В современном мире, да вторая жена! И согласие настоящей для будущей… меня. — Я не думал, что ты можешь согласиться на брачный договор, но раз ты сама предлагаешь, — достает из кармана телефон и что-то на нем набирает. — Завтра будет готов брачный договор. Его принесут прямо домой, потому ознакомься и подпиши. Только помни, — понимает голос, — что никаких игр, Эйлина, — его голос низок, пробирает до самых костей. — Без выкрутасов. Не создавай проблемы. Иначе останешься без детей. Не нахожусь с ответом только киваю. Нервно и затаив дыхание. Смотрит на меня, будто сканирует. Хорошо, что не читает моих мыслей. — Ладно, — вновь отмахивается. — А теперь мне надо поработать, — открывает ноутбук и достает свой блокнот с записями из ящика стола, углубляется в работу. От меня хочет избавиться, мешаю уже ему. Ничего не говорю. С бешено колотящимся сердцем, прямо держа спину, покидаю кабинет мужа. Шагаю в свою комнату чисто на автомате. Ноги ватные, совсем не держат. Но никто не должен видеть моего состояния. Сразу ведь донесут хозяевам, а те будут и рады. Почему-то не сомневаюсь, что они получат удовольствие, если узнают или увидят как мне больно. Потому никаких эмоций при посторонних. Закрываю дверь на хамок, прислоняюсь к ней спиной. Сползаю по ней спиной, спадаю на пол безжизненным мешком. Из меня словно все силы высосали, даже эмоций не осталось. Смотрю в одну точку перед собой, но ничего не вижу. Только пустота в груди, которая с каждой минутой разрастается. Стук собственного сердца кажется чужим. Словно тело живет на автомате или кто-то другой управляет им. Боль от предательства убивает. Я чувствовала такой силы боль, когда отказывалась от помощи брата Амира. В ту минуту думала, что хуже мне быть не может. Но сегодня Насиб убивал каждым своим предложением. Я одна. Совсем одна. Не у кого попросить помощи даже не знаю где брат… А помог бы он мне, если узнал в какой я ситуации? Не думаю. В тот я видела крах всего в его глазах. Я его тогда предала… Теперь бумеранг возвращается и я чувствую то же самое. Заслужила? — Мама, мама, — тарабанит в дверь дочь, вскидываю голову от внезапности. Ее голос встревоженный и будто бы отчаянный подгоняет меня вскочить на ноги и быстрыми движениями стереть с лица следы слез. — Что случилось? — начинаю задавать вопрос прежде чем дверь полностью открывается и я вижу на пороге перепуганную Марал. — Что произошло, дочка? — преодолеваю разделяющее нас расстояние, осматриваю дочь на предмет повреждений. Бледная с растрепанными длинными волосами отчего перехватывает дыхание. Что стряслось, Аллах? А глаза влажные и лихорадочно блестят. От нее исходит страх, волнение, тревога. — Там Теймур, — беру ее за руку, чтобы немного перенять на себя ее чувства, а она сразу тянет меня в сторону лестницы и мы почти бежим по коридору, — там брат подрался с мальчишками, — запинаясь и всхлипывая на ходу объясняет. Ужас прокрадывается под кожу. — Но Асад Тагирович помог нам. Если бы не он, мама… Дочка что-то эмоционально рассказывает, а у меня уши закладывает от этого имени. Асад Тагирович… Я этого имени не слышала уже десять лет. Запретила себе даже мысленно произносить его. Может это банальное совпадение? Может это совершенно другой Асад? Не может же бять такого банального совпадения?... Словно в вакуум попадаю, мысли вмиг испаряются. Бегу к сыну на автомате — преодолеваю лестницу, подлетаю к нему, сидящему на диване. На белоснежной рубашке Теймура видны капли крови. Закрываю ладонью рот, чтобы сдержать вскрик. Прокрадывается ужасная мысль, что его ранили. — Мама, все хорошо, — как сквозь толщу воды доносится голос Теймура. Он берет мои трясущиеся руки в свои. Глядит мне серьезно в глаза. А я думаю о том, что моего сына ранили. В ушах уже шумит и звуки врываются с новой силой. — Со мной все в порядке, мама, успокойся, — обнимает меня крепко-крепко и шепчет на ухо. Это немного приводит в чувства. Оказывается я перед ним уже на корточках сижу. Мой сын меня успокаивает в то время как я должна. Как же это неправильно. Отстраняю и снова заглядываю ему в лицо. — Что случилось? — судорожно спрашиваю, борясь с надвигающейся паникой. — Мама, все хорошо, — спокойно констатирует, вновь прижимая мои трясущиеся пальцы к себе. Обнимаю его, успокаиваясь. Он разговаривает, с ним все хорошо… — Надо было тебе лезть в драку, а? — быстрым шагом идет в нашу Насиб сторону с перекошенным от злости лицом. — Я же говорил, что проблемы надо решать цивилизованно и переговорами, — еще больше распаляется, останавливаясь за спиной сына и нависая над нами. Теймур застывает, а я от него отстраняюсь. Сын закрывает глаза на секунду, судорожно вдыхает. Не поворачивается к отцу, поджимает губы, а челюсти сжаты. Подскакиваю