Что мы с Соней останемся вдвоем, а он будет жить со своей новой семьей. «Как я все это переживу?» — прошептала я, и, вытерев мокрое лицо, поехала в садик. Час спустя я внесла в квартиру спящую дочь, аккуратно пронесла ее до комнаты и уложила в кроватку. Воспитательница сказала, что она не спала в тихий час, поэтому уснула по дороге домой. Это и к лучшему. Пусть поспит мой ангелочек, пока я собираю вещи. Достав с лоджии чемодан, принялась складывать в него одежду и документы. Все еще не верилось в то, что я собиралась навсегда покинуть нашу любимую квартиру, в которой годами наводила уют. Действовала словно на автопилоте и всячески пыталась отогнать от себя мысль о том, что Глеб так жестоко нас предал. — Как он мог так поступить с нами? — всхлипнула я и, кинув в чемодан стопку одежды, перевела взгляд на коридор, в котором только что хлопнула дверь. — Куда ты собралась? — с порога прорычал муж. — К маме, — гнусавым голосом ответила я и поджала дрожащие губы. — Завтра я подам на развод. — Развода не будет! — решительно заявил Глеб. Подойдя ближе, он сунул руки в карманы синих брюк и медленно втянул в себя воздух. — Что за идиотская женская манера сразу куда-то бежать? — на выдохе проговорил он и провел рукой по лицу с аккуратной черной бородкой. — А ты думал, что после всего этого я с тобой останусь? — смотрела на него сквозь слезы. — Глеб, ты изменял мне! Ты предал нас с Соней! Ты… — Сама виновата! — перебил муж и в его голубых глазах вспыхнули языки пламени. — Перестала за собой следить! Одевалась как подросток в спортивные костюмы и кроссовки! Посмотри на кого ты стала похожа! Он оглядел меня с головы до ног и брезгливо сморщил лицо. — Да я даже на корпоратив не могу тебя взять с собой! Его слова били сильнее пощечин. Как будто он не в курсе, что я сутками напролет сидела с Соней. Как будто не видел, как я по полночи укачивала ее на руках и как она часами висела у меня на груди. Он же сам отказался от няни, потому что не доверял никому нашу дочь. Так откуда у меня будет на себя время, если я постоянно занималась ребенком и матерью-инвалидом? — Раньше ты меня не стеснялся, — разочарованно посмотрела в его глаза. — Тебе было все равно во что я одета и какая у меня прическа. А сейчас, видимо, я по статусу не подхожу. Я могла бы отдать Соню в ясли еще год назад и все свободное время проводить в спортзалах и в СПА-центрах, но я родила дочь не для того, чтобы как можно скорее спихнуть ее на чужих людей и заниматься собой, а для того, чтобы дать ей как можно больше своей любви. Чтобы Глеб, приходя с работы, был окружен нашей заботой, чтобы в стенах нашей квартиры звучал детский смех. — Я не уйду от тебя к Илоне, — сказал он так, словно сделал одолжение. — Но буду поддерживать ее и своего сына. — Мам! — послышался из детской комнаты голос Сони. Я обошла распахнутый чемодан и поторопилась к ней. — Сейчас покушаешь и поедем к бабушке, — через силу улыбнулась дочери и попыталась утихомирить пожар, разгоревшийся в груди. Хотелось одного: как можно скорее ухать подальше от него и всего этого кошмара. Он правда думал, что я соглашусь, чтобы он жил на две семьи? — Я же сказал, что ты никуда не поедешь! — раздался за спиной голос Глеба. — Не заставляй меня идти на крайние меры. Достав из кроватки Соню, я прижала ее к себе и, затаив дыхание, развернулась к мужу. — Что ты имеешь в виду?.. — вымолвила, внезапно охрипнув. — Если уйдешь и подашь на развод, то я не стану спонсировать операцию твоей матери. Своих денег у тебя нет и после развода ты ничего не получишь. Так что выбирай, с чем тебе проще смириться: с инвалидностью матери или с тем, что у меня будет на стороне Илона и сын. Глава 3. Он не остановится Юля Я смотрела на мужа, не в силах вымолвить ни слова. Он же сам предложил отвезти мою маму в Германию и оплатить эту операцию. Он сам лично все разузнавал. Сам нашел клинику, в которой