— Нет. Не хорошо, — заявил Коля. — Расскажи мне про беду. Я тут со скуки помираю, а так найду эту беду в интернете и почитаю. Вы же с детективами встречаетесь, а я ничего толком не знаю. По телеку только тупые кино, а это же точно про жизнь. — Никогда, сыночка, слышишь, никогда не говори матери таких слов, как «помираю», — назидательно сказала Катя. — У меня прямо сердце заходится. Ты немного еще подрастешь, окрепнешь, тогда и узнаешь про беды, будь они неладны. А пока просто поспи. Вернусь, найдем хорошее кино. — Не хочу я это кино, — возмутился Коля. — И уже вырос, одна ты не заметила. Расскажи мне про эту девушку, в чем там дело. И быстрее, зачем нам время терять. — Ладно. Но даже не знаю, как слова найти. — Скажи как есть, — нетерпеливо произнес Коля. — Эта Юко из Японии, — начала Катя. — Она помощник дяди Вячеслава, мужа нашей Татьяны. И она полюбила большого писателя, а он — ее. А у писателя страшные враги оказались. И недавно, когда Юко была у него в гостях, туда ворвались убийцы. Они заперли ее в ванной, убили писателя, а сейчас стараются сделать так, чтоб Юко обвинили в убийстве. Представляешь? — Катя всхлипнула. — А теперь ей полиция не разрешает выходить из квартиры, потому что на нее могут напасть. Она очень много знает. Охрану пока не смогли ей выделить. Мне ей всего лишь еду нужно подвезти. И все. И сразу домой. У нее ничего нет, а она очень худенькая. — Ни фига себе история, — произнес Коля. — Вот это детектив. Мама, послушай меня. Лекарства подействовали, и я очень хорошо себя почувствовал. Я прошу тебя, возьми меня с собой. Я только в машине посижу. Можешь там печку включить. Иначе я тебя не прощу. Не потому что оставила одного, это как раз ерунда. А потому что не взяла с собой на такое важное дело. Чувствуешь разницу? — Чувствую. Главное, это выражение лица знаю. «Я вырос и умнее тебя». Ладно. Времени на споры нет. Одевайся по-быстрому. Теплый свитер, шерстяные носки, коричневый шарф и шапку в виде исключения. — Шапку ни за что. У меня же куртка с капюшоном. Ты не мать, а просто чудо. Выходи, заводи машину, я вылетаю через две секунды. Катя в машине сначала жутко нервничала и упрекала себя в бесхарактерности. Но когда Коля сел рядом, ей стало тепло, уютно, спокойно. Они так редко куда-то ездят вместе. Тут, в этом закутке машины, в окна которой заглядывает весь свет, они изолированы от мира. Они двое есть друг у друга, и это счастье, которое ничем не измерить. И вдвоем поедут домой. И до утра не расстанутся. Она остановила машину у магазина. Вошла с сумкой-тележкой. В магазине уверенно выбирала только точно вкусные и полезные продукты, которые легко приготовить или просто разогреть. Взяла пирожное чизкейк и мандарины. Вернулась к машине, поставила сумку на заднее сиденье, и они поехали. Уже темнело. По дороге Катя позвонила Ларе, сказала, что едет. Насчет Коли промолчала. Лара не поймет, зачем тащить больного мальчика. Подъехала к дому Юко, набрала ее телефон. Сказала: — Это Катерина. Я у твоего дома, но до подъезда не доехать из-за сугробов. Припарковалась за углом, отсюда дойду пешком. Какой код? — Катя, я так рада, — произнесла Юко. — И у меня такое предложение. Давай я спущусь и тебя встречу. Слава меня тут держит, как в тюрьме. Я задыхаюсь просто. Хочу пять минут воздухом подышать, ладно? Только не говори ему, он совсем с ума сошел на почве бдительности. — Я поняла, хорошо. Дыши, я с тележкой, через сугробы не очень быстро дойду. Она вышла из машины, стала вытаскивать тяжеленную тележку, но тут рядом оказался Коля, мягко отодвинул Катю и легко поставил тележку на землю. — Мама, — наставительно сказал он, — я сам ее повезу. Ничего со мной не будет, если я прогуляюсь пару минут. Я что, буду торчать в машине и смотреть, как ты кувыркаешься с телегой в сугробах? Смешно же просто. — Уже хохочу и падаю, — расстроенно произнесла Катя. — Начинаю сильно жалеть, что согласилась… А кто-то, между прочим, получает деньги за уборку снега. Пошли. Они двинулись, преодолевая препятствия. На фоне темной двери подъезда фигурка Юко в белой куртке с белой же опушкой выглядела как большая снежинка. Она увидела их и помахала рукой. И вдруг… Из-за угла дома появился крупный мужчина и направился к подъезду, где стояла Юко. Он был в черной куртке и такой же шапке до глаз. Конечно, люди сейчас возвращаются с работы. Но… Катя при слабом свете фонаря не сразу рассмотрела, что у человека закрыто чем-то лицо. — Коля, — посмотрела она на сына. — Тебе не кажется… — Не кажется, а так и есть, — оборвал ее Коля. — Он в балаклаве. Это оно… Срочно набирай полицию и их всех. Я побегу туда… — Но… — попробовала возразить Катя. Коля уже