Анн ноги и молю взглядом не идти сейчас против сына. — Ты хоть представляешь кого ты избил сегодня? — не видит моей мольбы муж, жестикулирует активно и его голос звучит угрожающе громко, я судорожно соображаю что сказать, чтобы остановить его гнев. — Мне только что звонили и сказали, что тот мальчик в больнице, — и тут же переводит на меня злой взгляд и понижает голос до низких вибраций, отчего у меня страх подкрадывается под кожу. — Это все ты виновата. Не научила сына вести себя в обществе. Что ты за мать такая? — бросает обвинения на повышенных тонах. Насиб меня обвиняет? Где я не доглядела? Я ведь старалась быть внимательной к нему. Теймур всего семь, он еще совсем ребенок. Лихорадочно кидаю короткий взгляд на тетю Исмат позади мужа и вижу ее надменный взгляд. А Марал и вовсе стоит за моей спиной и жмется к моей спине. Сжимаю ее руку и прикрываю собой. Как хорошо, что Лайлы здесь нет. Она еще так мала, чтобы видеть подобные сцены. — Насиб, давай не сейчас, — прошу сиплым голосом, сжимая плечо сына, желая чтобы муж проникся моим просящим взглядом. Нам надо быть на стороне сына, объяснить ему спокойно, что драться плохо… Обвинениями ведь ничего не докажешь, да и ни к чему хорошему это не приведет. — Молчишь? Прячешься за мамкину юбку? Тебе надо отвечать за свои поступки, — переходит в нападение, сверля взглядом спину сына. Я вся обмираю, желая исчезнуть вместе с детьми из этой комнаты. Перенестись в безопасное место… Теймур подскакивает со своего места, резко разворачивается, сбрасывая мою руку и смотрит на отца из-под бровей. — Этот старшеклассник сам первый начал, — проговаривает со злостью. — Я просто не дал ему обидеть… — Хватит заливать, — перебивает Насиб. Между ним и мной с детьми стоит целый диван, но ощущения, что его сжатая рука смыкается на моем горле. Горько осознавать, что муж на стороне чужого ребенка. — А кто тебе звонил и сказал про того мальчика? — на удивление выходит спросить ровным голосом. — Я состою в родительском чате. Почему учительница не позвонила мне, а набрала сразу тебя? Ты знаешь родителей того мальчика? Насиб на секунду мешкает, глаза переводит с сына на меня и обратно. Интуиция подсказывает, что что-то тут нечисто, но не могу поймать мысль за хвост. Глава 8. Я виновата — А кто тебе звонил и сказал про того мальчика? — на удивление выходит спросить ровным голосом. — Я состою в родительском чате. Почему учительница не позвонила мне, а набрала сразу тебя? Ты знаешь родителей того мальчика? — Конечно, знаю. Это мои инвесторы, — глядя в глаза выдает сквозь зубы Насиб. Я не то подумала. Беру себя в руки и иду по другому пути. — Мальчик старше Теймура, поэтому в этой ситуации наш сын пострадавшая сторона, — заключаю настороженно. — Ты ведь так считаешь, да? — спрашиваю с нажимом и говорящим взглядом, переводя глаза с мужа на сына. Как бы я злилась на мужа, но в глазах детей он не должен выглядеть злодеем. Муж будто просыпается ото сна, его черные глаза проясняются. Ошарашенно смотрит то на меня, то на сына. Да, милый, ты должен быть на его стороне. Чужой ребенок тебе никто и даже обидчик. Именно Сеймура тебе необходимо защищать и показать как правильно. — Да, — глухо произносит. Выпрямляется, одергивает полы идеально сидящего пиджака и приближается к нам, обходя диван. Останавливается напротив Теймура, осматривает с головы до ног. Обратно поднимает взгляд к его глазам. Берет за подбородок, крутит, смотрит оценивающе нет ли повреждений. Лицо мужа серьезное, губы поджаты. Мы все стоим, не шевелясь. Марал также жмется к моей спине, а я ободряюще сжимаю ее ладонь и глажу большим пальцем костяшки ее пальцев. — Вызови врача и пусть отдохнет несколько дней от школы, — выносит серьезным голосом вердикт Насиб. Не смотрит мне в глаза. Разворачивается на пятках и уходит в сторону выхода. В воздухе остается висеть тяжелый напряженный момент. Вроде как Насиб ушел, а вот его давление осталось. — Давай и вправду пойдем наверх, милый, — пересиливая себя, проговариваю мягким тоном, тяну руку Теймура. Он упирается, не хочет поворачиваться ко мне лицом. Сжимает кулаки и смотрит в сторону, где исчез его отец. А потом срывается с места и бежит к лестнице. В свою комнату, наверное… Мне становится горько от увиденного. Сын злиться на отца. Это я еще могу понять. Но за что Насиб злиться на сына? Неужели чужие люди важнее? Не знаю что делать. Но дети важнее. Делаю выдох и отстраняюсь от слов мужа и его вердикта. Поворачиваюсь к дочери. Она у меня старшая. Мягкая, ранимая моя девочка. — Мама, Теймур полез меня защищать, — вселяется в ладонь и тараторит испуганно. — Потому что задира Владик снова полез мне волосы дергать. Он так каждый раз делает. Вот и брат это увидел. Сказал не надо Владику…