимо достал из рукава платок и протянул мне: — Сама напросилась. — Это она сама напросилась! — Ты никогда не думала, что у тебя поэтому нет подруг? Нет, не думала. — Потому что их женихи — бесхребетные слабаки? — Нет, потому что ты всячески стараешься взбесить окружающих. Я заботливо сунула ненужный больше платок брату за пазуху, поправила ткань и похлопала для верности. — Тогда почему у тебя нет друзей? Я приподняла уголки губ, подхватила подол платья и ушла с гордо поднятой головой. Так его! — Потому что у меня есть ты, — печально прошептал вслед Белен, изо всех сил стараясь думать, что это не звучит слишком обречённо. Воздух! Богиня, как же мне не хватало воздуха! С балкона легко наблюдать за тенями в зале: они гнули спины, манерно жестикулировали и, наверное, нарочно пытались казаться как можно более неприятными. Тени — не люди. Только сами они этого, разумеется, не знают. Я показала окнам спину и мстительно и совершенно не по-дамски плюнула вниз. Плевок получился сочным, мощным и закончил свой путь ровно на идеальной точёной голове одной из статуй в саду. Жаль, некому похвастаться. Когда-то давно Белен бы поддержал и побился об заклад, что повторит. Но больше нет. В небе сияла луна. Словно пытаясь докричаться до глухих людей, она переливалась, тянула тонкие, пока ещё совсем слабые лучи, путалась в лабиринте холодных каменных стен, как верёвками, обвитых плющом. Наконец, луна углядела среди ледяного великолепия одинокую фигурку, жмущуюся от ветра, но не желающую спрятаться среди гостей. Совсем недавно стояла несусветная жара. Почему же эта ночь выдалась такой холодной? Точно в подземелье сижу. Но если не думать о затхлых комнатах, не смотреть на неприступные стены, если позволить взгляду расправить крылья и унестись вдаль… С холма виднелась свобода. Бесконечные дороги, встречающиеся, расходящиеся и снова сталкивающиеся, сливающиеся в единое целое и укрывающиеся под пологом огромного леса, похожего на доброго пушистого зверя. А ещё дальше — море. И, если пересечь его, можно навсегда покинуть страну и оказаться там, где никто тебя не знает, где для каждого ты будешь тем, кем сама захочешь. Никаких границ, никаких правил… Свобода! — Кажется, наша встреча состоялась несколько быстрее, чем мы рассчитывали, леди Вирке. Я не невинная девица, чтобы вздрагивать всякий раз, когда услышу мужской голос. Глаза от удивления я, конечно, округлила, но в темноте всё равно не видно. Я лениво протянула, не удостаивая нарушителя спокойствия взглядом: — Безмерно рада снова вас видеть, граф Томас. Неужели невеста отпустила вас гулять одного? — С Колетт всегда можно договориться. Этим она и ценна, — загадочно понизил голос блондинчик. — Любуетесь видом? Бокал разрушил идиллию, окунув серебряный лик луны в кровавое вино. Я не люблю красное. — Любовалась. Люблю, знаете ли, одиночество, — я чуть склонила голову, чтобы чужая рука не закрывала обзор, но бокал склонился вместе с ней. Пришлось принять. — Одиночество — это прекрасно! Прекраснее него разве что хорошая компания. Паршивый граф пробежался холёными пальчиками по моему локтю. — Хорошая — пожалуй. Где бы только её найти? — откровенно нагрубила я. Женишок переместился за спину и положил руки мне на талию, недвусмысленно прижимая к перилам: — Я мог бы вам подсказать… Ну, сам напросился. Я резво вывернулась и выплеснула вино (посмотрите-ка, пригодилось!) в лицо нахалу. — А не пошёл бы ты?! — Сучка! — сделал он вывод. Долго, однако же, думал. Томас сжал пальцами мой подбородок и по-хозяйски шлёпнул по заду. — Норовистых кобыл полагается объезжать! Вот как мы заговорили? Ну, я пыталась решить вопрос мирно. — А жеребцов превращать в меринов, — я подняла руку, готовясь продемонстрировать обидчику магический, но жалящий не хуже обычного огонь. И… пусто. Жилка привычно дёргалась, готовясь выпустить на волю живое пламя, — не смогла. — Думаешь, дорогая невеста ничего мне про тебя не рассказала? — навязчивый ухажёр с готовностью продемонстрировал простенький камушек на шнурке и, чтоб не расслаблялась, ещё раз опустил ладонь на мою ягодицу. Гоблинов подкидыш! Так мы не договаривались! Я слышала про противоведьминские амулеты, но воочию ни одного не видела, и мысли не допускала, что даже с магией могу оказаться беззащитна. Нет! Не хочу! Годы, когда я не могла дать отпор, когда надеялась на брата или была совсем одна, давно прошли! Должны были пройти! Только не кричать. Это ещё унизительней. Нет! Пожалуйста, нет! — Дорогой граф, а вам давно в последний раз били морду? — Белен не казался злым. Его лицо не наливалось кровью, он никогда не ругался и не кричал… Разве что на меня. Но он был в бешенстве. — Господин де Сол! — как ни в чём не бывало поприветствовал мой неудачливый насильник. — А мы с вашей сестрицей беседовали о прекрасном виде. Белен смолчал, но подошёл ближе. — Чудесный приём, не находите? Ещё один шаг. — И превосходная погода! Между мужчинами почти не осталось места. Я предусмотрительно отступила подальше. Есть у меня догадки, что случится дальше. — И мне бы очень ха… Одним коротким движением брат согнул Томаса пополам. Но упасть не дал: подхватил, нежно обнял, как старого друга, погладил по спине и каждый следующий удар сопровождал тихим спокойным голосом: — Никогда даже не думай трогать мою сестру. Мерзкий ты хорёк, — слова закончились, а желание бить осталось. Он подумал и добавил. Без слов. Просто так. А потом усадил под перилами и заботливо разгладил помявшийся заляпанный вином костюм.