Эта позиция, когда все не так однозначно, убивает просто. Иногда ведь взаправду есть лишь черное и белое. Только два цвета, и не иначе. — Тебе нужно остыть и снова с ним поговорить. На своей территории. Узнать о недвижимости, про женщину эту получше. Кто она, откуда? Да и свекровь твоя в этой истории, мне кажется, не последний человек. — Думала об этом. Она мне прямо так и сказала, что очень надеялась Дёму на этой Асе женить. А я все планы попортила. — Ну, она тебя так ненавидит, что любой бред скажет. Не принимай близко к сердцу. — Стараюсь. Обхватываю чашку чая ладонями. Не думала, что смогу сегодня хоть немного успокоиться, но Ленкин тихий и такой уверенный голос не просто успокаивает, он возвращает мне равновесие. — Спасибо тебе, что согласилась встретиться. У меня, кроме тебя, совсем никого не осталось. — Сашка. — Лена сжимает мою ладонь. — Мы же так давно друг друга знаем. Столько пережито вместе. Как я могу тебя бросить? Ну вот как? Улыбаюсь. Айфон, лежащий на столе в этот момент, вздрагивает от вибрации. Смотрю на экран — плюс одно сообщение. От Демида. Зачем он мне пишет? Смотрю на телефон, на Ленку и снова на телефон. — Что там? — Дёма… — Чего хочет? — Не знаю и знать не хочу! Игнорирую его послание, но он настырный. Пишет еще и еще. Потом звонить начинает. Злюсь дико. Он сегодня достаточно сказал и сделал. Точнее, не сделал. «Катись к своей Асе!» Печатаю и сразу отправляю. То, что он мне написал, не читаю. Не сегодня. Возможно, когда-нибудь, когда мое желание убить его сбавит градус. Телефон молчит полминуты, а потом Ермаков начинает мне названивать. Сбрасываю. Снова и снова. — Саш… Ленка прикусывает нижнюю губу и смотрит в окно. — Что? — ловлю направление ее взгляда. Вздрагиваю. Нет. Нет. Нет. Зачем он приехал? Ну зачем?! Демид стоит напротив кафе. У машины. Он в очках, кепке, капюшоне. Человек со стороны вряд ли будет присматриваться, чтобы его узнать. Но я-то вижу, что это мой муж. Отворачиваюсь. Смотрю на Лену. — Говори со мной. Пусть знает, что мне плевать. Что его появление ничего не значит. Он мне не нужен. — Ты себя или меня убеждаешь? — Лена снова косится на Ермакова. — Без разницы. Его мать ткнула мне в лицо брачным контрактом. Мы заключали его исключительно как страховку. Демид настоял. Боялся, если вдруг с ним что-то случится, его мать оставит меня не просто на улице, последнее отберет. Ермаков так не хотел. Он не лез особо в наши со свекровью отношения, но границы своей матери с самого начала четко обозначил. Может, рассказывай я ему, что ей на все его слова плевать, наша жизнь сложилась бы иначе? Она ведь так часто меня накручивала. Убеждала, что я временное явление в их жизни. В какой-то момент я даже поверила. О том, что адвокат вписал в контракт дополнительный пункт по своей инициативе, выяснилось спустя полгода. Его можно понять, он подстраховался, как бы заочно ограждая Ермакова от проблем. Я же для всех, по словам Дёмкиной матери, в этот брак исключительно для того, чтобы нажиться, вступила. Пункт гласит о том, что если развод будет по моей инициативе, то я не просто ничего не получаю. Я еще и моральную компенсацию за подпорченную репутацию выплачиваю. Ермаков, после того как все вскрылось, предлагал разорвать контракт, переделать, но жизнь как-то закрутила, что и четыре года спустя мы до него не добрались. Дёма напоминал, а у меня вечно не находилось времени. Дура. А могла бы избавить себя от многих проблем. Демид — хороший парень, но импульсивный. Он сейчас будет