Джек обеими руками обхватил рыхлое, веснушчатое предплечье и отвернулся. Джим изучал свою руку, на которой совершенно не было видно каких-либо вен. Он пощупал пальцем точку на сгибе, прямо в центре желтеющего синяка. Это был так называемый «колодец» для многократных инъекций, пробитый им сквозь толщу слоёв подкожного жира за последние дни. Впившись в рану и отыскав кровяной поток, стальная игла потихоньку впрыснула в него сконцентрированную выжимку андских алкалоидов, и Джек удовлетворённо откинулся на спинку дивана. Когда он вновь заговорил, в его голосе звучало отрешённое, неземное умиротворение. – Помнится, я обещал дорассказать вам историю мексиканской нарковойны… Тринадцатая глава. СТАРЫЙ ДЖИМ ВСПОМИНАЕТ (5) Очередные президентские выборы были омрачены крупнейшим за всю историю страны скандалом. Кандидат от правящей партии обошёл соперника от левых всего лишь на полпроцента. Тут же поднялся дикий шум из-за возможных фальсификаций с подсчётом голосов. В Мехико на улицы вышло свыше миллиона протестующих. Левого кандидата сторонники даже демонстративно привели к присяге. Если помните, за два года до этого такие же действия наблюдались в Киеве. За тем исключением, что там проигравший кандидат принял присягу и тут же решительно отобрал власть у победителя. Такие события попросту ранят мой разум, потому что я свято верю в демократию, в непогрешимость воли избирателей, в добровольную передачу власти, а в нашем веке все эти незыблемые принципы превращаются в условность, особенно после абсолютно произвольного пересмотра итогов голосований в Киеве и Каире. Да что там говорить, мы сами вступили в новый век с очень спорным результатом. Вы ведь голосовали за Буша? Тогда вы наверняка хорошо помните ту драму с пересчётом голосов в четырёх последних округах Флориды вручную. Заметьте я даже не учитываю тот факт, что большинство населения нашей страны проголосовало за Гора, потому что обоснованность института Коллегии выборщиков для меня не подлежит сомнению, как мудрая воля отцов-основателей. Таким образом в нашей стране соблюдается федеративное устройство, отражающее баланс интересов, пропорциональный значению всех штатов и численности их населения. Здесь, в Мексике, тоже был пересчёт голосов, но Касерола победив на выборах власти своей никому не уступил, и бразды правления в руках удерживал крепко, несмотря ни на что. Нервы у этого мужика, казалось, были железные. Судите сами, уже через десять дней после своей инаугурации он вдруг объявил войну всем без исключения наркокартелям Мексики. Тем не менее, на мой взгляд, это была самая трагическая ошибка исполнительной власти этой страны за всё время, что я здесь работаю, как бы парадоксально это не звучало из моих уст. Когда я закончу свой рассказ, думаю, вы со мной согласитесь. Что я сам думаю по поводу тех выборов и последовавшего за ними объявления, по сути, гражданской войны? Вы знаете, спустя какое-то время к нам в УБН пришёл сдаваться сеньор Чжан, натурализованный шанхайский бизнесмен из Мехико. Всплыла пренеприятнейшая история. Китаец представился «почётным сенатором от СРП, вынужденным бежать от политических преследований, проистекающих из безжалостной межпартийной борьбы». Когда я в первый раз ознакомился с его показаниями, приложенными к прошению о предоставлении политического убежища в США, у меня волосы дыбом на голове встали. Многое из того, что пресса на тот момент окрестила абсурдом, было, согласно моему личному опыту, слишком похоже на горькую правду. Помните щедрые пожертвования братьев Бернардосов одному из региональных координаторов президентской кампании Фогта? Так вот, по словам китайца, задушевные отношения между кланом Бернардосов и правящей партией, судя по всему, получили дальнейшее развитие. Чжан сказал, что братья продолжили финансировать кампанию Фелипе Касеролы, однопартийца и преемника Фогта. Он недвусмысленно сообщил, что в обмен на финансирование новой президентской кампании между братьями Бернардосами и Касеролой был составлен план, согласно которому новый президент, в случае своего избрания должен был объявить тотальную войну всем картелям Мексики… за исключением Федерации! В отношении последней должны были предприниматься только симулирующие действия. Прошу обратить внимание, что истоки всей этой истории берут начало задолго до эпической размолвки между кланом Бернардосов и Монтесом. Когда старшего Бернардоса, в своё время арестовали, призна?юсь, не без моего участия, при нём был обнаружен «всего лишь» один миллион долларов, приготовленный для дачи взяток политикам. Почему я говорю «всего лишь»? Это мелочи. При обыске в особняке Чжана, когда он сбежал в США, было обнаружено целых двести семь миллионов. Такие, знаете, стеллажи из зелёных банкнот в складском помещении. Так вот, он заявил нам, что эти деньги были переданы ему единомышленником будущего президента доном Хавьером Аларконом, координатором национальной кампании, позже действительно получившим портфель министра труда после победы своего шефа на выборах. Согласно Чжану, деньги, скорее всего, полностью пожертвованные кланом Бернардосов, либо кем-то ещё через них, угадайте сами кем, были предназначены как для покупки голосов избирателей, так и для актов саботажа, вооружённых провокаций и террористических актов в случае победы левого кандидата Обрадора. Когда же президент победил, всю сумму, вынужденным хранителем которой Чжан был якобы назначен, показательно изъяли, чтобы записать рекордную конфискацию в актив президента и получить предлог для объявления гражданской войны по вышеупомянутому плану. Самого китайца решено было сделать козлом отпущения, по его словам. При этом он утверждал, что они ещё и прикарманили до девяноста миллионов, потому что изначальная сумма партийной «заначки» составляла кругленькие три сотни. Остаток был размещён новым правительством в Банке вооружённых сил Мексики, то есть в единственном банке, где на сохранность наличных можно было надеяться. В целях пересчёта и проверки подлинности банкнот, Банк вооружённых сил перевёз всю сумму в Банк Сантандер, местный филиал