Я не стала говорить об отставании от графика по электронным письмам. Даже с двумя помощниками я была совершенно завалена. Оказалось, многим жителям Эльдорры есть что сказать. Я была в восторге от успеха программы, но вскоре придется нанять больше сотрудников. Добавить ей профессионального подхода, а не относиться как к побочному проекту. – У меня появилось несколько вопросов для следующей встречи со спикером, – сказала я. – Думаю, Эрхолл придет в восторг. – Эрхолл не был в восторге ни разу с тех пор, как десять лет назад его впервые избрали спикером. – Эдуард сцепил пальцы под подбородком и пристально на меня посмотрел. – Ты хорошо справляешься. Отстаиваешь свою позицию, даже когда он пытается ее подорвать. Ты действительно освоилась в новой роли за последние месяцы. Я тяжело сглотнула: – Спасибо. Но я – не ты. – Конечно, нет, и не нужно пытаться. Никто не должен стремиться стать кем-то, кроме себя самого, а ты не хуже меня или кого-то другого. – Эдуард смягчился. – Понимаю, перспектива стать королевой ошеломляет. Знаешь, как я сходил с ума в последние месяцы перед коронацией? – Правда? – Я не могла представить, что мой гордый, царственный дедушка из-за чего-то нервничал. – Да. – Он усмехнулся. – В ночь перед церемонией меня вырвало в горшок с любимым цветком вдовствующей королевы. Ты бы слышала ее крики, когда она обнаружила… гм… оставленный мной подарок. У меня вырвался слабый смешок. Прабабушка умерла до моего рождения, но, по рассказам, у нее был сильный характер. – Волноваться – нормально, но я в тебя верю. – Эдуард постучал королевской печатью по моему столу. – Твоя коронация состоится раньше, чем ожидалось, но ты будешь хорошей королевой. Я ни секунды в этом не сомневаюсь. – Я еще даже не закончила обучение, – ответила я. – Ник готовился к трону всю жизнь, а я – всего несколько месяцев. Вдруг я все испорчу? По позвоночнику пробежали мурашки, и я снова прижала руку к колену, чтобы оно не дергалось. – Никто и не ждет от тебя совершенства, даже если тебе и кажется, что дело обстоит иначе, – ответил Эдуард. – Признаю, у короля или королевы меньше прав на ошибки, но ты можешь их совершать при условии, что учишься на них. Быть лидером не значит обладать техническими знаниями. Главное – человеческие качества. Сострадание, сила, эмпатия. Всего этого у тебя в избытке. К тому же… – его глаза прищурились в улыбку, – обучение в процессе работы – самое эффективное. – На глазах у миллионов. – Да, работенка для стрессоустойчивых, – признал он. Мой смех прозвучал слегка заржавело – я не пользовалась им неделю. – Ты действительно думаешь, я справлюсь? Меня одолевала неуверенность, и я старалась не думать, что на моем месте делала бы мама. Насколько элегантнее она бы справилась. – Я уверен. Ты уже выступаешь на встречах со спикером, на равных дискутируешь с Эрхоллом, и народ тебя любит. Эдуард излучал такую уверенность, что чем-то напомнил мне Риса, который ни разу не усомнился в моих способностях. Тебе не нужна корона, чтобы быть королевой, принцесса. Боже, я по нему скучала. Я не думала, что вообще способна так сильно по кому-то скучать. – Я всегда рядом, если ты захочешь поговорить насчет короны, но сегодня я пришел не за этим. – Эдуард посмотрел на меня, и, несмотря на недавнюю болезнь, его взгляд пронзал насквозь. – Я хочу поговорить о тебе, Бриджит. Не о принцессе. По венам поползла тревога. – А что я? – Ты глубоко несчастна, моя дорогая. С тех пор, как я вышел из больницы. – Он криво ухмыльнулся. – Осмелюсь предположить, дело не в том, что я остался в живых. Но временные рамки совпадают с некоей предстоящей помолвкой и отъездом некоего телохранителя. Стол расплылся, но я моргнула, и зрение прояснилось. – Я в порядке. Ты был прав. Пора с этим покончить, и Стефан станет прекрасным консортом. – Не лги мне. – Голос Эдуарда наполнился царственной властностью, и я вздрогнула. – Ты моя внучка. Я знаю, когда ты лжешь, и знаю, когда ты несчастна. Сейчас я вижу и то, и другое. Я благоразумно решила не отвечать. – Я по-прежнему весьма