И я поняла, что подруга права. У меня теперь нет даже возможности переночевать в квартире, которая тоже не совсем моя. Игорь Вернувшись с кладбища, он долго лежал в ванне, пытаясь отрешиться от мыслей. Завтра — на работу, а у него тряслись руки и дергалось веко правого глаза. «Не хватало еще отстранение от операций получить, а что — с Аделины станется, — злясь на себя, думал Игорь, то опускаясь с головой под воду, то снова выныривая. — Может, мне все-таки попробовать поговорить с Иващенко? Попросить не разглашать — в конце концов, есть же какой-то кодекс, запрещающий ему обсуждать то, что говорят пациенты на сеансах? Мне необходимо выговориться, я устал носить все в себе, чувствую, что меня это убивает, раздирает на куски. А ведь скоро я не смогу оперировать, и что тогда? Что я буду делать? Снова менять специализацию? На что? На терапию? Даже думать об этом смешно. Нет, надо брать себя в руки — или просить о помощи». Но одно дело решить, а совсем другое — выполнить то, что решил, это Игорь тоже хорошо знал. Но на этот раз он хотел все-таки попробовать. И, возможно, так и поступил бы, если бы не шокирующее известие, поджидавшее его в клинике в понедельник. Первое, что увидел Авдеев, войдя утром понедельника в ординаторскую, было растерянное и бледное лицо Василькова, заместителя главного врача. Другие доктора тоже были чем-то то ли озабочены, то ли озадачены. — Доброе утро, — поприветствовал коллег Авдеев. — У нас что-то случилось? — Игорь Александрович, срочно берите историю клиентки из шестой палаты, изучайте и, если все в порядке, мойтесь на операцию, — распорядился Васильков. — Если будут вопросы — отложите, обсудим позже и сообщим клиентке о сдвиге сроков. Шестую палату вела Драгун, и только теперь Игорь понял, кого не хватает среди сотрудников. — Что-то случилось? — Аделина Эдуардовна попала в аварию в пятницу, всех ее клиентов я передаю тем, у кого загрузка минимальная. Вам, доктор Авдеев, придется взять большую часть. — Почему мне? — Аделина Эдуардовна так распорядилась. Если у вас есть возражения… — Васильков сдвинул очки на кончик носа и поверх них посмотрел на Игоря. Тот пожал плечами: — Разумеется, у меня их нет, я немедленно возьму истории и определю очередность операций. — Тогда, если всем все понятно, приступаем к работе, — заключил Васильков. — Обход в девять, прошу всех не опаздывать. Он вышел из ординаторской, а врачи, разойдясь по своим столам, в полной тишине углубились в изучение историй болезни. У Игоря на языке вертелся вопрос о состоянии Аделины, но, похоже, никто из коллег не настроен был обсуждать произошедшее с шефиней. Только Филипп, первым закончив с историями, проговорил, ни к кому не обращаясь: — Надо Мажарову позвонить. — Я позвоню, — откликнулся анестезиолог Сергей, который, как слышал из разговоров Игорь, общался с мужем Аделины довольно близко. Авдеев не отменил ни одной из назначенных Аделиной операций и не перенес ни одну из них даже на сутки. Васильков, просмотрев планы, согласно кивнул: — Ну, верно. С клиентами я поговорю сам, объясню ситуацию. Если кто-то захочет отказаться, вы уж не обижайтесь, хорошо? Дело не в недоверии лично к вам, а в том, что многие ложатся сюда именно из-за Аделины и хотят оперироваться только у нее. Игорь пожал плечами: — Клиент всегда прав. Просто… как долго она пролежит? — Пока непонятно, — уклонился Васильков. — Ничего, я разберусь с этими вопросами, а ваше дело — лечебное. Раз Аделина попросила вас взять основную часть клиентов, значит, считает, что вы справитесь. Игорь ощутил прилив сил, словно заочное признание его способностей начальницей окрылило его и дало новое ощущение себя. В операционную он зашел уверенной походкой человека, который не сомневается в своих возможностях. — Что это с вами, Игорь Александрович? — спросила старшая сестра оперблока, когда Игорь размывался после операции. — А что такое, Елена Сергеевна? — весело отозвался Авдеев. — Такое впечатление, что вы на себя костюм бога натягиваете, — с усмешкой подколола она. — А вы привыкли, что в костюме бога тут доктор Драгун обычно расхаживает? Лицо Лены посуровело, она свела брови к переносице и негромко проговорила: — А вот этого говорить не нужно, если не хотите оказаться в полной изоляции. — Что — коллеги устроят «темную»? — продолжал веселиться Игорь. — Вы что — действительно не понимаете? Аделина Эдуардовна — хирург, каких мало. И ваш юмор совершенно неуместен, это как минимум некрасиво, а тем более сейчас, когда ее здесь нет. Уверена, что в глаза вы ей подобного ни за что не повторите. — Это почему же? — Потому же, — отрезала Лена. — Духа не хватит. Всего доброго, Игорь