пытаться доказать мне, что не виноват. Будет пытаться все вернуть и сгоряча может воспользоваться этим контрактом. Может пойти на крайние меры… Это пугает. Мне нужно быть умнее, нужно все продумать и опередить его. Выйти сейчас к нему тоже нужно. Так будет правильно. Мерзко на душе, но правильно. Снова смотрю в окно. Ермаков с места не сдвинулся. Его словно приклеили там к асфальту. На улице, как назло, еще и дождь начинается. — Ладно, — психую и резко поднимаюсь на ноги. — Лен, прости, я выйду к нему. Спрошу, чего надо. Достаю карточку, чтобы расплатиться, и зову официанта. — Позвони мне, как доберешься домой, Саш. Я за тебя переживаю. Киваю. Мы обнимаемся и вместе выходим из кафе. Лена сворачивает направо, а я перебегаю дорогу. Дождь усилился. Капли попадают на лицо, поэтому накидываю на голову капюшон. — Чего ты хотел? — замираю напротив Ермакова. Дёма молча открывает дверь в машине. Как дураки смотрим на сиденье. — Промокнешь, — поясняет свой жест. Мешкаю несколько секунд буквально и запрокидываю голову к небу. Черные тучи нависли над нами, и они полностью отражают состояние моей души сейчас. — Ладно, — юркаю в салон. Наблюдаю, как Ермаков огибает капот и садится за руль. — И? Демид вытаскивает папку с заднего сиденья. Протягивает мне. — Что это? — Посмотри. С опаской перелистываю документы. — Квартира, про которую ты говорила… Я ее никому не покупал и ни на кого не переписывал. Там все есть, — кивает на папку. Квартира и правда принадлежит Демиду. Ася к ней не имеет никакого отношения. Я даже специально сверяю адрес, что был в файлах журналистки. Она врет, получается? Или он врет? Что стоит подделать бумажку, с его-то связями и деньгами? Хотя какая мне разница? Чувствую себя той, кем меня свекровь обзывала. Какое мне дело до чужой квартиры? Да, есть то, что мы нажили в браке, но все же будем честны, Ермаков может себе десяток квартир позволить. Разве это значит, что я должна претендовать на каждую? Нет. Я просто хочу забрать то, что положено мне по закону, и уйти. И плевать, кто и что скажет. Я пострадавшая сторона сейчас! Не Ермаков. — Это должно что-то для меня значить? — возвращаю ему папку. Муж, мой почти бывший муж, упирается ладонью в руль и качает головой. Смотрит ровно перед собой. На нем попрежнему очки, кепка и капюшон. У него кадык дергается. Дёма сглатывает, приоткрывает губы. Я с волнением жду, что он скажет, но следующие минуты три мы сидим в тишине. По машине барабанит дождь. Громко так, оглушает просто. Смотрю, как капли стекают по стеклам. В такую погоду самое то страдать по утерянной любви. — Я не хочу с тобой разводиться, — произносит Ермаков. — Я не хочу тебя терять. Я не могу тебя потерять. Просто не могу, Саша. Это слишком. Все что угодно, только не расставание. Я много прошу, знаю, но… — Все что угодно? Давай я тоже ребенка на стороне заделаю, а? Ты слышишь себя? Дём, год. Понимаешь? — В глазах снова слезы. Мы начинаем по сотому кругу. Это убивает. Каждое слово, взгляд. Каждый намек. Он меня наживую потрошит сейчас, сердце уже вырвал, теперь душу сожрать хочет. — Понимаю. Именно этого я и боялся. Ты бы ушла. Если бы я тебе сразу все рассказал, ты бы ушла. Просто хотел отсрочить неизбежное. Врал. Молчал. Но ты бы ушла… — А если нет? Только представь, что тогда все можно было спасти. Представь и живи с этим. С несбывшейся надеждой и верой. Как я. Потому что думала, что мой муж не способен на обман. На предательство не способен! А ты меня растоптал. За что, Дём? Почему?