Пока я словно биолог-натуралист разглядывала своего почти бывшего мужа, пролетели незаметно десять минут, которые, извинившись, выпросил адвокат, оставляя меня в одиночестве и убегая по своим делам. Я повернула голову в сторону того коридора, по которому приближался ко мне Аркадий Владимирович. При этом краем мельком замечая, как Владислав достал из кармана пиджака пузырёк с пилюлями и, открыв крышку, высыпал себе парочку на ладонь. Не припомню, чтобы он раньше принимал какие-то препараты… Вот что новая жизнь делает с человеком! Открывает ему новые возможности! Как я и ожидала, развод прошёл без каких-либо сюрпризов. Развели нас моментально. По-моему, судья не успела спросить, согласился ли Владислав уже на расторжение брака. Так торопился освободиться от меня! Словно от обузы. А дальше начались сюрпризы. Адвокат Владислава заявил, что его клиент желает, чтобы Данилка остался с ним. Только он может обеспечить ему тот уровень жизни, к которому мальчик привык. И только Владислав сможет дать Данилке то образование, которое наш сын заслуживает. Предоставил справки о доходах. Моих и своих. Ещё какие-то бумаги. Характеристики. Свидетельства. Он всё говорил и говорил. Доказывал, что я не занималась с ребёнком, приводя наличие у меня помощницы, как аргумент, что мне некогда было проводить время с Данилом. Что сын то в школе, то на секциях, то с тренером. Причём принёс бумагу от тренера по плаванию, что Владислав участвовал в подготовке соревнований. У меня в голове так шумела кровь, что я и не слышала толком его слова. Только услышала ответ адвоката Владислава на слова Аркадия Владимировича о том, что муж выгнал несовершеннолетнего из дома и лишил жилья: – Мой клиент не выгонял сына. Эта женщина незаконно удерживает ребёнка в ужасных условиях съёмной квартиры. Вот сволочь! На очередном заявлении, свидетельствующем о проявлении широких отцовских чувств, я не выдержала и рванулась в сторону своего бывшего мужа. Не знаю, что я хотела. То ли вцепиться ногтями в холеную морду, толи задушить. Я просто хотела сделать больно этому предателю. Раздавить. Физически. Хорошо, что Аркадий Владимирович был рядом и был готов к подобной моей выходке. Он как-то ловко перехватил меня и, больно сжав руку, громко произнёс: – Наша сторона просит суд рассмотреть все стороны возникшего конфликта и учесть тот факт, что ответчик под протокол угрожал моей клиентке. Также просим учесть все обстоятельства того, как моя клиентка оказалась на съёмной жилплощади. Учесть, что ответчик привёл в квартиру, где проживает его несовершеннолетний сын, свою любовницу… Я плохо понимала, что конкретно говорил дальше адвокат. Что-то про квартиры и про покупку жилья для Ирины на семейные деньги. Все пререкания адвокатов ушли на второй план. Я с ненавистью неотрывно глядела в злые и самодовольные глаза человека, с которым прожила почти десять лет. – Зачем тебе Данилка? Твоей Ирине он ведь не нужен? Да и тебе он лишь мешал всегда! Ты же не умеешь с ним обращаться и разговаривать! – я придвинулась ближе к бывшему мужу и неотрывно сверлила его взглядом. – Не проще ли откупиться от него алиментами и больше не видеть никогда, как ты и кричал мне всего месяц назад? – Я не могу контролировать, как ты будешь тратить алименты! Притом, что мои доходы значительно выше, я могу обеспечить своему сыну прекрасные условия проживания и образование в одной из лучших закрытых школ этого мира. А ты – ты ничего собой не представляешь! Что ты можешь ему дать? Ничтожество! – прошипел мне в лицо этот мерзавец. Прямо на суде. Мир закружился вокруг меня. Скукожился. Сузился до фанатично сочащихся ненавистью глаз человека, с которым я прожила целую жизнь. Воздух между нами исчез. Его невозможно было вдохнуть. Звуки ушли, постепенно затихая от моего сознания и близкий-близкий потолок казённого места упал на меня, обрезая разом жгучую боль в груди. Я впервые в жизни упала в обморок. Двадцать седьмая глава После моего эпического обморока в зале суда Аркадий Владимирович развил бурную деятельность и клятвенно обещал мне, что вывернется наизнанку, но Данилка останется со мной. И алименты, раз Владислав козыряет деньгами, будут такими, что мой сын сможет жить в привычных ему условиях. Теперь адвокат собирал скрупулёзно свидетельства об отношениях Владислава и сына. Выкопал Нашу первую учительницу начальных классов и взял у неё показания. А узнав, что за всё последнее время Владислав ни разу не позвонил, заказал детализацию звонков. Прогнозы у нас были оптимистичными. Но сердце моё трепетало от страха, стоило вспомнить озлобленный взгляд бывшего мужа. Я стала больше проводить