Банка Америки. Из филиала деньги были переведены в головной офис в США. Фальшивой оказалась какая-то мелкая сумма, что-то около двадцати тысяч. За пересчёт и проверку мексиканская сторона выплатила Банку Америки миллион долларов комиссии, ещё полмиллиона из тех же денег ушло на покрытие транспортных расходов и налоги. Физическая масса капитала так и не покинула пределов США – «по причинам безопасности». Банк Америки сделал цифровой безналичный перевод в Банк вооружённых сил, где эта сумма была постепенно разбита на мелкие потоки переводов в различные правительственные учреждения. К тому времени истекли отпущенные законом девяносто дней, после которых китаец уже не мог потребовать возвращения изъятых в его доме денег, даже если бы захотел. Более того, выяснилось, что Чжан вместе с доном Хавьером проиграли в своё время свыше пятидесяти миллионов на двоих за пару-тройку дней в одном из казино Лас-Вегаса. Надеюсь, вас не удивит, что это казино принадлежит мистеру Шелдону Эделсону, одному из самых щедрых спонсоров Буша-младшего и Республиканской партии. Пресловутая крыша? Я ничего не утверждаю, заметьте. Сразу же после объявления войны, новый президент ввёл семь тысяч солдат в свой родной штат Мичоакан – там как раз объявился к тому времени новый картель, «Семейный крест», псевдорелигиозные фанатики, которые сразу же начали разбрасывать в публичных местах отрезанные головы. Чем не удобный повод? На момент президентских выборов они окончательно выбили «Омегас» из своего штата и сами занялись наркобизнесом. К тому времени передел шёл в основном на рынках героина и амфетаминов, причём не только потому что кокаиновый бизнес надёжно прибрал к рукам Монтес. Суть в том, что кокаин – это люксовый продукт, товар для элитного потребления. Во время Большой рецессии спрос на него начал стремительно падать, а цены, из-за военных действий в Мексике, подскочили. Если вы Монтес или Эскобар, вам, конечно, наплевать. Если у вас организация поменьше, эти факторы становятся ощутимыми. Особенно если вы участвуете в войне всех против всех, вроде той, что до сих пор идёт в Мексике. У войны, как вы знаете, своя экономика. Героин никогда не теряет своего спроса, этот продукт настолько стабилен, что единственным его ограничением являются регулярно сокращающаяся демография его потребителей – как правило, они живут гораздо меньше, чем другие. Впрочем, этот сегмент регулярно пополняется благодаря инфернальному действию социальных механизмов исключения, в связи с чем естественный баланс мировых продаж сохраняет относительную устойчивость. С другой стороны, амфетамины – это возможно самый перспективный товар нового века на интересующем нас рынке. И отнюдь не только из-за того, что это дешёвая альтернатива кокаину. У этого продукта не просто возобновляемая ресурсная база – она практически неисчерпаема, поскольку он является полностью техногенным. Вместе с тем у него очень широкий и пёстрый потребительский контингент – от панков и скинхедов в Европе до джихадистов в Сирии, все они любят «мет». Так что и для Монтеса это была своевременная диверсификация. Вот тут мы и подходим к продолжению истории злосчастного сеньора Чжана. После ввода сухопутных войск в штат, с моря его окружила эскадра военно-морских сил. Оказывается, они блокировали любые пути отступления для одного из грузов предназначавшихся для фармацевтической фирмы сеньора Чжана. Товар был обнаружен в главном порту штата. Тысячи мешков с псевдоэфедрином, свыше шестидесяти тонн прекурсоров. Вот где размах. Вы хоть представляете сколько «спидов» и «льда» можно из этого наварить? Выходит, что большая часть конечного продукта для розничных дилеров с улиц Лос-Анджелеса производилась на заводе «почётного сенатора» в шестидесяти километрах от Мехико. Грузы этих веществ под вымышленным названием, в течение нескольких лет скупались у шанхайского поставщика – солидная фирма, торговалась на гонконгской бирже. В обмен китайские триады наладили нелегальный вывоз из того же порта мексиканской железной руды по шестьдесят долларов за тонну. Сам Чжан в отличие от своего партнёра Монтеса был совершенно легальным миллионером из списка «Форбс». Кто знает, почему его решили сделать крайним. Ответить на этот вопрос так же трудно, как и найти те триста миллионов. Окрылённый первыми успехами Касерола постепенно нарастил количество задействованных войск до пятидесяти тысяч человек, которые были брошены им во всех направлениях: в Тихуану, в Нуэво-Ларедо, в Веракрус, на северо-восточное побережье, в Халиско, на границу с Гватемалой, сюда в Хуарес. Надо отдать должное правым, при них силовики неплохо поработали в антикоррупционном направлении – много голов полетело тогда из самых высших чинов полиции, из судов, даже из Палаты депутатов, ведь картели к тому времени успели окопаться повсюду. Правительство Буша-младшего выделило свыше полутора миллиардов на поддержку военных расходов Касеролы. Укреплённые блок-посты на улицах росли как грибы, словно пухли от ежедневных облав и перестрелок. Но чем дальше ковыряли эту злокачественную опухоль, тем сильнее сопротивлялись картели, во главе с «Омегас»; тем более жестокими становились пытки и убийства с обеих сторон; тем страшнее становилось жить мексиканскому народу. Приоритетом Касеролы была поимка или отстрел лидеров картелей, как если бы без них эти преступные сообщества прекратили своё существование, а их люди начали бы возвращаться к нормальной жизни по доброй воле. Всё происходило наоборот – началась повсеместная талибанизация общества, теперь основная часть условных заработков безработного населения перемещалась из наркоэкономики в нарковойну. От развала больших организаций, контролировавших крупные территории пламя насилия лишь усиливалось, распространяясь со скоростью лесного пожара. Кстати, одним из неожиданных результатов этой войны, между прочим, стало сокращение нелегальной иммиграции в США, особенно на восточном направлении. Мясорубка «Омегас» стала самым эффективным фильтром на пути у просачивающихся во все поры латиноамериканских беженцев. Знаю, что вам «Омегас» этим симпатичны. Уж не поддерживали ли их в этом ваши единомышленники? Шучу, конечно. Но надо сказать, что армия их потрепала за эти годы и неслабо. Элитных коммандос среди них теперь почти не осталось, картель за годы войны рос за счёт новобранцев, тренировать которых времени и финансов уже не хватало. Новобранцы постепенно сменяли выбывавших из строя лидеров, ветеранов, которых правительственным войскам раз за разом удавалось загнать в угол и ликвидировать. Сейчас это просто банда изуверов, сохранившая от своих предшественников лишь фирменный почерк и базовые навыки городской герильи. Теперь они не гнушаются набирать даже подростков, потому что тем дают меньшие сроки за пытки и казни. Их сильно потрепали, ослабили и заперли в Тамаулипасе, из которого они вышли, в попытке распространить параллельную власть своего квази-государства на территорию всей страны. Впрочем, не только их. Произошёл раскол и в организации Бернардосов, например. Младший Бернардос, собрав остатки капиталов Центрального картеля, окопался в Хуаресе. Блонди отделился от него и с группой своих боевиков занял Акапулько. Говорят, когда морская пехота штурмовала кондоминиум среднего Бернардоса в Мехико, тот звонил Блонди, главе своей личной охраны, умоляя прислать подкрепление. «Зачем?», ответил тот, «Тебя ведь всё равно сейчас убьют». Младший Бернардос объявил на всю страну, что среднего «братана слил Блонди». Между обеими половинами картеля также завязалась кровопролитная междоусобица. Кроме того, перед уходом Касеролы с президентского поста начала стремительно расти организация из Веракруса, "Новое поколение", союзники Монтеса, известные также под названием “палачи «Омегас»”. О них чуть позже. В целом вас, наверное, не удивит, что одним из основных итогов нарковойны ближе к концу президентского срока Касеролы стало ослабление большинства конкурирующих между собой картелей, за исключением, может быть, Федерации. Влияние Монтеса распространилось на большее количество штатов, чем до войны, у него повсюду появилось больше тайных баз, лабораторий, логистических центров, к Федерации за время войны присоединились толпы людей с улицы. Несмотря на это, с тех пор как конкурирующие организации ослабли, Федерация осознанно сократила масштабы своих силовых акций, ограничившись актами возмездия в случае нападения на своих людей или их арестов. Остальные картели при этом никуда не исчезли, они лишь стали мельче, раздробились на фракции, продолжающие в свою очередь самоуничтожаться и дробиться изнутри по сей день, размножаясь на манер земляных червей. Иногда у меня такое ощущение, что во всех мексиканских городах, во всех районах, на каждой улице теперь между собой дерутся уже не картели и не банды, а группировки по пять-десять человек. Это идеальное выражение той самой «войны всех против всех», что согласно Гоббсу, в незапамятные времена предшествовала возникновению государства. И это не удивительно, ведь по мнению авторитетных аналитических центров, мексиканская республика уже дошла до состояния недееспособного государства, потерпела крах. Признаю, война правительства Касеролы увенчалась разрушением большей части теневых организованных структур, стремившихся конкурировать с республикой и её системой правосудия, но тем в отместку удалось нанести в ответ смертельный удар со своей стороны. Возможно поэтому мексиканский народ начал сам браться за оружие. Первые отряды самообороны появились в центральной части страны и на юго-востоке, особенно вокруг метамфетаминового порта в Мичоакане и вдоль героинового шоссе в Герреро. В самом начале это было подлинно народное восстание против фактической власти картелей. Жертвы организованной преступности первыми осознали, что государство превратилось в фикцию, и что они брошены на произвол судьбы в эпоху войны всех против всех. Именно на это они указывали представителям федеральной армии или силовых ведомств, когда те пытались их разоружить. Стихийный бунт был настолько массовым, что любые попытки его усмирить оказались безнадёжными. Федералы ретировались из провинций охваченных движением «народной самообороны», возможно, осознавая его правоту. Но у гражданской войны в условиях рыночной экономики неумолимая логика. По нашим подсчётам дружинам народной самообороны на поддержание движения требуется от двух до двух с половиной миллионов долларов каждый месяц. Причём в эти расчёты не входит покупка оружия – основная статья расходов! После первых успехов, после изгнания картелей из нескольких городов, после первых эмоциональных актов мести и самосуда, наступает период поддержания порядка. У движения с самого начала были лидеры, которые, поступившись личными интересами на раннем этапе общей борьбы, теперь начинают проявлять свой характер. Самые честные и бескомпромиссные из них заканчивают плохо, как это всегда бывает. Другие, те, что похитрее, чьи инстинкты самосохранения сильнее, лучше приспосабливаются к динамике меняющейся окружающей обстановки. Такие люди всегда готовы поступиться принципами ради успеха. Они могут простить «раскаявшихся» бандитов, стремящимся переметнуться в отряды народной милиции, почувствовав за ними реальную силу. Такие лидеры аргументированно доказывают своим сторонникам, что у прощённых «крестоносцев» есть реальный опыт боевых действий против «Омегас», который может пригодиться движению. От них же они перенимают методы домашней варки амфетаминов. Общины перехватывают грузы прекурсоров и налаживают собственное кустарное производство, чтобы спонсировать свои военные нужды. В конце концов, говорят они, мы изначально ничего не имели против самого наркобизнеса, или против контрабандистов «старой школы», мы поднялись с оружием в руках, чтобы положить конец похищениям и вымогательствам, произволу организованной преступности. Опять же по нашим подсчётам, в определённые сезоны партии кустарно произведённых амфетаминов с территорий, контролируемых движением народной самообороны составляют до трети от совокупного экспорта в США. Кто же им содействует в этих операциях? Это может быть интересно. Потому что в