– Странно, – задумчиво закусываю губу. – Он вечером Маше не позвонил. Я тоже удивилась. – А что, если с ним несчастье приключилось? – свекровь начинает причитать, а у меня пальчики на ногах поджимаются от ужаса. – Не переживайте пока, – осекаю стенания. – Я как освобожусь, попробую его найти. – Сделай одолжение. Спасибо, моя хорошая. Устало вздыхаю. Убираю телефон на противоскользящий коврик, приклеенный к панели и взволнованно сдавливаю пальцами руль. – Спасибо Яна, у вас своих дел по горло, а вы со мной опять возитесь, – произносит Тася. – Это моя работа. – Вы, наверное, считаете, что я дура, да? – Нет, – возражаю. – Я думаю, что ты запуталась Тася. А ещё тебе надо подумать о детях. – Понимаю. – Мы взрослые, как-то справимся. А вот мальчишки твои... Что они видят хорошего? Чему учатся? Как это на них отразится? – поворачиваюсь. – Жизнь – это не плёнка, не отмотаешь назад, так и здесь, ты делаешь им хуже. – Я всё это знаю, – со злостью откидывает пакет со льдом на колени. С сожалением смотрю на изуродованное фингалом лицо. – Я плохая мать, плохая жена и человек не очень. – Ну кто тебе это сказал, Тась? – примирительно беру девушку за руку. – Сама вижу. Вы вон какая… красивая. Одеты всегда с иголочки. У вас и дети такие же, я уверена. И муж вас любит, такую машину вам купил. Зарплата-то вряд ли большая… Усмехаюсь. – Ты видишь картинку. У меня тоже не всё складывается. Вообще, ничего не складывается, – про себя договариваю уныло. – Отчего-то в это сла́бо верится. В полнейшем молчании доезжаем до отделения полиции. Там проводим около часа. Тася пишет заявление не сомневаясь, активно повествует участковому о произошедшем. Тот поглядывает на меня украдкой, как бы напоминая, что всё это слышал. – Можно, мы пока в центре побудем? – узнаёт Тася по дороге обратно. – Очень на это надеюсь. А ещё верю в то, что ты наконец-то позвонишь своим родителям и расскажешь правду. Семья Таси живёт в соседнем посёлке. О происходящем не знают, и девушка боится рассказывать. Так же, как и я, тревожится, что не оправдала чужих ожиданий. – Наверное, да, время пришло, – морщится. – Я к нему больше не вернусь. Качаю головой, не надеясь на её увещевания, но наставляю: – И не пропускай беседы с Алексеем Геннадьевичем. В жизни может всякое произойти, но ты должна понять, что с тобой обращаться так нельзя. Ты у себя одна. – Спасибо, Яна. Закончив с делами, еду за детьми, кормлю их ужином, расспрашивая о том, как прошёл день. Ближе к вечеру не выдерживаю, вызываю на помощь Галину Семёновну. Часто набираю Богдану, но каждый раз натыкаюсь на монотонный голос автоответчика. Беспокойство звенит в груди всё отчётливее, стараюсь всячески его заглушить. Отмахиваюсь от плохих мыслей. Чёрт бы тебя побрал, Соболев. Умеешь вывести даже на расстоянии. Одевшись в спортивный костюм, лёгкий пуховик и утеплённые кроссовки, выбегаю из дома с ключами от машины. Пока снова и снова пытаюсь дозвониться, принимаю входящий вызов от Веры. – Привет, подруга, – настороженно проговаривает Стоянова. – Привет, что-то срочное? – Да нет, хочу узнать, как вы? – Обычно, – пожимаю плечами. – Хмм… ясно. Вера замолкает, а на меня будто бы озарение находит. – Что-то случилось, да? – пугаюсь. – Что-то с Богданом? – вереницей в голове пролетают разные события, о которых могла узнать журналистка. Нападение, авария, несчастный случай. Боже мой. – При чём здесь твой благоверный? – удивляется. – Не можем его нигде найти. Телефон недоступен. – Чёрт, – вздыхает Вера, яростно шепча отборный мат, смешанный с фамилией мужа. – Ты меня убьёшь, Янка. – Что…? – Я вчера тебя сдала, и он… Богдан, скорее всего, слышал твоё интервью. – Вера, зачем? – округляю глаза. – Прости. Подумала, так будет лучше. – Ну спасибо, Стоянова, – в бешенстве отшвыриваю телефон. В душе́ рой из мыслей. Всё слышал! Господи. Я бы ни за что не отважилась ему рассказать всё вот так. С деталями, в красках. Не потому, что жалею его чувства, нет. Просто не смогла бы. Конечно, сомнения закрадывались, что может по голосу узнать, но Даня практически не включает радио и в дневное время постоянно зависает в офисе. На улице поздний вечер и я довольно быстро добираюсь по пустынным проспектам до жилого комплекса. Взлетев по лестнице, давлю на звонок, но в ответ тишина. Плюнув на всё, возвращаюсь к машине и отыскиваю ключи. Вскрываю дверь, нерешительно озираясь по сторонам. – Богдан? – зову в темноте. Скинув обувь, прохожу на кухню и щёлкаю выключателем. Осматриваюсь, пытаясь найти малейшие изменения в интерьере. Но всё на своих местах. В холодильнике, правда, мышь повесилась. Полупустая упаковка с сосисками и контейнер с едой из соседнего ресторана. Негусто, Соболев. Включив свет в гостиной, исследую территорию, боясь натолкнуться хотя бы на малейший намёк о наличии другой женщины в жизни мужчины, с которым развожусь. Вопреки ожиданиям ничего такого нет. На столике куча сваленных документов и наручные часы. В кресле рабочий портфель. Прихватываю полупустой флакон мужской туалетной воды. Вдыхаю любимый аромат, вызывающий в моей голове разнообразные картинки. Со стороны двери слышится звук открываемого замка и я, чувствуя себя воришкой, начинаю метаться по комнате. Потом, конечно, успокаиваюсь и отправляюсь в прихожую. Я, вообще-то, беспокоилась. Он отец моих детей. – Привет, Ян, – здоровается Даня, уводя покрасневшие глаза. Скидывает ключи от мотоцикла на комод, начинает разуваться. Наблюдаю за неловкими движениями и застываю. – Привет, – отвечаю шокировано. Глава 31. Яна. – Только не кричи, – предупреждает Богдан, не поднимая взгляда.