Ага, этап номер два. На этот раз у Валентины Михайловны ничего не горит. А я горю. В ушах шумит. Сердце стучит. Анька румяная, губы кусает. Как неловко! И тут до меня доходит, что целую неделю ее не коснусь. Потому что в одном доме с ее родителями — это кощунственно. Будем учиться просто спать вместе. Вот, пару же дней, когда я болел, получалось же. Валентина Михайловна решила нас откормить на убой. Приготовила очень много простой еды, которую и Аня дома готовила, когда у меня времени не хватало. Но я давно понял, что вот эта еда — самая вкусная. И картошечка отварная, и котлеты по-киевски, и капуста собственного квашения с клюквой. — Ох, не знала я, что у нас в гостях будет владелец ресторана. А то, может, что-нибудь сделала бы особенное, — смущается отчего-то меня Валентина Михайловна. — Не надо! У вас замечательные блюда, — пытаюсь успокоить будущую тещу. Николай Иванович довольно бодро разливает по рюмкам коньяк, который Аня купила в Москве и взяла с собой. — Коля, тебе нельзя! — ворчит Валентина Михайловна. — Одну — можно. Медицинская доза. Врач сказал, что можно, — оказывает сопротивление Николай Семенович. Вообще они двое очень мило смотрятся вместе. Она довольно миниатюрная со стрижкой-каре, выглядит очень хорошо, лицо почти не испещрено морщинами. Он же чуть похуже, но и болезнь дает о себе знать. Я не понаслышке знаю, как страшен инсульт. И Ане невероятно повезло, что отца удалось спасти и он вот так может выпить рюмку коньяка. — Ладно, тем более у нас тут… зять, да? — снова смущается Валентина Михайловна. — Она подслушивала, — сдает Николай Семенович маму Ани. — Коля! Ну вот откуда это в тебе! — ругается Валентина Михайловна. — Анька, ты правда согласилась? У тебя после развода всего ничего времени прошло, — беспокоится отец. И имеет право. — Разве я могу отказать Севе? — Аня невероятно тепло улыбается мне. — Пап, мам, нам правда хорошо вместе. — Я соглашусь выдать тебя снова замуж, только если ты пообещаешь мне внуков! — непреклонно заявляет Валентина Михайловна. — Вы оба пообещаете! Вот ты, Сева, хочешь детей? Кажется, меня только что прижали к ногтю. И что я мог еще ответить? Конечно да. И да, я согласен на все, лишь бы Аня со мной была всегда. — Где вы жить будете? — сыпятся от родителей вопросы, связанные с благополучием дочери. — Мы с Аней были соседями. И мы уже съехались. Живем у меня, — признаюсь. Валентина Михайловна, кажется, сегодня будет бесконечно удивляться. — Значит, время на то, чтобы узнать друг друга лучше, тебе не нужно? — А чего ждать, Валентина Михайловна? Если вот я знаю, что женщина моя, и кроме нее никто не нужен? Говоря это, смотрю Ане в глаза. Она снова собирается плакать. Ну что ты будешь делать с ней… Но я до безумия рад. Я в эйфории. — Отлично. Тогда за то, чтобы в следующем году вы порадовали нас внуками! — предлагает тост Валентина Михайловна. А я что? Я готов. Тем более до сих пор сохраняется высокая вероятность того, что Аня уже беременна. Аня не пьет, потому что думает об этом тоже. Еще и так красная, как помидор. — Слушай, сынок. Поможешь нам вечером перевезти все необходимые вещи на дачу? Завтра день рождения. Гости придут, подготовиться надо. Мы бы с матерью туда поехали пораньше. Ну я тоже не пью теперь. — Мы поедем с вами. И я помогу вам всем, чем смогу, — обещаю им. — Нет-нет, вы ночуйте в городе, не надо путаться под ногами. Приедете, когда и все гости. Мы с Аней переглядываемся — кажется будем учиться спать вместе шесть дней вместо семи. 21.1 Я все усложняю Неделя в Красноярске нам обоим пошла на пользу. Ко мне, наконец, пришло успокоение. Мои близкие меня поддерживают — это самое важное для меня. В еще большем восторге я от того, как мама с папой отнеслись к Севе. Уже на следующий день, когда мы приехали на дачу рано утром, ослушавшись родителей, я заметила обращение к Севе — “сынок” и “Севушка”. Последнее особенно милое и вызывало во мне улыбку. Но Севе нравилось. Я видела, как он тянется к ним, потому что вот этого ему очень-очень не хватало в своей кажущейся сытой московской жизни. Отношение моих родителей я полностью поняла уже в день нашего приезда. Отец