последнее время всплывают факты, свидетельствующие о связях этого движения с главой картеля «Новое поколение». Гипотетический симбиоз выглядит вполне естественно. «Новое поколение» возникло чуть раньше и с самого начала объявило себя «вооружённым крылом мексиканского народа». Они тоже сразу заявили, что будут бороться не с наркобизнесом, а с «терроризмом против гражданского населения». Они первыми начали публично казнить «Омегас», а потом и членов «Семейного креста», главных врагов «народной милиции» из Мичоакана и Герреро. Нет, не обманывайтесь на их счёт, на самом деле это всегда был достаточно традиционный наркокартель, который в скором времени отметился не менее чудовищными деяниями чем «Омегас». Например, четверо из них изнасиловали и сожгли десятилетнюю девочку, спутав её с другой девочкой, дочерью одного из их конкурентов из «Семейного креста». Факты финансирования отрядов народной самообороны «Новым поколением» были официально подтверждены Генеральным прокурором республики. В принципе, если отвлечься от этической стороны вопроса, это сотрудничество выглядит вполне обоснованным и взаимовыгодным. Народная милиция получает не только требующиеся ей денежные средства с избытком, но и выход на торговые маршруты северных рынков сбыта, то есть свою долю в теневой экономике, которая, увы, представляется населению гораздо более надёжной и стабильной, чем официальная. Федерация Монтеса, проглотила всю сеть кустарного бизнеса из центральных областей даже не заметив этого, потому что сама она в этот момент успешно осваивала глобальный рынок. Заготовочные базы и лаборатории в Западной Африке, партнёрство с организациями, контролирующими рынки мегаполисов Европы, Австралии, Азии. Первым тревогу забил новый президент Филиппин. По его словам, Федерация Монтеса при помощи китайских триад уже активно захватывает контроль над чёрным рынком страны. Пока трудно судить было ли это заявление чистым пиаром, потребовавшимся ему для осуществления собственной повестки, или в нём содержится доля правды. Факт заключается в том, что «война всех против всех» по мексиканскому образцу уже захлестнула это островное государство. Там в самом деле очень быстро растёт число людей, пристрастившихся к «шабу», местной версии метамфетаминов и, соответственно, процветает наркоторговля и преступность. Президент республики де факто легализовал самосуд и линчевание не только наркодилеров, но и наркоманов. Убивают без следа и следствия. Каждый день на улицах Манилы теперь находят трупы, чьи лица прикрыты листом картона с надписью «барыга» или «торчок». Наркоманы там превратились в своеобразных «священных людей» – это в древнем Риме так называли изгоев и парий, нарушивших какие-либо табу, которых можно было убивать всякому, без суда и следствия, не нарушая при этом законов, человеческих или божественных. Впрочем, мы отвлеклись, давайте вернёмся в Мексику наших дней. Движение народной самообороны привлекло левых активистов из числа молодёжи и студенчества. Как всегда не обошлось без попытки очередного авангарда подчинить массовое движение неким политическим целям и придать ему политическую программу. Дети из бедных семей, добившиеся права на высшее образование, благодаря своей отличной учёбе, как водится, попали под влияние двух-трёх интеллектуалов из среднего класса Мехико. В Акапулько была сформирована «Железная колонна», объявившая о своём намерении запустить процесс коллективизации сельского хозяйства во всём штате. Студенты захватили несколько муниципальных автобусов и целым караваном отправились в агитационное турне через весь штат в сторону Мехико. В столице они собирались изложить свою программу регионального развития перед президентом республики. Кстати, власть к тому времени уже успела смениться и, описав неизбежный круг, благополучно вернулась к СРП. Фелипе Касерола, оставив после себя горы трупов и кровавый хаос по всей стране, уступил место своему оппоненту Пальме Вьехо. Тот ещё во время избирательной кампании обещал погасить пламя насилия, выжигающего страну. Так, например, в числе прочего, он существенно сократил присутствие спецслужб и военных советников из США. Мой собственный штат был урезан втрое! В советники по нарковойне Пальма Вьехо выбрал колумбийского генерала Оскара Наранхо, ветерана войны против Эскобара. Судя по всему, он сделал ставку на тайный тактический альянс с «Новым поколением», параллельно с интенсивной охотой на Монтеса, объявленного врагом общественности номер один в США. Такие сигналы, какими бы туманными они ни были, в преступном мире считываются чётко и схватываются на лету – не успел Пальма Вьехо прийти к власти, как «Новое поколение» объявило о разрыве альянса с Федерацией. Не мудрено. У них появился более чем реальный шанс занять место Монтеса, если и как только он уйдёт со сцены. Война разгорелась с новой силой, к многочисленной мозаике сводящих счёты друг с другом мелких группировок добавился полномасштабный конфликт между двумя выжившими титанами вдоль всей северной границы. Войска и жандармерию президент постарался перенаправить в города с наиболее высокой статистикой убийств и похищений. Он стремился показать, что от охоты на руководство картелей переносит фокусировку на ликвидацию повседневного насилия, на общее умиротворение улиц. Что же до отрядов народной милиции, то им Пальма Вьехо предложил полную легализацию с регистрацией в качестве «сельской полиции», а также государственное субсидирование с обеспечением крупнокалиберного оружия, средств связи, автотранспорта и бронетехники. Большинство согласилось, и движение, таким образом, было успешно интегрировано в государственный аппарат СРП. Отдельным президентским декретом была создана Комиссия по умиротворению и устойчивому развитию Мичоакана и Герреро. И всё у нового президента сложилось бы хорошо, если бы внезапно на полпути к Мехико не исчезла «Железная колонна». Думаю, вам любопытно будет узнать об их программе регионального развития. Вот в чём она заключалась в общих чертах. Студенты разработали пятилетний план по совместным с правительством работам над