Я должна была хранить верность Эльдорре, и я хранила, но верность не означает слепоты. Все ошибаются, и в случае с Рисом ошибка солдата стоила жизней дорогих ему людей. – Не нужно. Ты не виновата. – Рис провел рукой по лицу. – Это случилось много лет назад, и да, повлияло на мое отношение к Эльдорре, но прошлое не вернуть. Теперь уже ничего не поделать. Мы снова замолчали, погрузившись в мысли, а потом я набралась смелости и спросила: – Тогда почему ты согласился работать моим телохранителем? Если знал, что придется ездить в Эльдорру. Задумчивость Риса сменилась ухмылкой. – У тебя очень красивое лицо. – Ухмылка стала шире, когда я возмущенно фыркнула. – Не знаю. Думаю, тогда это показалось правильным. – Мы всегда оказываемся там, где следует, – мягко сказала я. Его взгляд встретился с моим. – Может быть. Он ненавидел Эльдорру, но не только согласился на эту работу, но и переехал сюда навсегда. Ради меня. – Ну, – я выдавила улыбку, стараясь не слушать громкого стука собственного сердца, – надо ложиться. Завтра рано вставать. Рис поднялся. – Я провожу тебя до комнаты. Мягкий скрип деревянных ступеней под ногами смешивался с нашим дыханием: учащенным у меня, глубоким и ровным у Риса. Чувствует ли он искрящее между нами электричество? Или оно существует только в моем воображении? Возможно, не только – когда мы дошли до комнаты, я не открыла дверь, а он не ушел. Я покрылась мурашками – то ли из-за близости Риса, то ли из-за кондиционера в коридоре. Даже когда тебя нет рядом, ты везде. В моей голове, в моих легких, в моей чертовой душе. Его признание с парковки эхом пронеслось в голове. Мы не говорили о той ночи, но, возможно, слова и не требовались. Взгляд Риса скользнул к моей груди. Я проследила за ним и впервые заметила, насколько тонка моя блузка. На мне был кружевной лифчик, но соски так затвердели, что четко виднелись сквозь два слоя тонкой ткани. Мне следовало уйти, но раскаленный взгляд Риса пригвоздил меня к полу, стирая холод и оставляя глубокую, обжигающую боль. – Ты сказала, что мы всегда оказываемся там, где следует? – Он провел рукой по моей шее, и сердце заколотилось о ребра с такой силой, будто вот-вот выпрыгнет из моей груди к нему в руки. Я не могла вымолвить ни слова, но мне удалось слегка кивнуть. Отяжелевший воздух ласкал меня, словно смелые прикосновения любовника, и в глубине души я понимала, что стою на краю пропасти. Одно неверное движение, и я упаду. Вопрос заключался в том, хочу ли я спастись или удовольствие стоит возможной боли. – Возможно… – пальцы Риса скользнули по моей шее и изгибу плеча. Я вздрогнула, кожа снова покрылась мурашками, – мне всегда было суждено найти дорогу к тебе. О боже. Из моих легких исчез весь кислород. – Вам следует пройти в свою комнату, принцесса, – сказал он хриплым, мрачным, грубым голосом. – Иди в свою комнату и запри дверь. Я покачала головой. – Я не хочу. Что бы ни происходило, все было совсем иначе, чем в Коста-Рике. У нас не было ни списка желаний, ни оправданий. Я и он делали выбор, который назрел давно. Рис застонал, и по одному этому звуку я поняла: он выбор сделал. Дыши. Пусть нет ни кислорода, ни воздуха – только он. Дыши. Он наклонил голову, но поцеловал меня не в губы, а в шею. Так мягко, что это скорее напомнило шепот, чем поцелуй, но достаточно, чтобы у меня подкосились колени. Я стала громоотводом, а Рис – молнией, осветившей меня изнутри. Я закрыла глаза и подавила стон – его губы медленно поднимались по моей шее. Рис убаюкал меня ленивыми, уверенными прикосновениями, а потом резко дернул к себе и впился зубами в изгиб между шеей и плечом. Сильно. Его возбуждение