Вот кто свои эмоции истинные не прячет, она просто пышет злостью, еще немного, и просто накинется на свою невестку. — Хоть бы совесть имела не приезжать сюда, — шипит Сашке в лицо свекровь, — позоришь всю семью. — Вы должны были к этому привыкнуть. — Полянская пожимает плечами, а потом кладет раскрытую ладонь Ермакову на предплечье. — Я подожду тебя в машине. — Хорошо. — Демид отдает ей ключи и смотрит вслед все время, пока Полянская не скрывается из виду за створками лифта. — Зачем ты ее привел? К чему это выступления, сынок? Она же с тобой разводится, все имущество отсудить хочет. Я тебе говорила, что не любит она тебя. Только пользуется. Только деньги ей наши нужны. — Мне не жалко денег, мам, если это так. Если Саше нужны будут деньги, я отдам последние. Когда ты это, наконец, поймешь? Демид злится. Говорит спокойно, но я чувствую в его голосе металл. — Ась, отойдем. — Берет меня под руки и уводит в сторону от своей матери. — С сегодняшнего дня я нанял человека, который будет помогать тебе с ребенком, и также дам контакты человека, к которому можно обратиться в любой форс-мажорной ситуации. — Что это значит? Запрокидываю голову. Рассматриваю Дёмку, каждую черточку. Сердце сжимается. Все-таки школьная любовь не забывается. Никогда. Всхлипываю, не успевая себя проконтролировать. Демид тут же ловит мой взгляд. Я сглатываю и в очередной раз пугаюсь его строгости. — Нужно было все это раньше сделать. Я не отказываюсь от Егора, но наше с тобой общение вернется к минимуму. Подо всю эту шумиху тебя в моей жизни стало слишком много, а мне это не нужно. Я жену люблю. И всегда ее любил. — Я понимаю, — лепечу, кусая губы. Сердце на куски. Он топчется по нему грязными ботинками сейчас. Как пережить этот позор? Эту жестокость его, как? — Это хорошо. Я не хочу, чтобы ты строила воздушные замки. Мой человек уже полгода выясняет, как случилась моя амнезия в том отеле. — Я тоже ничего не помню, — пячусь на инстинктах. Демид раньше эту тему если и затрагивал, то вот так обвиняюще на меня не смотрел. Он что-то знает? — Ты же знаешь. — Нервно убираю локон за ухо. — Я проснулась, испугалась, сбежала. А потом узнала, что… Демид, ты меня в чем-то подозреваешь? — всхлипываю. Теперь уже намеренно. — Я же… Как ты… Мы же… А Егор…Демид, как же так? — Прекрати истерику. Узнать причину нашей с тобой амнезии и в твоих интересах тоже, если ты ни при чем. Разве нет? Ермаков склоняет голову вбок, рассматривает меня так, что мурашки по телу табунами. — Конечно. — И хорошо. По поводу Саши. — Вытягивает указательный палец. — Не нужно ее трогать. Вообще. Никакого общения, визитов, ей это не нужно. Слышишь? — Да. — Хорошо. Где Егор? — Там с доктором. Ермаков кивает и уходит в направлении кабинета. Минут десять находится за дверью, а когда выходит в коридор, я замечаю светловолосого парня в черной куртке. Демид что-то ему говорит, а потом они оба смотрят на меня. — Сэм вас отвезет. Завтра утром приедет врач, осмотрит Егора, сделает перевязку и сам мне отзвонится. — Я могла бы… — Не могла. Держись, — касается моего плеча, а потом уходит. Просто уходит. Как только Ермаков исчезает, его больная мамаша хватает меня за руку. — Доигралась? А я говорила, нужно быстрее действовать. Сашка быстро его в оборот взяла. Она не дура, в отличие от тебя. У нее материальный интерес и такое стремление Дёмку без трусов оставить… За что мне все это?! Глава 13 Демид — Послушай, — упираюсь лбом в закрытую дверь. Саша заперлась там сразу после звонка Крыловой. Спряталась. — Мне нужно туда поехать, — выдыхаю и морщусь. Представляю, как для нее это звучит, но иначе