бросил тележку и быстро шел к подъезду. На ходу оглянулся и крикнул: — Позвонишь, сразу включи камеру и начинай снимать все, что выйдет. Только это. Больше ничего не делай! Катя в полицию звонить не стала. Набрала Лару и Славу. Они знают, как поступить. Включила камеру телефона, настроила на подъезд и побрела. Бежать, как Коля, не получилось. Ноги стали ватные, подкашивались. И тут черный мужик приблизился к Юко и схватил ее! Как Катя добралась до места, она сама потом не могла вспомнить. В голове был только приказ сына: снимай все, что выйдет. Кажется, какое-то расстояние Катя ползла на коленях и одной руке. И снимала. Уже и не видела, что именно. Она увидела, что налетчик тащит Юко к машине, та пытается вырваться, но только бьется, как муха в паутине. И тут на спину типу прыгает Коля, он сзади разжимает огромные руки, которые держат Юко. Что еще видела Катя… Подонок бросает Юко на землю и поворачивается к Коле. Он бьет мальчика по лицу, потом ногой в живот. Коля падает, а эта мразь продолжает избивать его ногами, затем поднимает голову и опять бьет кулаком по лицу… Катя видит кровь своего сына, она чуть не бросила телефон, чтобы подбежать ближе и броситься между ними. И вдруг раздался отчаянный крик Коли: — Снимай! Он как-то вывернулся, поднялся и вцепился в воротник куртки нападавшего. И тут взлетела с земли большая снежинка… Юко сорвала с лица чудовища его балаклаву. …Потом все хвалили Катю за то, что в такой рискованной ситуации она сумела сделать снимок лица преступника, а до этого и потом видео. Снимок вышел довольно смазанный, но с ним можно работать. А она только плакала из-за того, что полиция опоздала всего минут на десять. Но за это время Катин враг толкнул Юко прямо на бордюр и со страшной силой ударил Колю по голове каким-то предметом, который достал из кармана. Катя через камеру увидела закрытые глаза своего ребенка, залитое кровью лицо… Только после этого она бросила телефон и рванулась к сыну. Он лежал на снегу. Вокруг головы растекалась кровь. Налетчик добежал до машины и умчался… А во двор въехала машина полиции. Началась метель, и они, конечно, бандита не догнали. Появились Сергей с Надей, Слава с перевернутым лицом, Лара, машина «Скорой». А Катя, совершенно обезумевшая, неспособная даже на крик, стояла на коленях в снегу. Она бы, наверное, там и вросла в снег и землю. Но тут услышала слабый голос Коли: — Мама, не пугайся, я живой. Я просто глаза не могу открыть из-за крови. Юко Слава отнес в машину «Скорой» на руках. Колю уложили на носилки. Катя вцепилась в них: — Я очень прошу отвезти его домой. Я его мама. Я медсестра. Я лучше знаю, что делать. — Отойдите, женщина, — командирским тоном сказал возникший рядом человек с недовольным, даже злым лицом. — Парень нуждается не только в профессиональном осмотре и серьезной помощи, но и в защите от криминала. Он едет в закрытую клинику для наших свидетелей, пострадавших от тех преступников, которые у нас в розыске. Не забывайте, что ваш сын видел лицо похитителя. — Но что же мне делать, — не спросила, а безнадежно произнесла Катя. — Это же я во всем виновата, я не должна была его брать с собой. Мне кажется, я без него и до утра не доживу… — Что за глупости, — вдруг улыбнулся командир, и лицо у него стало симпатичным и добрым. — Вы можете поехать с ним. Я разрешаю. Будем знакомы: я полковник Земцов, веду это дело. И я выношу вам благодарность за такого отличного сына. Он сделал то, с чем мои профессиональные сотрудники не справились. Возможно, Николай спас жизнь нашему единственному свидетелю. Не-не-не… Не начинайте. Я не выношу женских слез. Полезайте в машину за сыном. В клинике, в знакомой обстановке, Катя сразу почувствовала себя на месте. Нашла заведующего отделением, рассказала, что она медсестра такой-то больницы. Скромно добавила, что лучшая в районе и всех может заменить. — Разрешите мне помыться, скажите, пожалуйста, чтобы дали халат и косынку. Я буду полезна, честное слово. Какой мне смысл без толку и без дела тут всем мешать. — Да я только рад, — ответил седой и явно усталый врач. — У меня постоянно не хватает людей. Вам все сейчас дадут и покажут, где помыться. Мальчик ваш будет в этой палате, когда закончится консилиум. Прекрасный у вас мальчик. После таких слов Катя бросилась в туалет: не было сил больше выносить такую страшную мысль. Она по дурости могла сегодня потерять своего ребенка. Все прямо изумляются, какой это прекрасный мальчик, а бестолковая мать потащила его прямо в пасть смертельной опасности. Она рыдала в кабинке, пока не услышала голос Лары: — Катюша, выходи, пожалуйста. Колю уже привезли в палату. И ты тут сможешь остаться