расстроен вашими отношениями с мистером Ларсеном. Опрометчивый шаг, и пресса никак не успокоится. Но… – Он вздохнул с сочувствием и печалью. – Прежде всего ты моя внучка. Мое главное желание – чтобы ты была счастлива. Я думал, у вас случайная интрижка, но, глядя, как ты бродишь по дворцу, подобно убитому горем зомби, я понял – это не так. Я украдкой ущипнула себя, пытаясь убедиться, что не сплю. Острый укол боли подтвердил: фраза «убитый горем зомби» действительно слетела с губ моего дедушки. Но, какой бы необычной ни была фраза, он не ошибся. – Это неважно, – пробормотала я, вторя Стефану. – Слишком поздно. Я пыталась отменить закон о королевских браках прежде, пока это не стало проблемой, но времени не хватило. – Насколько я помню, впереди еще девять месяцев. – Три недели до предложения. – Хм, – глубокомысленно хмыкнул он. Поверить не могу, что он это говорит. – Дедушка, ты хотел, чтобы я рассталась с Рисом. Все это время подталкивал меня к помолвке со Стефаном, и… – от эмоций в горле встал ком, – у тебя случился сердечный приступ, когда я отказалась. Он посмотрел на меня с ужасом. – Вот как ты считаешь? – Эдуард выпрямился, и в его взгляде появилась какая-то свирепость. – Бриджит, это произошло не из-за тебя и вообще не из-за чего-то определенного. Это случилось из-за накопившегося стресса. Скорее виноват я сам, что я не слушал вас с Николаем. – Он поморщился. – Мне следовало сократить нагрузку, но я не стал этого делать. Приступ случайно совпал с разговором, ты не виновата. Понимаешь? Я кивнула, комок эмоций разросся, заполняя мой нос и уши. В груди стало слишком тесно, меня бросило сначала в жар, а затем – в холод. – Я не виню тебя. Ни капельки, – сказал он. – И как король приказываю тебе перестать себя обвинять. Я робко улыбнулась, и в этот момент щеку обожгла слеза. – Ох, милая. – Эдуард снова тяжело вздохнул. – Иди сюда. Он раскрыл объятия. Я обошла стол и обняла его, вдыхая знакомый и уютный аромат кожи и одеколона Creed. Тяжесть, преследовавшая меня после его сердечного приступа, ослабла. Я не осознавала, насколько сильно нуждалась в его безоговорочном прощении. – Ты моя внучка, и я хочу, чтобы ты была счастлива. – Эдуард крепко сжал меня в объятьях. – Мы не можем нарушить закон, но ты умная девочка, и у тебя есть девять месяцев. Делай что должна. Понимаешь, о чем я? – Думаю, да, – прошептала я. – Хорошо. – Он отстранился и поцеловал меня в лоб. – Мысли как королева. И помни: лучшие правители – те, кто в равной мере владеет и кнутом, и пряником. Лучшие правители – те, кто в равной мере владеет и кнутом, и пряником. Слова Эдуарда еще долго звучали в моей голове после его ухода, и предвечернее солнце сменилось прохладной синевой сумерек. Я взяла телефон, отчаянно соображая, как поступить. У меня в рукаве оставался один козырь, но прежде я не рассматривала эту идею всерьез: она была манипулятивной, закулисной и полностью противоречила моим принципам. Не кнут и не пряник. А аналог ядерной бомбы. И хотя теоретически у меня было девять месяцев, я слишком уважала Стефана и не могла унизить его разрывом после помолвки, если удастся отменить закон о королевских браках. Отказать без уважительной причины я тоже не могла. Дворец сойдет с ума. Итак, у меня три недели, чтобы заставить презирающего меня Эрхолла выдвинуть предложение, против которого он уже выступил официально, и убедить три четверти парламентариев отменить один из старейших законов страны. Ядерная бомба – мой единственный шанс. Я прокрутила список контактов и нашла нужное имя. Засомневалась: большой палец завис над экраном. Я действительно этого хочу? Смогу ли я себя простить? Мы родились в таком мире. У нас девять месяцев. Мы. Разберемся. Детка, нравишься – не то слово. Я набрала номер. Он ответил после первого гудка. – Я насчет твоего долга. – Я пропустила приветствие и перешла сразу к делу. Если кто и ценил эффективность, так это он. – Я ждал твоего звонка. – Я почти видела улыбку Алекса Волкова, ледяную и недобрую. – Чем могу быть полезен, ваше высочество? Глава 44