поступить не могу сейчас. Это не первый такой случай. Ребенок вечно падает, вечно плачет, а еще там рядом всегда трется моя мать. Все это давно вышло из-под контроля, но уже не пугает. Просто откровенно наводит на одну-единственную мысль — меня хотят поиметь со всех сторон. Я в западне и лишен единственной поддержки в лице Саши. Это была самая высокая ставка, она должна была выбить меня из колеи, и она выбила. Ментально я уже сдох, физически все еще стою на ногах и даже стараюсь как-то функционировать. — Езжай. Я тебя не держу. Я тебя сюда не звала, Демид. — Знаю, — прижимаюсь ладонью к деревянному косяку. — Открой дверь, и я все объясню тебе. Поехать туда не моя прихоть сейчас. — Серьезно? — Я вообще не уверен, что Егор — мой ребенок, — произношу то, что весь год не дает покоя. То, что вроде кажется нелогичным, но я не могу до конца поверить. — Ты себя слышишь вообще? — Слышу. И три теста ДНК тоже, — издаю нервный смешок. Три теста, три разные клиники, три подтверждения. Но все равно что-то не сходится. Мой человек год копает. С виду все по-настоящему. Но идеально, слишком идеально. Настолько, что поверить не выходит. Словно спланировано и вычесано до мельчайших деталей. Не подкопаться. Не зацепиться. В глубине души я молчал весь год, из глупой веры в то, что это реально не мой ребенок. Тру лицо и разворачиваюсь. Прилипаю затылком к двери и медленно сползаю к полу. Упираюсь ладонью в колено и запрокидываю лицо к потолку. — Я, по-твоему, и правда такая дура? — Сашин голос становится ближе, ощущение, что она тоже сидит у двери по другую ее сторону. — Нет. Конечно, нет. Я предал тебя своей ложью, но не хотел этого. Прости… Мне сейчас нужна твоя помощь. Знаю, что не имею права даже намекать на это, не то что просить, но… Я без тебя не справлюсь сейчас. — Что ты хочешь? Как я могу тебе помочь? Простить? Принять обратно и сделать вид, что ничего не было? — Сашка смеется с надрывом, а меня перетряхивает от этого смеха. — Нет. Я хочу, чтобы ты сейчас поехала со мной. — Ты совсем больной? — Возможно, — улыбаюсь. — Это не первый такой звоночек. Насколько часто ребенок может биться так, что необходима помощь врача? — Ты хочешь сказать, что он не сам? — Думаю, да. — Боже… — Знаю, что не могу тебя просить, — повторяюсь, — но, если ты на какое-то время сделаешь вид, что мы помирились и... Сашка вскакивает. Слышу это по скрипу половиц. Быстро и громко отбегает в сторону. — Нет! Ни за что. Уходи. — Ты хотела развод, — закрываю глаза, — ты хотела половину имущества. Я согласен на любое твое условие. Взамен мне нужен месяц. Тридцать дней видимости нашей идеальной семьи. А потом я исчезну из твоей жизни. Навсегда. Если ты этого захочешь… — А ты этого захочешь? Щелчок. Тишина. Сбившееся дыхание. Саша открыла дверь. Стоит надо мной. Глаза в глаза. Снизу вверх. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Мы смотрели друг на друга нескончаемо долго. Я видел, как ее глаза наполняются слезами. Как крупные капли катятся по щекам. Хотел ее утешить. Хотел обнять, но сидел обездвиженно, позволяя ей самой принять решение. Сашка сказала, что разведут нас и так. И была права. Шантажировать ее в мои планы никогда не входило. Поэтому, кроме как встать и уйти, вариантов не оставалось. Я сделал восемь шагов, а потом услышал ее тихое согласие. Смаргиваю воспоминание и крепче сжимаю в руке телефон. Больничный лифт завис на втором этаже, впуская целую толпу людей. — Сообщать мне о любых ее передвижениях. Куда ездит, с кем встречается, как и с кем разговаривает, кому улыбается, с кем предполагаемый конфликт. Я должен знать абсолютно все.