сколько хочешь. Катя вышла из кабинки и бросилась Ларе на грудь. — Да, я знаю. Мне разрешили помогать. Но ты представляешь… — Представляю… Теперь все будет хорошо. Умойся и войди к мальчику спокойной. Он такое пережил… Мы посмотрели твое видео. Вы герои оба. Люблю. Катя робко вошла в крошечную палату на одного. Коля лежал на кровати весь в бинтах и трубочках. Вместо глаз — щели посреди бордовых опухолей. Рот кажется раной. Катя села в ногах и прижалась лицом к милым родным ступням. Только до них и можно было дотронуться. — Мама, — произнес он. — Молчи, сыночка. Тебе будет больно. И прости меня за этот ужас. Я не должна была. Это самый страшный день в моей жизни. — А в моей самый хороший. Ты просто еще не поняла. Мы победили. Мы спасли вашу Юко… Жена номер три К вечеру Павел Полунин придирчиво осмотрел себя в большом зеркале и остался в принципе доволен. Он наконец узнает себя прежнего. Серебристо-русые волосы идеально подстрижены, красиво, сознательно небрежно уложены, небольшие аккуратные усы и бородка подчеркивают строгое благородство лица. И это даже хорошо, что в глазах усталость и скорбь. Какие причины радоваться у человека, в такой невероятной степени пострадавшего от людей, которым, по сути, посвятил всю свою жизнь. Он столько лет дарил им свой труд, талант, вдохновение, самые сокровенные мысли и эмоции. Ему нужны были не деньги, не награды, лишь простая человеческая признательность. Но людям неведомы добрые чувства. Рано или поздно это становится понятно любой выдающейся личности. Можно забыть о себе, о своем благополучии и покое, даже о собственной безопасности, а в ответ тебя начнут расстреливать в упор пулями лжи, коварства, предательства. Полунин надел элегантный серый костюм, под ним черная рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц. Это его стиль — изящная естественность. Подумал о том, что он не изменяет себе ни в какой ситуации. Даже в такой нелепой. Он едет на ночь глядя в какой-то занюханный отель, где его ждет тетка, о которой он когда-то пару раз слышал, но никогда бы не постоял с такой на людях даже минуты. Он же не Савицкий, думавший только об эпатаже, о том, какой бы выходкой привлечь к себе внимание публики. Сначала откопал где-то эту жену номер три, а через четыре месяца, когда люди отсмеялись, развелся, чтобы насмешить всех еще больше. Полунин все сделал по инструкции Беловой. Постучал три раза в дверь номера ровно в десять вечера. Она сразу открыла. О боже! Она в вечернем длинном платье алого цвета с огромным декольте. — Как приятно иметь дело с воспитанным человеком. — Белова продемонстрировала в отрепетированной улыбке едва ли не все свои крупные и ослепительно-белые зубы — импланты. Верхняя челюсть у нее немного выступала, что придавало лицу хищное, почти зловещее выражение. — Вы явились минута в минуту. Даже не пришлось нервничать. Я ненавижу ждать. — Рад, что удалось избавить вас от ожидания, — холодно ответил Полунин. — Разрешите мне все же войти: не хотелось бы, чтобы нас увидели. — Понимаю вас. — Белова пропустила его в номер и закрыла дверь на ключ. — Я тоже постоянно пытаюсь стать невидимой после всего… Полунин посмотрел на нее, не скрывая насмешки. Ее наряд, губы в ярко-красной помаде, брови-тату на треть лба как минимум и накладные ресницы говорили ровно об обратном. Дама явно надеется на внимание публики и в особенности журналистов. То, что произошло, для нее, может, единственный шанс увидеть свои портреты в Сети. Наверное, и спит в таком макияже и в экзотическом домашнем наряде, чтобы ее не застали врасплох. — Ольга, — сказал он с порога, — я готов выслушать вашу информацию или предложения, но время у меня очень ограниченное. Может, начнем? Я вас слушаю. — Конечно. Но вы все-таки пройдите. Садитесь в кресло или на диван, устраивайтесь, как вам удобно. Я приготовлю напитки, так все же приятнее беседовать. Что вы пьете? — Я же за рулем. Буквально пару глотков коньяка, если можно. Полунин сел в кресло перед журнальным столом. Белова поставила на стол бутылку коньяка и два бокала. Сама села на диван в картинной позе. Тут и оказалось, что у нее платье с разрезом, открывающим одну ногу до бедра. Полунин только раздраженно поморщился. А на съемке рявкнул бы актрисе: «Сядь по-человечески. Я снимаю дешевку, но не такую же фальшивую». Вслух произнес: — Мне кажется, вы не знаете, с чего начать. Давайте так. Вы четко говорите, что можете мне предложить и чего ждете от меня. Повод ясен… Впрочем, а какой, собственно, повод? — Ну, какой. Все только и говорят о том, в какую беду вы попали. — А в какую, как вам кажется? — Вас обвиняют в заказе на убийство моего бывшего мужа, разве нет?