заменой плантаций коки, мака и конопли посевами легальных злаков для стимулирования аграрного сектора, повышения жизненного уровня и создания рабочих мест для сельского населения двух этих штатов. В этих целях они предлагали создать в соответствующих округах оригинальные механизмы муниципального управления с прямым участием местных жителей. Дело в том, что согласно их плану базовой структурной единицей окружной экономики должен был стать фермерский кооператив. Поэтому высшим политическим органом в таких округах должны были стать общие ассамблеи кооперативов, то есть вводилась делегатская демократия с императивными мандатами. Контроль за соблюдением законности и правопорядка должен был полностью перейти в руки отрядов народной самообороны. Государству предлагалось инвестировать капиталы в программы социального развития, улучшения качества образования и здравоохранения. В числе прочего предполагалось открытие сети фельдшерских пунктов во всех посёлках без исключения с государственными поставками медикаментов по льготным ценам, а также бесплатных начальных и средних школ. Для лучших выпускников школ, поступающих в колледжи, государство должно было регулярно объявлять конкурс на правительственные гранты. Непосредственно в целях замены наркосодержащих посевов, рентабельность выращивания альтернативных культур должна была быть достигнута в пятилетний срок также под контролем правительства. Это подразумевало, что принимая программу «Железной колонны» правительство тем самым принимало на себя обязательство закупать всю сельскохозяйственную продукцию из обозначенных регионов. Непосредственный план действий предусматривал формирование совместной рабочей группы из представителей «Железной колонны» и правительства для осуществления замеров нелегальных посевов на территориях, контролируемых народной милицией. После сбора статистических данных, правительство должно было объявить общенациональный тендер для привлечения экспертов-агрономов, которые должны были в трёхмесячный срок составить отчёт о состоянии почв на отведённых участках с рекомендациями по посеву тех или иных сельскохозяйственных культур. После утверждения отчёта совместной комиссией планировалось дать старт посевным работам. В случае успешной реализации замены наркосодержащих посевов в первую пятилетку, программу регионального развития предлагалось продлить на неопределённый срок с внесением корректировок по необходимости. Отправившись из Акапулько на нескольких экспроприированных у государства автобусах, студенты из «Железной колонны» останавливались во всех населённых пунктах по пути, проводя общественные встречи, рассказывая о своей программе местным жителям и встречая у них самую горячую поддержку. Казалось, сама народная воля катилась в Мехико, словно снежный ком. Как вы думаете было ли у правящей администрации хоть малейшее желание встречаться с «Железной колонной» и предоставлять официальный ответ на их инициативу? Я того же мнения, вряд ли. Однако бесследное исчезновение целой полусотни человек из каравана на полпути в Мехико, было гораздо хуже, в том числе для правительства, поверьте мне. Теперь выясняется, что после срыва общественного мероприятия «Железной колонны» в Игуале, активисты из каравана были задержаны по личному распоряжению мэра этого города. Но вместо предъявления обвинений, и это самая жуткая с точки зрения законности подробность, он просто избавился от них руками бандитов Блонди. Они незаметно конвоировали караван из самого Акапулько. Значит, мэр Игуалы умышленно координировал с преступниками массовое убийство. Из камер предварительного заключения городской управы, студентов вывезли под конвоем федеральной армии на некую отдалённую ферму, где их передали людям Блонди. Там картель импровизированно разбил свой собственный миниатюрный Дахау. Всех без исключения студентов, арестованных полицией Игуалы, расстреляли, сбросили в ров, сожгли и закопали. Только отряды народной самообороны позже смогли оказать поддержку родственникам жертв в поиске и идентификации ДНК останков. Государственные органы пустили это дело на самотёк, умыли руки. Захваченные студентами автобусы вернули законным владельцам. Говорят, картель Блонди отправил в багажном отделении одного из тех автобусов груз кокаина, что ж, вполне вероятно, их подход к таким делам известен. Но кто знает, какая идиотская логика руководила мэром того города. Наверняка, он хотел продемонстрировать таким образом свою власть жителям региона. Может быть, он думал, что президент будет ему благодарен за то, что избавил его от головной боли. Как бы то ни было он окончательно подорвал авторитет действующей власти в глазах всего народа. «Студентов убило государство» – эту мантру сейчас твердят не только по всей стране, но и во всём мире. Общественность в ужасе от наглядного свидетельства сращивания организованной преступности с демократическим государством. Теперь резиденцию на холме Чапультепек в народе называют не иначе как Дворцом коррупции», а Палату депутатов – «пристанищем жуликов и воров». Четырнадцатая глава. ПЛЕН МОНТЕСУМЫ «Son vinto eterni dei! Tutto in un giorno lo splendor de' miei fasti, e l'alta gloriadel valor messican cade svenata» «Motezuma», opera di Antonio Vivaldi, testo di Girolamo Giusti[22] Кольцо сжималось всё теснее изо дня в день теперь уже вокруг него, как некогда вокруг семьи Фуэрте. Пока «Новое поколение» и «Омегас» вешали трупы его людей на мостах Халиско и Монтеррея, солдаты федеральной армии уничтожали их шквальным огнём во время облав в притонах. Охотники всех мастей обложили его стаю флажками, и он мчался к неизбежной западне, подобно раненому вожаку, всякий раз бросаясь в сторону лишь затем, чтобы наткнуться на очередную непреодолимую преграду. Стальные пальцы правосудия тянулись к его глотке, пока он спешил провернуть по несколько сделок в день во всех уголках земного шара. Он скупал дома и квартиры в десятках государств, заранее зная, что ему в них уже не скрыться. За каждым столом, за которым он ел и пил в глаза ему улыбался очередной предатель. И всякий раз