Я закашливаюсь от специфичного юмора отца. Сарказм — это его поле боя. Здесь он лучший. И никакой инсульт ему в этом не помешает. — Штанга и гантели, Николай Семенович, — Сева улыбается и почти не теряется. — Но от спортивной рыбалки бы тоже не отказался. — Хорош! — одобряет папа. — Аня, мне кажется, что ты кое-что забыла нам рассказать, — упрекает мама. — Валя! Что ты заладила? Дочка с зятем приехали, а мы их на пороге держим! То, что папа назвал Севу “зятем” — хороший знак. Но впереди самое сложное — выстроить доверительные отношения с Валентиной Михайловной, моей мамой. 19.2 Знакомство с родителями Мы все же заходим в квартиру, раздеваемся в просторной прихожей. Сева явно недоумевает от моего поведения, я прячу взгляд от него. Ну ведь до чего же странно! Так, считаю про себя. Один. Два. Три. — Мам, пап, познакомьтесь, это Всеволод, — выпаливаю я, наконец. Сева замирает, как статуя. Но ступор недолгий. Он вешает свою куртку в шкаф-купе и разворачивается к моим родителям: — Можно просто Сева. — Мне нехорошо, — вздыхает мама и убегает на кухню. А отцу как будто, наоборот, перемены в моей жизни приходятся по душе. — Сева, значит. А Рому куда дели? — Мы развелись, пап, — вычеркиваю я одним махом бывшего мужа из жизни своей семьи. — Наконец-то! — радостно восклицает отец и бежит вслед за мамой на кухню. — Валенька, представляешь! Анька наша развелась с этим недоразумением! А зять-то, Сева, какой статный, а! Стою красная. Сева надо мной посмеивается, но помогает снять парку. Хотя в Москве еще держится ясная погода, я знала, что Красноярск встретит меня сполна. И болеть я больше не хочу. Поэтому оделась по-зимнему. — Не так уж страшно. Кажется, Ладыгин не только мне не понравился, — пытается успокоить меня Сева. — До сих пор не понимаю. Я как будто была ослеплена, когда выходила за него. И родители насчет него предупреждали меня. А я не слушала. — Да хер с ним! — ругается он. — Все, нет его. Забудь. — Да я давно забыла! — надуваюсь. Он снимает обувь, нахмурившись. Я тоже. Спотыкаюсь об чемодан и падаю на Севу. Он меня ловит и крепко-крепко прижимает к себе до хруста в моих ребрах. Задыхаюсь. Но счастливая. — Дети, где вы там? — возвращается отец к нам. Николай Семенович в темно-синей рубашке с коротким рукавом, очках в солидной оправе. Высокий и статный. И плечи у него в молодости тоже широкие были, просто после болезни он серьезно похудел и вот пузик небольшой появился. Но такой родной, смешной с усами своими. Скучал по рыбалке своей, рука свою прежнюю подвижность не вернула, да и подмерзать ему нельзя. — Пап, я скучала, очень, — из объятий Севы мчусь в протянутые руки папы. Когда он обнимал, большой такой и теплый, любая проблема в детстве казалась мне пустяковой. Не могу остановить слез. Мне так плохо было, а сейчас близкие мои рядом, Сева со мной — сплошная награда за все мои мытарства. — Ягодка моя, я тоже скучал. Ну, хорош реветь. Иди там, мать успокой. А мне с твоим Всеволодом переговорить надо. Все, иди, на кухне вытяжка хорошая, влажность вашу бабскую высушит. Оглядываюсь на Севу, он мне подмигивает и спокойно идет в гостиную вслед за отцом. Ох, что-то я за него переживаю. Но папе он вроде понравился. Захожу на просторную кухню. Не такую, конечно, как у Севы, но здесь стоит большой стол в надежде на семейные встречи и дружеские посиделки. Черничкины Валя и Коля очень общительные и открытые. Их многие знают в городе. И друзей тоже предостаточно. Честно говоря, родители с неохотой