ее смогут поставить на ноги. После неудачных операций, сделанных в России, мы потеряли надежду на то, что она однажды сможет встать с инвалидного кресла. Мама всегда была энергичной, заводной и веселой. Если стояла у плиты, то обязательно пританцовывала, если поливала в саду цветы, то на весь двор пела песни. Всегда была сияющей, лучезарной, не умела злиться. Но после аварии, в которую она попала полтора года назад, все резко изменилось… Она стала угасать на глазах, но я как могла подбадривала ее: ― Мам, ты обязательно встанешь на ноги! Это дело времени! ― твердила ей. Срезу после больницы мы с Глебом привезли ее к нам в квартиру, наняли ей сиделку, возили к разным специалистам, прошли кучу обследований, но вердикт врачей всех клиник был одинаковым: к сожалению, в России не пользуются успехом такие сложные операции на позвоночнике. Мы все же попробовали провести операцию, но, увы… она не дала никаких результатов. В начале этой весны мама попросила отвезти ее домой. ― Я вам тут только мешаюсь! ― причитала она. ― Да и в квартире жить не могу, сама это знаешь. Отвези меня в поселок, Юль. ― У нас квартира двести квадратных метров, мам! ― парировала я. ― Всем места хватает! Как ты будешь одна в поселке? Кто там за тобой будет присматривать? Если хочешь жить подальше от города, то давай летом вместе уедем к нам на дачу. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом. Мама не поддавалась ни на какие уговоры. Как пластинку крутила: ― У меня там сад, теплицы, цветы. Люда сиделка со мной поедет, я с ней уже договорилась. Ты же знаешь, какая она ответственная. Ни на минуту не оставляет меня без присмотра. Да и соседи там всегда на подхвате. Мы ж там все как одна семья. После ее отъезда я ездила в поселок каждую неделю. Мама там и правда немного ожила. Приноровилась ездить по мосткам, которые по указке Глеба соорудили рабочие. Еще он распорядился заменить все ее теплицы на более современные: с автополивом, с автопроветриванием и с широким проемом, в который можно проехать на коляске и развернуться. Мы знали, что она все равно будет заниматься своим огородом. Не без помощи сиделки и подруг-соседок, конечно. Мы с Глебом не опускали руки: искали клиники, в которых проводились подобные операции, читали отзывы, и в конце концов нашли подходящую клинику в Германии. А дальше все заботы взял на себя Глеб. ― Нас готовы принять через месяц! ― обрадовал недавно муж. Мама аж расплакалась, когда мы сообщили ей о поездке в Германию. ― На своем юбилее будете танцевать лезгинку! ― с уверенностью говорил ей Глеб. А сейчас он решил забрать назад все свои обещания? ― Как ты смеешь шантажировать меня ее здоровьем?! ― прошипела я. ― Как у тебя язык повернулся поставить мне такое условие?! Я была в шаге от того, чтобы залепить ему пощечину. И точно сделала бы это, если б не держала на руках дочь. ― Ты завел любовницу, предал нас с Соней, а теперь ставишь меня перед выбором?! ― прокричала я, чувствуя, как щеки обожгло жаром. ― Предлагаешь мне смириться с тем, что у тебя есть вторая семья и остаться жить с тобой под одной крышей? ― Семья у меня одна: ты и Соня, ― кивнул он на дочь. ― И я никуда вас не отпущу. ― Зачем тебе я? ― прищурилась, глядя на него. ― Зачем тебе жена, которая тебя во всем не устраивает? С которой даже в люди не выйти! С которой стыдно пойти на корпоратив! ― Затем, что я все равно люблю тебя, ― тихо и доходчиво проговорил он и, глубоко вздохнув, отвел задумчивый взгляд к окну. ― С Илоной у нас ничего серьезного. Просто… ― Просто общий ребенок! ― нервно усмехнулась я. ― Просто она родила тебе долгожданного сына Богдана! Просто у тебя жена ― кикимора, как выразилась твоя любовница! Кикимора, которая больше не сможет родить! А еще у нее есть мать-инвалид, которая сидит на твоей шее! Я все перечислила? ― выпалила я и прижала к груди Соню, которая расплакалась от моего громкого голоса.