удавалось уходить, словно ангелы-хранители куда-то и зачем-то вели его, до поры до времени. В последний раз его голову хотели преподнести на завтрак Хиллари Клинтон, заседавшей через улицу от него, в лучшей гостинице Кабо Сан-Лукаса с министрами иностранных дел стран Большой двадцатки. Он ускользнул прямо из–под её носа через ливневые стоки, которые вели в душевую кабину одного из соседних особняков. Когда ей прислали фотографию подземного хода на смартфон, она лишь выдала своё фирменное «Вау!», означавшее всё, что угодно кроме человеколюбивых эмоций. Он уходил на вертолётах, броневиках, амфибиях и один раз даже в подводной лодке. Он проваливался сквозь землю в последнюю минуту, как Фантомас, но знал, что в один прекрасный день они его всё равно настигнут. Он знал, что необходимо было быть готовым принять все меры, чтобы в тот день, когда его накроют, его смогли захватить живым, как Кармело или Живчика. Им нельзя было оставлять поводов разделаться с ним на месте как со средним Бернардосом или Гориллой. В ту скромную двушку на набережной Масатлана, он въехал лишь на одну ночь, не успев толком обжиться. На рассвете его разбудил инстинкт. Очередная любовница, восемнадцатилетняя модель, стояла за дверью, нагая, закрываясь простынёй и дрожа от страха. Входную дверь методично выпиливали. Нырнув под кровать, он, как был, в одних трусах вылез с автоматом Калашникова и занял позицию для оборонительной стрельбы, прижавшись спиной к холодной стене. Подземных ходов и пожарных лестниц с четвёртого этажа в этой квартире предусмотрено не было. Красные лучики лазерных прицелов из прихожей прочертили предрассветные сумерки и остановились на груди, у сердца, на лице. Род оружия указывал на морскую пехоту. Монтесума бросил автомат и поднял руки. И вот он сидит, один среди четырёх стен, закрытый в каменном мешке. Волны ненависти не проникают сквозь толщу бетона, но он знает, что солдаты «Омегас» развешивают на площадях поздравительные транспаранты от имени своего нового вождя «Сорок пятого» и устраивают праздничные вечеринки, пока «Новое поколение» подсчитывает рост выручки за следующий год и выслеживает приближённых поверженного Монтесумы, чтобы заложить их в жандармерию, или пустить их под пресс жуткого передела самим. Организация будет продолжать работать без своего лидера лишь до тех пор, пока все безоговорочно принимают власть Апреля, пока чьим-то интересам не станет вдруг тесно в общем деле. Стены обступают его и словно бы сдвигаются, нет ничего хуже в этой жизни, чем удушливый воздух неволи. Стол, каменный табурет, стальной унитаз с раковиной для рук вделанной сверху. По чёрно-белому телевизору на подставке идёт нескончаемая проповедь, пока научно-популярная программа не сменяет, наконец, трансляцию католической мессы. Призраки убитых снова придут ночью, обступят шконку, забормочут свои привычные проклятия, заплачут и завоют, лишая сна. Охрана за решёткой до поры до времени притворяется неподкупной. Заключённых коллег не видно и не слышно, но он знает, что они здесь – уже двадцать лет в этой тюрьме таится «Крёстный» Фуэрте; в её разных концах меряют свои узкие камеры мелкими шажками старший Бернардос и Блонди. Время расставило всё по местам, и закон здесь временно одерживает верх в очередном раунде этой жестокой игры. Взлёты и падения сопровождаются вспышками фотокамер и похоронными фанфарами, выживание гарантировано не всякому. Но больше всего изменяется после ареста ход времени. Дни, месяцы и годы войны, бизнеса, успехов, денег, удовольствий пролетают на скорости рвущего атмосферу метеорита, так что не всегда успеваешь притормозить и толком разобраться во всём, что происходит. Но с первого же шага за решётку, время переключается на ручной режим асфальтоукладочного катка. Минуты больше не кончаются, а мысли, надежды и планы расширяют дни существования до размеров целой Вселенной, где никогда не дают покоя вечные вопросы. Стража заносит поднос. Субботнее меню: ацтекский суп с кориандром и чили, говяжье филе, кофе, на десерт киви. Под салфеткой с разложенными на ней приборами сложенный вчетверо тетрадный лист. Значит, всё-таки есть тюремная почта, вот она, в действии. Он разворачивает листок и сразу узнаёт почерк Блонди. Это воззвание к правительству с объявлением голодовки, сопровождённое чуть ли не сотней подписей, набегающих со всех сторон бумажного листа и клеящихся друг к другу. Конечно, здесь есть подпись Бернардоса и даже подпись «Сорокового», бывшего главаря «Омегас». Но удивительнее всего было наличие подписи Крёстного: где бы его там ни держали столько лет, но он в курсе тюремных дел и даже в них участвует. Жалобы и требования заключённых. Переполненные камеры, антисанитария, протухшая пища, нарушение прав человека. Да разве ж ты, человек, Крёстный, какие ещё права? Ты, который выреза?л семьи, сбрасывал невинных ангелочков в пропасть, из-за параноидальных недочётов в своей нежной лелеемой бухгалтерии. Ты и твои шакалы, возомнившие себя хозяевами чужой жизни и смерти. Или ты, Сороковой? Больной на всю голову социопат с манией величия. Человек характеризуется в первую очередь тем, что делит свою жизнь с другими людьми, какими бы они ни были. Подписать? Надо запомнить этого охранника в лицо. Раз носит записки, значит, можно столковаться и о чём-то ещё. Если повезёт. Любая мелкая просьба здесь обходится в тысячи и десятки тысяч долларов, от лишнего рулона туалетной бумаги или куска мыла до каждой дополнительной минуты телефонного звонка на волю. И пока кто-то в твиттере рассылает от лица могущественного Монтесумы угрозы Дональду Трампу и халифу Исламского государства, сам он не может столковаться с каким-то явно недоедающим охранником, а окружной судья, внезапно осмелев, отклоняет одно прошение о процедуре ампаро, за другим, отказывает подсудимому в неприкосновенности и невыдаче, зная, что гринго готовят для Монтесумы электрический стул. Пятнадцатая глава. СОБОРОВАНИЕ В ТИХУАНЕ На самом деле, даже экстрадированные преступники иногда всё-таки возвращаются на родину. Примером тому может служить Лысый Панчо, который отбыл свой