времени с сыном. Старалась касаться его чаще. Подолгу смотрела на него спящего. Боялась отпускать одного. Все признаки намечающегося невроза налицо. Изумление и злость от расчеловечивания Владислава и его любовницы ушли на второй план. Да пусть они там живут как хотят! Только подальше от нас с Данилкой. Воспоминания о бывшем муже вызывали во мне неприятие. Омерзение. Это чувство я невольно переносила и на свекровь. В один из февральских вечеров она позвонила с просьбой привести ей внука. Сказала, что соскучилась. Я отказала. Сказала, что не доверяю ей и её сыновьей любви, и боюсь, что она поспособствует общению Данилки с Владиславом. А я этого позволить сейчас не могу в связи с желанием её сыночка отобрать у меня Даничку. Может быть, потом, когда муть развода устоится и жизнь наладится… И то не факт. Пусть готовится нянчить своих чистокровных внуков! На работе Игнатьев сегодня предупредил меня, что во второй половине дня я поеду на встречу с нашими смежниками – представителями по части разработчиков. Вместе с Ярославом, как производственником. Мне необходимо внести окончательную ясность, ответить на возможные вопросы по нашему продукту. Рассказать про его принципиальные отличия от других. Объяснить детали. В общем, мы с Ярославом едем после обеда на деловую встречу. Я немного волнуюсь, потому что в таком качестве выступаю впервые. И в то же время, мне интересно. Ответственно. Встреча состоится в основном здании Университета. Мы молча ехали с Ярославом на его машине. Мне было комфортно и спокойно на заднем сидении. Я просматривала материалы наших исследований в телефоне, да и дорога не располагала к разговору. На днях подморозило и, хотя коммунальщики усердно поливали реагентом и потом чистили дорожное покрытие, но всё одно лёгких аварий встречалось немало. Что ни говори, а всё-таки настоящий университет – это тот, который Московский. Невозможно высокий летящий шпиль светлого высоченного здания, цепляющий небо. Широкие, вольготные корпуса на необъятной территории. Свой сад и парк. Именные газоны, свой стадион и невероятный вид на город с Воробьёвых гор. Всякий раз, когда я попадаю на его территорию, меня охватывает сложное чувство. Немного сожаления, что мне не удалось учиться здесь, когда выбирала между химическим факультетом и медом. И очень ярко горит, поднимается в душе гордость. И чуть-чуть перчит благоговением. Особенно остро это чувствуется, если идти от центральных ворот мимо памятника Ломоносову. Когда с каждым шагом здание Университета становится всё выше и выше. И вот уже скрывается за центральным фасадом, прячется от взгляда далёкий шпиль со звездой. Мой спутник пару раз придержал меня под руку, пока мы добирались до входа. Было скользко. Зима решительно возвращалась в Москву. Встреча прошла конструктивно. Люди были заинтересованы в наших разработках. Они явно разбирались в теме и с интересом расспрашивали меня. Я вначале немного смущалась, но затем, почувствовав поддержку Ярослава, заговорила уверенней. В доброжелательной атмосфере понимающих специалистов и рассказывать интереснее. Вместо запланированного получаса мы провели вместе больше двух и расстались очень довольными друг другом. Я вышла после этой встречи взъерошенная. Мне хотелось пройтись пешком, чтобы утрясти впечатления. От Университета до моей съёмной квартиры в Раменках вполне возможно дойти. Всего–то пара-тройка кварталов. Правда, больших и широких. Ярослав вызвался проводить меня, мотивируя тем, что хочет по горячим следам обсудить итоги встречи и подписанное нами предварительное соглашение. Сам договор будет подписывать его отец, и он потребует деталей. К вечеру выпал снежок, лёгкий и нежный, укрывая мир пуховым ажурным теплом, скрывая черноту и грязь города. Мы шли не торопясь, с жаром обсуждая встречу, и Ярослав придерживал меня под руку. Постепенно возбуждение от удачно проведённой встречи улеглось, и я замолчала, замкнулась в себе. Ярослав не навязывался и не приставал с расспросами. Просто шёл рядом, поддерживая, придерживая меня в скользких местах. Рядом с одним из домов, из–за поворота вышла девочка, ведя на поводке весёлого ушастого рыжего спаниеля. Он смешно тянул вперёд, уткнувшись носом в землю и вспахивая свежевыпавший снег. – Похож на моего Ричарда как брат-близнец. – усмехнулся Владислав. – У вас есть собака? Кто же с ней гуляет? Она же охотник? А вы так много работаете, – спросила я. – Да, я привёз собаку с собой. Это интересная история. С удовольствием расскажу, но у меня одна просьба! Давайте перейдём на «ты»? – сверкнул Ярослав на меня улыбкой. Я невольно улыбнулась в ответ и кивнула, соглашаясь.