Глава 11. Я не ты — Ка свидание прошло? — хитро спрашивает Марк и косит на меня взгляд, когда я сажусь между ним и Арсением. Играют в приставку, и виртуально избивают друг друга какими-то жуткими перекаченными мужиками. — Алёнка спит? — спрашиваю я. — Да, — Арсений остервенело нажимает на кнопки джойстика, — развела меня на сказку. — Получай апперкот. Один из мужиков отлетает и падает. Марк фыркает и отбрасывает джойстик: — Да блин! — Выкуси, — Арсений откладывает джойстик и откидывает победителем на подушки дивана. — Я тебя уделал. — Вам тоже пора спать, — Глеб проходит в гостиную, подхватывает с подлокотника пульт и выключает телевизор. — А нам сказка будет? — Марк растекается по дивану и закидывает на меня ногу. Похлопываю его по ступне в ярком желтом носке: — Только если про принцессу, — перевожу на него взгляд, а он кривит лицо, — которую спасает рыцарь от злого дракона. — Фу. — Да ладно, — смеюсь я. — Сам скоро по принцессам побежишь. Надо учиться, как правильно их спасать. — Мам, — закатывает глаза, встает и обращается к Глебу. — Давай ты сказку? — Я тебя могу проверить, готов ли ты к контрольной завтра. Точно же. У Марка завтра недельная контрольная по математике, с которой у него есть сложности. — Да блин! — восклицает Марк. — Ты не хочешь сказку про принцессу? — разворачиваюсь к Арсению, который отвлекается от засохшего пятна кетчупа на футболке. — Не-а. Я уже знаю, как спасать принцесс, — невозмутимо отвечает он. Марк заинтересованно оглядывается: — Подружку завел, что ли? — Завали, — Арсений поднимается на ноги, потягивается и шагает мимо Марка. Оборачивается. — Вы завтра к директору. Не забыли? — Нет, — Глеб качает головой. — Не забыли. — Тогда пошли, — Арсений лепит слабую оплеуху Марку, который пинает его под зад. — Мальчики, — вздыхаю я. — Алёнку не разбудите. Зубы почистить, а одежду в корзину для стирки. — Поняли, — Марк со смехом уворачивается от руки брата. — Споки. Покидают гостиную, еще пару раз обменявшись дружескими тумаками, а я массирую переносицу. Хочу спрятать голову в песок, и сделать вид, что ничего не случилось. Пусть Глеб разбирается со своей шлюхой сам, а я продолжу играть роль примерной жены и матери. Я устала. Я не хочу серьезных разговоров с детьми и будущих проблем. Мне бы вернуться в тот день, когда у Глеба был корпоратив и запереть его в подвале, а самой забить на поделку Аленки, которая сказала, что ей срочно нужен зимний замок в школу на конкурс. Зато какой у нас замок получился. Первое место и шоколадная медаль в золотой фольге и на красной ленточке. Пока я, Алёнка, Марк и Арсений лепили кирпичики из белого пластилина, глава семейства веселился. Да так навеселился, что я хочу сейчас сдохнуть. Глеб садится рядом. — Я не ты, — убираю руку с лица и подхватываю сумку с пола, — но тоже очень хочется сейчас спрятаться за ложью. — Ты о чем? В аптеке я напросилась в туалет. Буквально со слезами на глазах. Заперлась в тесной кабинке с десятью тестами от разных производителей, и все они… положительные. — Я об этом, — выуживаю из сумки полиэтиленовый пакетик с тестами и небрежно высыпаю их на стол, а после откидываюсь назад, буравя взглядом потолок. Может, вздернуться? Вскрыть вены, сброситься с крыши или прыгнуть с моста? Нельзя. Я же мама. — Нин, — шепчет Глеб. — Я беременна, дорогой, — хмыкаю я. — Четвертым. Глава 12. Мы должны Глеб перебирает тесты на беременность. И я чувствую его отчаяние. Удивление, шок, растерянность. Он бледнеет, переводит на меня немигающий взгляд, и я шепчу: — Сюрприз. А затем у меня из глаз потоком льют слезы. Я всхлипываю и утыкаюсь в его мощную грудь в тихих рыданиях. — Нина… Он меня обнимает, прижимается щекой к затылку и судорожно выдыхает: — Девочка моя. Я его люблю. Люблю. Он уже давно перестал быть для меня любовником или даже мужем. Он стал за эти годы кем-то большим. Я так хочу его возненавидеть, преисполниться презрением и отвращением, но не могу. Это Глеб. Мой Глеб. Он — моя семья. Но, возможно, в нем нет ко мне такой глубокой привязанности, которую не изничтожит измена. Я буду захлебываться в крови и боли, но чужим человеком Глеб для меня никогда не станет. Да, она извратиться, но ее не вырвать. — Нина, — голос у Глеба хриплый и надтреснутый, — любимая… — Что ты наделал… — рубашка на его груди мокрая от моих слез. — Глеб… — меня опять трясет в потоке истерики, — я не вывезу всего этого… я не смогу… Я отстраняюсь и всматриваюсь в его глаза, которые покраснели, а в уголках застыли слезы. — Прости меня, — он обхватывает мое лицо руками. — Прости… А затем он меня целует, но это не страсть, которая требует близости и сплетения тел, а желание почувствовать, что твой человек рядом, что он все еще материален.