срок в Соединённых Штатах и сразу после освобождения был депортирован в Тихуану. У него и в мыслях не было нарушать все свои клятвенные заверения органам, и он твёрдо завязал с наркобизнесом. Ведь, в конце концов, ему уже шестьдесят пять лет, и даже по мексиканскому трудовому законодательству он достиг пенсионного возраста. Самое время отойти от дел и посвятить себя семье. В то утро он вышел с внуками к побережью, туда, где на пляже мэрия установила новенькую игровую площадку с безопасным покрытием. Любящий дед, он мог часами смотреть, как играют детки. Так некоторые могут подолгу наблюдать течение вешних вод разлившейся реки или языки пламени в камине, истово и размеренно пожирающие древесину. Прогулки с внуками по улицам Тихуаны приносили ему неведомую до тех пор, глубокую радость. Они были его волнами вешних вод, его задорными огоньками. Он понимал теперь гораздо отчётливее, чем прежде, какое страшное преступление они совершили много лет назад, натравив Альманегру на семью Пиньи, заказав его жену и детей. Они преступили в тот раз не просто черту закона людского и не просто нормы общественной морали. Ему казалось теперь, что их преступление было совершено скорее против естественного хода всех вещей, против космоса, чем против одной лишь человечности. Они безвозвратно загубили свои души. Дети резвились, бегая среди разноцветных горок вереницей за аниматорами, наряженными в яркие клоунские костюмы. Вот хорошие ребята, думал дед Панчо, придумывают себе забавы, развлекают детишек, слышат их весёлый смех, хоть и платит мэрия им сущие гроши, наверное. Раньше, кстати, он видел клоунов только на платных площадках или на торжествах. На них были пёстрые рубашки с кружевными манишками, цветные шаровары, рыжие парики, уморительные шляпы, красные носы. Вот один из них, отделяется от детской кучи малы, идёт в его сторону, нарисованный рот улыбается до ушей, а глаза добрые, но с хитринкой. Панчо улыбается аниматору в ответ, здоровается кивком и не сразу понимает, почему в руках у него автоматический пистолет с глушителем, и почему тот передаёт ему вполголоса привет от мёртвых детей Пиньи. Только, когда он слышит сзади, за скамейкой резкий визг тормозов подъехавшей машины, Панчо вскакивает и встречает пули грудью, выстрелы опрокидывают его, и он видит с земли, как клоун запрыгивает в распахнутую дверь чёрного джипа, уносится прочь. Спустя минуту Панчо, лёжа на асфальте, видит нервную озабоченность прохожих ног, некоторые спешат прочь, другие останавливаются, достают мобильные телефоны. Какая-то женщина звонит в скорую, остальные молча снимают сцену преступления на видео. К Панчо быстро приближается человек в чёрной сутане, присаживается на одно колено, склоняется над ним, приподнимает его голову и осторожно смачивает минералкой его пересохшие губы. – Отец, отец, Вы мне нужны были, вас послал мне Бог, скажите, ведь у вас есть виатик? – слова даются Панчо с трудом. – Только скажите, что есть, умоляю Вас, ведь, кажется, уходит моё время на этой земле. – Успокойся, сын мой, я слушаю тебя. Доверься Господу, он отпустит тебе время для исповеди. Молодой священник открывает свой чемоданчик, Панчо вздыхает с облегчением, он видит аккуратно разложенные по специальным секциям просвиры, бутылочку с елеем. Священник складывает ладони в молитве: – Мир Господа да пребудет с тобой. – Аминь, – говорит Панчо, морщась от боли. Молодой священник окропляет высокий лоб Лысого Панчо святой водой. – Пусть оживёт в тебе, сын мой, благодаря этой святой воде воспоминание о таинстве крещения Господня и о распятом за нас и наши грехи Спасителе. Из глаз Лысого Панчо катятся крупные слёзы, слёзы раскаяния, он ищет руку молодого священника своей рукой. – Меня зовут Панчо Фуэрте. Я убивал людей, отец. Убивал сам и заказывал убийства мужчин, женщин и детей, – наконец, выговаривает он. – Что ты сказал?! – вскрикивает отшатнувшийся от него в ужасе священник. – Твоё имя Панчо Фуэрте? Так это ты, несчастный, оставил меня круглым сиротой и пустил по миру, когда мне не было ещё и пяти лет! – Простите меня великодушно, отец мой, ибо не ведал я, что творим мы, – лихорадочно шепчет Панчо, но священник уже не слушает его, погрузившись в мрачное раздумье. Кажется, он колеблется между чувством долга и обуревающими его эмоциями. – Вот что, Панчо Фуэрте, я не могу дать тебе отпущения твоих грехов, – наконец, говорит он. – И простить тоже не могу. Бог простит. Он захлопывает свой чемоданчик и поспешно уходит, сливаясь с фланирующей воскресной толпой, скрывается из вида за углом. В это время раздаётся пронзительная сирена кареты скорой помощи. Женщина, вызвавшая врачей, выходит из обступившей Панчо толпы и наклоняется над ним. В его воспалённом сознании черты её смуглого лица принимают образ святейшей Марии Гваделупской. Он просит её позвать священника, другого священника, потом он умоляет её саму дать ему прощение. Врачи пробиваются сквозь толпу зевак, но у них не останется времени на оказание первой помощи. Они смогут только констатировать смерть жертвы нападения от летального повреждения внутренних органов. Внуки Лысого Панчо продолжают играть на площадке, потому что не видят, что происходит на променаде набережной. Морские волны бьются о берег и детские крики тонут в шуме прибоя. Панчо уже забыл про исповедь, он думает о том, как хорошо умирать на улицах родного города. Шестнадцатая глава. ПОБЕГ ОТ КАРМЫ «Любой, кто возложит на меня свою руку, чтобы править мной является узурпатором и тираном. Я объявляю его своим врагом» Пьер-Жозеф Прудон[23] Монтесуме самому до конца не верилось в собственные безумные мечты. Здесь он не просто мотал свой срок на строгаче – эта тюрьма «максимально строгого режима» считалась самой надёжной в стране. Зелёная зона вокруг выхода переходила в оранжевую за ограждением, где на вышках терпеливо дожидались движущихся мишеней хладнокровные вертухаи со снайперскими винтовками. Оранжевая зона в свою очередь граничила с высокотехнологичной, автоматизированной красной зоной, сквозь которую без следа не просочится и бесплотный призрак. Именно поэтому