прижималось к моему животу и заставляло сердце колотиться от страсти. Рис зажал мне рот, приглушив удивленный визг. – Скажи, – его голос понизился, – что подумает об этом твой парень? Парень? Прошла минута, прежде чем я сообразила. Стефан. Мы сходили на два свидания. Вряд ли достаточно, чтобы считать его моим парнем, что бы ни говорила пресса. Но я чувствовала: это не аргумент для Риса, который ослабил хватку, позволив мне выдохнуть: – Стефан не мой парень. Воздух сгустился от опасности. – Мне не нравится слышать его имя на твоих губах. – Убийственно мягкие слова, и каждое выпущено с точностью крылатой ракеты. – Но ты ходила с ним на свидания. Целовала. – Рис сильнее прижал меня к стене, обхватив рукой горло. – Ты делала это, чтобы заманить меня, принцесса? Да? – Н-нет. – Я промокла насквозь. Темнота коридора, хриплый голос Риса – все это разжигало жар, пульсирующий между ног. – Я должна была выбрать кого-то после бала. И не думала, что тебя это волнует. – Меня волнует все, что ты делаешь. Даже когда не должно. – Рис крепче сжал мое горло. – Последний шанс, принцесса. Останови меня. – Нет. Я прекрасно знала: Элин, Микаэла и остальная группа спят за дверями по обе стороны от нас. Достаточно одного ночного визита в уборную, одного чутко спящего человека, чтобы услышать нас и отправить все к чертям. Но опасность лишь усиливала бегущий по венам восторг. Что бы между нами ни происходило, оно копилось с того момента, как Рис вышел из машины возле моего дома в Тайере, и я не могла это остановить, даже если бы захотела. Рис шумно выдохнул и отпустил мое горло, чтобы обхватить затылок. Он снова притянул меня к себе, наши губы встретились, и мир взорвался. Языки, зубы, руки. Мы пожирали друг друга, будто настал конец света, и это наш последний шанс что-то почувствовать. Возможно, так оно и было. Но я не желала думать об этом сейчас, когда наши тела прижимались друг к другу так сильно, словно мы одно целое, и я падала, падала в пропасть, где хотела остаться навечно. Микаэла права. По поцелую все становится ясно. Я потянула Риса за волосы, отчаянно нуждаясь в большем. Его прикосновениях, его вкусе, его запахе. Я хотела заполнить им каждый сантиметр своей души. Он обхватил зубами мою нижнюю губу и потянул. Я ахнула и почувствовала, как от возбуждения по бедрам потекла влага. – Тише, – прохрипел он. – Или нас услышат. – Он провел ладонью по внутренней стороне моего бедра и издал низкий стон, обнаружив, насколько я промокла. – Ты убиваешь меня, принцесса. Он провел большим пальцем по клитору через промокшие трусики, и я подавила стон, выгибаясь в его руках. Он сдвинул трусики в сторону и… За соседней дверью скрипнула кровать. Мы с Рисом застыли, хрипло дыша. Мы так увлеклись, что совершенно забыли – в нескольких метрах от нас спят люди. Послышался еще один скрип, а потом шарканье: кто-то встал с кровати. Хенрик, судя по направлению звука. Рис тихо выругался и отдернул руку. Разумно, но мне захотелось плакать из-за потери контакта. Он открыл дверь в мою комнату и осторожно затолкал меня внутрь. – Завтра вечером. В беседке, – прошептал он. – Пойдем вместе. За заброшенной фермой примерно в пятнадцати минутах ходьбы от гостиницы была беседка. Мы проходили ее по дороге в город. – И принцесса… не надевай нижнее белье. Пульсация между ног усилилась. Рис закрыл за мной дверь ровно в тот момент, когда вышел Хенрик. В коридоре зазвучали их голоса, когда я на цыпочках прокралась к кровати и забралась под одеяло – от событий прошедшего часа кружилась голова. Стоит ли удовольствие возможной боли? Достаточно прислушаться к бешеным ударам своего сердца, чтобы узнать ответ.