— То-то же. Я хочу развод. Хочу часть имущества. Твоя мать всегда говорила, что я с тобой из-за денег? Сглазила. Вытаскиваю из шкафа ветровку, вжикаю молнией. — Куда ты поедешь? — Дёмка поднимается следом, замирает у меня за спиной. Такой привычный. Родной. Теплый. Между нами все те же вибрации. Только вот обстоятельства вокруг изменились. Меня колотит. Мозг очень хочет поддаться на эти оправдания. Поверить, смириться. Я так хочу обернуться, обнять своего мужа, вдохнуть его запах и почувствовать, что у нас все как раньше. Очень хочу, но вместо этого хватаюсь за ручку чемодана. — К родителям. Я поеду к родителям. — Ты можешь остаться здесь, Саш. Я сам съеду. — После развода, когда мы поделим имущество, я обязательно подумаю над твоим предложением, — отрезаю холодно. — Но не сейчас. И не нужно за мной ходить. Дема рывком наступает. Упирается ладонью в стену над моей головой, вжимая меня в дверь. В глазах горит неподдельный огонь чувств. Я их вижу. Может, обманываюсь, может, просто хочу смягчить боль и убедить себя, что он все еще меня любит, а эта женщина просто ошибка. Просто случайность. Он богат, красив, известен. Она действительно могла покуситься на его статус. Могла! Но год. Этот год все рушит. Он меня обманывал двенадцать месяцев, возможно, врал бы и дальше, не вскройся все сейчас. Задираю подбородок. Смотрю в родные глаза. Каждую черточку наизусть знаю. Люблю. Боже, как сильно я его люблю. Мы же с первого взгляда друг в друга. С той самой ночи в баре. Сконнектились, синхронизировались. Как-то сразу поняли, что созданы друг для друга. Никогда особо не скандалили, всегда находили компромисс. Всегда слышали друг друга и понимали. Почему же с нами все это случилось? Кто-то в этом мире был против нашего счастья. Мой муж. Он осознанно сохранил все в тайне. Осознанно, и этому нет оправданий. Никаких. Сколько бы я ни убеждала себя, не пыталась понять и принять, как раньше уже никогда не будет. Наш брак развалился. Сегодня. Раз и навсегда. Второго шанса не существует. Нельзя простить предательство, нельзя забыть. — Не делай хуже, — шепчу. — Не надо, Демид. Нас больше нет, и чем быстрее мы это осознаем, тем всем станет проще. — Сашка! Демка обхватывает мои щеки ладонями. Стукаемся лбами. Его парфюм забивает нос, а потом и легкие. Некогда любимый, а теперь ненавистный. Он пробуждает слишком много хороших воспоминаний, который сейчас могут лишь навредить. Я почти ненавижу его. Этот запах. И мужа своего тоже ненавижу. Разве можно иначе относиться к предателю? Всхлипываю. По щекам снова слезы градом. Дема вытирает их пальцами. Часто дышит, его грудная клетка вздымается и почти соприкасается с моей. — Я хочу все исправить, маленькая моя. Хочу отмотать время. Хочу сразу обо всем тебе рассказать. Но я не могу этого сделать, не могу повернуть все вспять. Я тебя люблю. Всегда любит. С первого взгляда. Прямо в сердце. — Хватит, — всхлипываю. — Прекрати. Я не могу, не могу так! — кричу на него, потому что должна сопротивляться. — Саша, — Дема сжимает крепче и целует. Впивается в губы без языка. Просто прикасается, но даже от этого невинного поцелуя, меня током прошибает. Голова вот-вот лопнет. Ноги подкашиваются. Я готова сдаться. В эту секунду я готова поверить всему, что он скажет. Я хочу свою прежнюю жизнь. Свою любовь. Хочу быть эгоисткой. Преданной, растоптанной дурой, я хочу быть. Всепрощающей тряпкой. Осознание бьет звонкой пощечиной. Резко отстраняюсь. Пихаю Демида в грудь, бью его по плечам, рукам. Кажется, даже попадаю по лицу. Меня пугает все, что я делаю. Не должно так быть. Не должно! Но остановиться не могу. Реву белугой, ору на него и колочу, что есть сил. Выплескиваю все свою боль, хотя бы так. — Ненавижу тебя. Ненавижу. Как ты мог? Как ты посмел?! Дема не шевелится. Позволяет мне себя бить и от этого, становится только хуже. Он не останавливает. Не