Александрович. — Она развернулась и вышла из предоперационной, а Авдеев почувствовал себя очень неуютно. «Какого черта я так разговорился? — ругал он себя, шагая в лечебный корпус, чтобы посмотреть, как себя чувствует послеоперационная клиентка. — Почему мне постоянно хочется говорить колкости в адрес Аделины? А самое противное, что Ленка права — я ни за что не повторю это в глаза. Я трус». На въезде в город Авдеев вдруг поймал себя на том, что повернул не на ту улицу, а едет по дороге, ведущей в городскую больницу. Открытие не обрадовало — во-первых, там бывшие коллеги, возникнут вопросы, а говорить о своем нынешнем месте работы не хотелось. А во-вторых, выходило, что едет он к Аделине, потому что до сих пор испытывает чувство вины за слова, сказанные в ее адрес Лене. «Чушь какая, — злился Игорь, не меняя, однако, маршрута. — Можно подумать, что я еду извиняться. За что? Надо бы развернуться и домой поехать. Да, сейчас вот в следующий переулок сверну». И — никуда не свернул, доехал до парковки больницы, припарковался и пошел в приемный покой. Оттуда, не встретив ни охраны, ни единого мало-мальски заинтересованного человека, который спросил бы, кто он и куда направляется, Игорь спокойно поднялся в травматологическое отделение, но там Драгун не оказалось. «Странно. Неужели головой ударилась, если в травме нет? — думал он, спускаясь на этаж ниже. — Плохо». В нейрохирургии повезло — дежуривший медбрат назвал номер палаты и рукой показал, куда идти. Игорь неловко потоптался перед закрытой дверью, потом нерешительно постучал. — Входите, — раздался мужской голос, и Авдеев слегка растерялся, но дверь толкнул. В двухместной палате Драгун лежала одна, рядом с ней на табурете сидел Мажаров в синей хирургической пижаме. Аделина, увидев вошедшего Игоря, приподнялась и села, прислонившись к спинке кровати: — Игорь Александрович? Чему обязана визитом? — Добрый вечер, — поздоровался Игорь, пожимая протянутую вставшим Мажаровым руку. — Рядом был, решил проведать. — Врать не умеете, — сразу уличила Драгун. — Что-то в клинике случилось? — Нет, там все в порядке. Я… хотел спросить… — неожиданно для себя выпалил Авдеев и даже испугался — теперь придется спрашивать, почему она все-таки решила доверить своих пациентов именно ему, и выглядеть школяром, чего Игорь не любил и страшно боялся показаться смешным, глупым или — не дай бог — нелепым. — Матвей, ты нас не оставишь на несколько минут? — попросила Аделина мужа. Тот рассмеялся: — Я не учел прыти твоих сотрудников. Надеялся, что хотя бы неделю тебя не побеспокоят. — Я прошу прощения… — начал Авдеев. Матвей только махнул рукой. — Не стоит. Она все равно здесь неделю не вылежит. Пойду посмотрю контрольные пока. Общайтесь, — и вышел из палаты. — Садитесь, — указав на табуретку, пригласила Аделина. — Я вас слушаю, Игорь Александрович. Присев рядом с кроватью, Игорь пару минут молчал, чувствуя, как Драгун разглядывает его почти в упор, прожигая взглядом насквозь. — Я хотел спросить… — подняв наконец глаза, произнес Игорь и осекся — перед ним сидела мать. От неожиданности Авдеев задрожал и зажмурился, но, когда открыл глаза, видение не исчезло — мать сидела на больничной койке в аккуратном персиковом халатике и белой рубашке, волосы гладко причесаны, в руках очки. — О чем ты хотел меня спросить? — строгим голосом спросила она. — Мама… — проговорил Авдеев, и вдруг лицо матери изменилось и приняло совсем другой вид — перед ним снова оказалась Аделина. Игорь вскочил и, не помня себя, выбежал из палаты. Очнулся он только у машины, даже не помнил, как спустился с этажа, как вышел, как добрался до стоянки. Прислонившись лбом к крыше, Игорь прерывисто дышал и никак не мог унять нервную дрожь. Сев за руль, понял, что ехать никуда не может. Пришлось оставить машину на парковке и поймать такси. Дома Игорь распахнул все форточки, как будто старался выветрить неприятное ощущение. Заболела голова — в висках стучали молотки, глаза резало, словно засыпанные песком. В аптечке нашлись какие-то таблетки, Игорь выпил и лег в спальне, прислушиваясь к шелесту шин за окном. «Что я натворил… — в отчаянии думал Авдеев, глядя в потолок. — Что я наделал, я опять все угробил…» Аделина Выходные я провела в больнице, от чего пришла в полное уныние. Правда, Матвей от меня не отходил, исключая разве что утро субботы — у него были занятия со студентами. Но сразу после он вернулся и провел со мной остаток дня, ночь и все воскресенье до самого вечера, пока я насильно не заставила его поехать ночевать домой. Мажаров уехал, однако в десятом часу вновь появился на пороге моей палаты с сумкой в руке: — Не могу ночевать один.