Зарыться в распущенные волосы, притянуть её так, чтобы между нами не осталось и миллиметра. Склониться, дурея от её близости. – Ненадолго. Крис вздрагивает, а я… да в принципе ловлю то самое состояние аффекта. Вот только Кот прав, как и всегда. – Никто ещё не намекнул, что на этом празднике ты лишний? Одной рукой я продолжаю обнимать развернувшуюся Крис, вторую она держит в своих ладонях и, похоже, что специально. Чтобы я никуда не делся. А Батманову прекрасно, он стоит, прислонившись плечом к косяку двери, и скалится. – А я тоже не понимаю намёков, – демонстрирует он хороший слух и поганый характер. – Могу сказать прямо. – Шаг вперёд, но Крис всё ещё рядом и всё ещё против. – Уверен? – криво усмехается Батманов. – Или твоё «прямо» распространяется только на меня? – Саш, имей совесть, – хмурится моя мечта. – Ты в чужом доме и устраивать здесь сериальные сцены… если у тебя есть претензии, так выскажи их мне. – Все его претензии связаны со мной, – копирую усмешку Батманова и пользуясь тем, что Крис отвлеклась, в два шага преодолеваю расстояние между нами. – Да? – Нет, – не впечатляется тот, выпрямляется и внаглую меня обходит. – Дорогая, а когда ты успела со мной развестись? Глава 28. Крис Смешно. – Саш, ты двинулся от ревности? – фыркаю насмешливо. – Какой развод? – Обычный, милая моя Кристина. – Он подходит ближе. – Тот, что занимает месяца полтора, не меньше. Так, когда ты всё это провернула? – Да когда бы я успела… – Саша саркастично на меня смотрит, а в голове полный бардак. – С чего ты вообще взял, что мы разведены? – Не поверишь, случайно узнал, – хмыкает он, разворачивается и отходит к огромному окну. – Обратился к знакомой в ЗАГС для консультации и обнаружил, что свободен как ветер. – Какие ещё консультации в ЗАГСе? – Если бы кто-то умер или родился, я бы точно знала. – Неважно, – оборачивается Саша, засовывая руки в карманы брюк. – А по-моему, важно. – Никита так и стоит у дверей, сверля его взглядом. – Раз полез, так заканчивай, – усмехается он и переводит взгляд на меня. – Не далее как десять дней назад Никитина Зоя Валерьевна встала на учёт в женской консультации Чкаловского района. Знаешь такую? – Зоя? – Сердце пропускает удар. Становится горько. – Я знаю только одну Зою. Взгляд на Сашу. – Я не хотел. – Он делает шаг, но, словно налетев на стену, останавливается. – Милая… – Уходи, – на мгновение прикрыв веки, я вскидываю на него взгляд. – Хорошо, но… – Не отсюда. – Внутри лёд, снаружи пожар – лихорадочно горят щёки, руки ледяные. – Из моей жизни, Саш. – Из-за этого? – Он презрительно дёргает щекой. – Из-за себя. – Почему-то тяжело сделать вдох. – У тебя теперь много дел, консультации опять же. – Кристина. – Ещё несколько шагов, но он останавливается, когда я отступаю. Из груди вырывается нервный смешок – из нас получился классный треугольник – Воскресенский так и стоит у дверей, я всё ещё между островом и кухонным гарнитуром, и Саша где-то между. Равносторонний, чтоб вас всех. – Мне надоело. Надоело, что все эти годы ты решал, что для меня лучше. Надоело твоё равнодушие. Надоело, что ты вдруг решил на что-то надеяться. И да, вся история с твоей Зоей тоже поперёк горла, – усмехнувшись, я качаю головой. – Данька… ничего не изменилось, он всё ещё твой сын. Если ты этого захочешь, а в остальном я свободна от всех твоих притязаний, Саш. – Медленно перевожу взгляд на Воскресенского, чувствую, как в сердце втыкают ещё одну иглу. – Свободна ведь? – Абсолютно, – не скрывается он, и непонятно то ли плакать, то ли смеяться. – Вот видишь, – поворачиваюсь я к Саше, на губах всё ещё усмешка, – абсолютно. Поэтому иди, тебя ждут, Данька всё равно не видел, что ты здесь. Короткая борьба взглядов и муж, внезапно ставший бывшим, зло чеканя шаг выходит. Нам не о чем больше говорить, нечего делить и нечего возрождать. Всё, финита ля комедия. – Зачем? – Вопрос в никуда, пока я беру стакан и наливаю себе воды из стеклянного графина. Руки не дрожат, стекло не звякает, а в голове один вопрос. Тот самый, который озвучен. Зачем это было, если и так было понятно, что Ник победил? Что я влипла в него по уши. Зачем все красивые слова, если можно делать, что хочешь не спрашивая? Зачем кольцо, если просто хотелось размазать противника? – Хотел помочь. – Себе? – поднимаю я взгляд. Нас разделяет столешница. Ник стоит напротив, опираясь об неё ладонями. Красивый, спортивный, мощный. Самый внушительный из троих, даром, что средний. Самый привлекательный… был. – Как ты это провернул? – Дал задание юристу, достал твои данные из кадров, договорился в суде. Подозреваю, также прямо и открыто он ответил бы и раньше, если бы у меня хватило ума спросить. Боже, да я даже не догадывалась, что ему придёт в голову такое! – Давно? – После свидания у меня. – Какое-то мгновение и Ник уже рядом, обнимает осторожно, ловит мой взгляд. – Прости, я должен был тебе рассказать, но не находилось подходящего момента. – Знаешь, как это звучит? – Пальцы обхватывают его запястье. – Глупо? – По-скотски. – Я сбрасываю его руки, но не знаю что делать. Устроить истерику? Бить посуду? Сказать, что молодец и всё простить? – Мне просто интересно, Воскресенский, а что, если бы я передумала разводиться? Ты бы также заплатил, чтобы в паспорт вернули штамп? – Крис… – А если бы тебе Данька надоел, ты бы вычеркнул меня из его свидетельства о рождении? – Это перебор, – качает он головой, следя за мной напряжённым взглядом. – А это не перебор? – голос срывается. Плохо. Правда, истерический смешок ещё хуже. – Это безумие какое-то. Вот ты, весь такой идеальный, любящий, внимательный. Вот я, счастливая, с твоим кольцом на пальце, после всего, что было наверху. И вот мы – тиран и истеричка. И всё это в промежутке двух часов. Мозг взрывается, не хватает воздуха, и я иду к выходу. – Куда ты? – Воскресенский ловит в шаге от входной двери. – Домой. Нагулялась. – Подожди, я отвезу вас. – Он берёт ключи, но я выдёргиваю ладонь. – Вызову такси. – Крис, не глупи… – Я не хочу тебя слышать, Воскресенский, – цежу зло. – Не хочу тебя видеть. Не хочу с тобой никуда ехать. И любить тебя тоже не хочу. От жары пальцы распухли, и кольцо отказывается сниматься, словно издеваясь. Стиснув зубы, я дёргаю его туда-сюда, но без толку. Усмехаюсь. – Сегодня не мой день, вышлю почтой. И сбегаю со ступеней террасы. В голове одна мысль – идти, бежать, мчаться, только не останавливаться. Не давать себе времени подумать. Не выкапывать в себе яму из ярости и пустоты ещё более глубокую, чем появилась после его признаний. – Крис! – Я врезаюсь в чью-то грудь, чувствую, как приобнимают за плечи. – Крис, всё нормально? – Спасибо за праздник, мы домой.