попросил отвезти их с мамой на дачу и дал Севе ключи от своего “Лэнд Крузера”, который простаивал в гараже неподалеку уже несколько лет. Я помню, как Рома просил подарить эту машину ему, но получил жесткий отпор. И ни разу, сколько лет мы были женаты, он не садился за руль папиной “ласточки”. А вот Севе с первого дня доверили самое дорогое, после меня. Надеюсь. С другой стороны, он пообещал внуков. Естественно, он для них единственная надежда на продолжение. Но я понимаю, что дело далеко не в этом. Мои родители мечтали о большой семье, а родилась одна я, и то поздно. А тут в семье появляется тот, кто может заменить им сына. Я видела наполненные восторгом глаза отца, когда они с Севой обсуждали удочки и рыбалку. Сама не знала, что Сева рыбачит! Да и вообще, мы в этом небольшом отпуске многое узнали друг о друге. Единственное, нас омрачило состояние отца в последний день нашего приезда. Ему было плохо на погоду, давление подскочило. Глотал лекарство одно за другим. Мы даже думали менять билеты, но в день вылета папа почувствовал себя лучше. Обратно мы летели почти не разговаривая. Размышляли о том, как сложится жизнь дальше. — Ань, а что ты планируешь делать со своей квартирой? — внезапно спрашивает меня Сева, когда в самолете объявили о планирующейся посадке. — Не знаю. Думала сдать ее какой-нибудь паре. Сева минуту молчит, — он всегда восхищает меня своей сосредоточенностью, когда это необходимо. — А давай мы сделаем ремонт, обустроим все и перевезем туда твоих родителей? Я смотрю ему в глаза — а там… бездна всего. Эмоции захватывают и плещутся через край. А что еще может испытывать человек, обретая семью, которой у него никогда не было? — Я найду в Москве ему хороших врачей. Здесь есть прекрасный реабилитационный центр. Да и мы будем рядом всегда. Они будут под нашим присмотром. А там, когда появятся дети… — Сева, спасибо тебе! — пролезаю под его руку, чтобы обнять, уткнуться в него, почуять родной запах. Стать еще чуточку ближе. — Я бы очень этого хотела. Но, боюсь, что отец начнет артачиться из-за дачи — Предоставь разговор мне, — смеется Сева, целуя меня в висок. — В Москве климат мягче. К тому же, никто не мешает снять домик в области на лето. Или даже купить… — Боюсь думать о твоих затратах на меня и… — Аня, мы проехали эту тему еще в прошлый раз, — резко прерывает меня Сева. — У меня достаточно денег. К тому же планирую поучаствовать в еще одном проекте. — Что за проект? — Ресторан в Москве-Сити. На меня вышли одни инвесторы. Хотят ресторан под ключ с модными направлениями в еде и дизайне. Чтобы по субботам работал как клуб. — Ого! Сев, я так рада за тебя! — улыбаюсь ему. И он правда весь такой довольный. И молчал же! Сева сам по себе новатор, ему интересно постоянно узнавать и применять что-нибудь новенькое. Даже когда готовит дома, всегда что-то меняет в своей рецептуре. — И ты знаешь же да, что я сама себе завидую постоянно, что у меня такой мужчина? — Скажешь тоже, — хмыкает, но расплывается в довольной от похвалы улыбке. — Единственное, дома буду появляться реже. — А выходные? — Не всегда, Карамелька. Вздыхаю, удобнее устроившись у него под боком. — Но ночи-то… — Само собой! — смеется он, и возвращает меня на место, потому что стюардесса попросила сесть ровно и пристегнуться во время посадки. Москва встречает нас бешеным ритмом и гонками на выживание. Но мне-то конечно легче, ведь я вялотекуще живу и ищу, чем хочу заниматься. Меня даже пригласили на собеседование в одну языковую школу. А вот Сева почти не бывает дома и я очень-очень по нему скучаю, но не лезу с расспросами, а просто нахожусь рядом и дарю эту тихую гавань, которой ему не хватает в течение дня. В первые же выходные он не выдержал и потащил меня гулять по центру. Только я очень-очень замерзла, хоть и оделась тепло. Сева останавливается и ворчит, что я наверняка опять в чулках под платьем, хоть и теплым. — Все-то ты помнишь и замечаешь, — смеюсь с задором. Но дело вообще не в чулках. Просто ветер ледяной, и надо было по-хорошему пуховик надеть, а я в пальто и в шапке. — Я с трудом могу запомнить твою одежду, а вот что под ней…