отпустили меня в Москву, но надеялись, что я буду счастлива. А я… сложно сказать. Сейчас, счастлива, да. Но не будь в моей жизни Севы, сюда бы приехала размазня. И, скорее всего, в Москву бы я уже не вернулась. Мама нашла бы мне работу в школе. И жила бы я с родителями Дело даже не в том, что было бы со мной, не будь Севы рядом. А в том, что я счастлива, до замирания сердца, до потемнения в глазах. И это совсем не то, что было с Ромой. Поэтому я озадачена вопросом, что я в нем нашла. У всех людей счастье разное. Для меня оно невозможно в одиночестве. Именно поэтому, наверное, и попала под чары Ладыгина. Он был рядом, делал вид, что поддерживает. И я купилась. Сейчас все совсем по-другому. Я не теряю себя, находясь в отношениях с Севой. Я с ним оживаю. Дышу полной грудью. И да, не боюсь любить его, потому что получаю в ответ только любовь. И он не предаст. Ни за что не предаст. Я точно знаю. — Мам, не плачь, пожалуйста, — я наклоняюсь к маме, сидящей за столом, и обнимаю ее за плечи. — Чего не плачь? — шмыгает она носом. — Вот когда мне теперь внуков ждать? — А? — мама, кажется, совсем помешалась. — Я тебя поздно родила, и я хочу видеть этих маленьких малышей, когда еще нахожусь в трезвом уме, понимаешь? — Мам… — А сейчас что? Вчера Рома был. Сегодня Сева. И сейчас вы опять начнете это свое — надо вначале узнать друг друга, мы только начали отношения, нам надо вначале на ноги подняться, машину купить, в три отпуска съездить, что там еще ты придумаешь? Я выпрямляюсь, потеряв дар речи. Наливаю себе воды в стакан и выпиваю залпом, чтобы прийти в себя от такой отповеди. — Мам, а если я не хочу детей? — Но ты же хочешь! Вот в чем дело! Где Рома? — Мы развелись еще в августе, — выдаю, боясь окончательно добить маму. — И слава богу! — напротив, мама вытирает слезы. — Бестолочь, а не мужик. И семья у него такая же. Не забуду, как твоя свекровь предлагала, чтобы ее младший сын к вам переехал жить, и чтобы ты его в квартире прописала. Видите ли, им тесно! — Мам, ладно тебе. Неважно это все уже, — машу рукой. — Вы давно с Севой вместе? — Не очень, но я люблю его, мам. Очень-очень! Мама жестом показывает сесть на соседний стул. Оглядывается, что никого нет в коридоре. Шепотом говорит: — Красавчик. Шикарный. Не ветреный ли? — Нет, мам. Он не из таких. Я точно знаю. Ему можно верить. — Смотри, чтобы его не умыкнул кто. Хотя ты тоже девочка очень красивая. Вижу, как он смотрит на тебя. — Дело не только во внешности… — Надо думать, — хихикает мама от своего намека. Я закатываю глаза. — Мам, ну… — Я когда Колю встретила, бегала от него, как от огня. Боялась, что такой мужчина поиграется со мной и все. Зачем ему какая-то Валя с простой семьи? А потом он все-таки меня поймал и больше не отпускал от себя. Ты счастлива, дочка? — Очень! — Ох, неспокойно мне, — причитает мама. — Вот как мне теперь нашим родственникам и друзьям про тебе рассказывать? Развелась, а дальше? Ладно, скажу что ты развелась, потому что он не дееспособный, ну ты поняла. — Мама! — А чего развелись-то кстати? — Неважно… — Аня! — Изменил он мне, — признаюсь, хотя очень стыдно почему-то из-за этого. Потому что он проехался по мне своим поступком, по женскому самолюбию, что я вообще чего-то достойна. И это так мешало вначале отношениям с Севой. Мы только-только с ним это преодолели! — Да, скажу всем, что он импотент. А девочке моей нормальный мужик нужен, — выдает легенду мама и подскакивает с места к плите. — Ой! Горит! 20.1 Сева