проявляет никаких реакций. Просто стоит, опустив голову, получая удар за ударом. Когда силы заканчиваются, снова хватаюсь за чемодан, толкаю дверь и бегу к лифту. К счастью, он приезжает сразу. Чувствую, что Дема смотрит мне в спину, и захожу в кабинку. Муж следом не идет. Дверцы схлопываются, а я обессиленно приседаю на корточки. Роняю лицо в ладони и плачу. Я не была готова узнать, то что узнала. Да никто бы не был готов. Сейчас многие в сети будут разглагольствовать о том, что я должна была понимать, за кого замуж выхожу. Публичный мужчина и верность понятия несовместимые. Будут они правы или нет, понятия не имею. Но сама я с такой формулировкой не согласна. Нет! Есть много достойных примеров. Пытаюсь вспомнить, но на ум правда никто не приходит. Морщу лоб, тру виски и печально улыбаюсь, смотря себе под ноги. — Я справляюсь сама. В конце концов, нужно привыкать. Я теперь сильная и независимая женщина, — бормочу и расправляю плечи. Выпрямляюсь. Смотрю в зеркало. Заплаканная, взъерошенная, запуганная. Именно такой себя сейчас вижу, но это пройдет. Боль не может длиться вечно. *** Шурочка! — Привет, ба, — взмахиваю рукой, пока таксист вытаскивает из багажника чемодан. Непривычно, если честно, приезжать сюда в таком состоянии. Родители на работе. Двор пуст, одна моя бабуля на лавочке сидит. У нас обычай, старый московский дворик, в котором прошли мое детство и юность. Здесь ужасно узкие улицы, толком нет карманов для машин и просто огромное количество деревьев. Их так много, что днем даже солнце толком не пробивается. Зато в самую адскую жару, здесь всегда тенек. — У тебя все хорошо? — ба смотрит на чемодан. Таксист как раз отдает его мне и садится за руль. — Не знаю, — жму плечами, сиротливо оглядываясь на свои вещи. Четыре года брака! Из родительского дома я перевозила вещи больше недели, а вернулась с одним чемоданом. И это после брака со звездой — смешно. Многие бы осудили. А я, пока не готова больше видеться с Демой. Мне нужно время. — Красавица наша, — бабушка крепко меня обнимает, и я не могу сдержать слез. Снова плачу. — Ну чего ты, детка? Бабушка не сидит в интернете, не читает помоечные сплетники, и уж тем более не ведет своих страниц в соцсетях. Она не в курсе происходящего. Она не знает, что ее внучка посмешище, которую еще долгие дни, будет обсуждать огромное количество людей. — Пойдем домой, бабуль, — шмыгаю носом, крепко вцепляясь в свой чемодан. — Я все расскажу. — С Демидом поссорили? — Можно сказать и так, — перехожу на шепот. Не хочу распространяться на улице, где с виду будто никого и нет. Бабушка сует руку в карман вязаной кофты и достает ключи. — Идем, идем. Я с утра пирог рыбный испекла. Твой любимый. Как знала, что ты к нам заглянешь. — Здорово, — придерживаю дверь, чтобы пропустить бабули и только потом затаскиваю своего пузатого, пластикового друга. Оказывается, я так скучала по дому. Последний год, совсем редко сюда приезжала. Не из-за Демы, нет. Просто жизнь закрутила. Я долго привыкала к тому, что в ней все кардинально изменилось после свадьбы. Квартира в центре города, ужины в ресторанах, путешествия постоянные, поездки. Новая работа в частной, а не муниципальной школе. Новые друзья и подруги. Жизнь у всех на виду. Хоть мы особо и не афишировали, журналисты все равно нередко набрасывали фекалий на вентилятор. Высасывали скандалы из пальцев. — Как вкусно пахнет, — дома разуваюсь и сразу иду мыть руки. Ба спешит на кухню. Гремит тарелками. Когда выхожу из ванной, на столе уже стоит чашка сладкого чая с лимоном и кусок рыбного пирога, как в детстве. Улыбаюсь, удивительно, но оказывается, могу. Вдвигаю для себя стул и сажусь. Бабушка устраивается напротив, разглядывает меня. — Что у вас случилось, Шурочка? Ненавидела в детстве, когда ба меня так называла, а когда выросла, смирилась. Если ей будет приятно, мне не жалко.