всех самых опасных преступников, которых мексиканское государство не смогло пока экстрадировать на север, оно содержало здесь. Если Монтесуме удастся сбежать из этого неприступного бастиона пенитенциарной системы карающего государства, он покажет всему миру чего стоит воля одного человека к свободе. Друзья его сына, женатая пара, приобрели участок в паре километров от тюрьмы и щедро оплатили срочную постройку небольшого фермерского домика, которому суждено было впоследствии распахнуть ворота на волю перед беглецом. На подготовку побега Монтесумы ушли месяцы кропотливой работы команды, собранной Апрелем. Привлечены были ведущие инженеры, геологи, топографы, архитекторы и программисты. В первую очередь, проект тоннеля должен был оказаться удачным благодаря активному использованию спутниковых систем навигации, без них подвести его под конкретную душевую кабинку было бы фактически невозможно. Но Монтесу всё равно не верилось до самого конца намеченного предприятия. Он смог наладить каналы тайной связи, и время от времени получал информацию о ходе работ, то в виде зашифрованных сообщений, то в виде полунамёков. Надежда крепла, но вместе с ней росли одолевавшие его сомнения – где может крыться роковая ошибка, что может пойти не так, кто может внезапно вмешаться и раскрыть план побега? То, что его разместили на первом этаже, а не на втором – уже само по себе чудовищное везение, если только об этом не похлопотал Апрель. Ведь под второй этаж не подведёшь никакой, самый хитроумный подкоп, думал он. А в это время, глубоко под землёй, отважные рудокопы, ведомые сигналами с орбиты, не опускали своих заступов день и ночь, работая посменно, пробивая путь сквозь сырую толщу осадочного слоя земной коры. От порододробильной техники, использовавшейся на раннем этапе работ, типа электробуров, приходилось отказываться по мере продвижения к зловещему сердцу тюрьмы. Казалось, под землёй, как и на поверхности, её территория так же была разделена на специальные зоны с нарастающим усилением контроля. Своим мифическим побегом он оставит грядущим поколениям великое сказание о том, на какие чудеса способна сознательная воля личности, помноженная на усилия коллективного разума друзей и единомышленников. Он докажет на фактах, что никому из нас не суждено носить колодку рабства на шее, до тех пор пока мы сами не сломлены и не согласились на неё внутри себя. Ожидание имеет свойство тоже порой становиться мучительным в зависимости от игры сомнений и нетерпения в душе заключённого. Время то тянется, то летит, дни и ночи обретают причудливую амплитуду. Подземные инженеры тем временем тянули линию труб воздухоснабжения тоннеля из проверенной марки поливинилхлорида, от входа до выхода, вдоль узкоколейной ветки, проводили испытания вентиляционной системы, закачивали кислород из сети равномерно размещённых баллонов, откачивали углекислый газ через фильтры очистки. Так прошло почти полтора года. Монтесума ждал, сомневался, но продолжал надеяться. Он не мог в точности знать о том, что проект находится на стадии завершения, но по ночам ему чудилось копошение невидимых землекопов глубоко под полом. Именно в те ночи они действительно выдалбливали ступени для спуска в тоннель из лаза под его камерой. Оставалось расковырять двенадцать сантиметров бетона непосредственно под душевой. Поначалу, раз в неделю к нему в камеру приходил штатный психолог, задававший идиотские вопросы, чтобы залезть поглубже к нему в душу, вытащить на свет «подавленного», как он говорил, «эмбриона законопослушного гражданина» или же выведать его самые сокровенные мысли и планы. Поначалу этот самодовольный господин забавлял Монтеса, но, чем больше времени он проводил в одиночном заключении, тем более и более неуместными ему начинали казаться эти визиты. Настал момент, когда душеспасительные беседы психолога, его наивные методы промывания мозгов, уже раздражали его до такой степени, что он чувствовал непреодолимую тягу растерзать его на части голыми руками, загрызть зубами, всякий раз, когда тот напыщенно произносил свои заученные фразы о социальной реабилитации или заводил россказни о «раскаявшихся» мафиози, которые, по его информации, обрели беззаботную и счастливую, жизнь. Когда подвернулся случай, Монтес не преминул сообщить психологу о том, что время от времени испытывает в его присутствии подобные позывы. К его вящему облегчению, визиты психолога прекратились сразу же после этого признания. Вся его жизнь сейчас протекала под линзой видеокамеры, на глазах у недремлющего наблюдателя из службы охраны. Приходилось контролировать каждое своё движение, каждый мускул своего лица, нельзя было допускать каких-либо отклонений от обычного поведения узника одиночной камеры. Если он вставал, чтобы пройтись, то не чаще, чем обычно вскакивают остальные заключённые, чтобы нервно посеменить по камере, через строго отсчитанные интервалы. Поэтому, когда настала, наконец, долгожданная минута намеченного побега, он выждал какое-то время, прежде чем подойти к душу с рубашкой в руке, якобы для того чтобы простирнуть её, как это обычно здесь делалось. Но как только он шагнул за незримую границу, отделявшую его изображение на экране от «слепого угла» линзы, где оно пропадало, все его движения вдруг обрели лихорадочный и нервный оттенок. Включив воду и присев на корточки за перегородкой, он сосредоточенно простукивал костяшками пальцев цементный пол, до тех пор, пока не отыскал гулкий отзыв полого пространства. Выскребая ногтями мокрый цемент, он ловко подцепил и приподнял плиту, это был искусно выпиленный люк. В лицо ему дохнуло сырым воздухом подземелья. Уходившая глубоко вниз вертикальная скважина с приставленной к ней деревянной лестницей вела в ход, освещённый слабо мерцающим электрическим светом. Он завалил за собой лаз плитой, быстро слез по лестнице и стал бегом спускаться в нижнюю галерею по выдолбленным в породе ступеням, разбивая по пути лампочки поднятым с земли булыжником. Так он вышел к горизонтальному гроту с убегающими вдаль путями узкоколейки. Последние недели он тренировался и готовился к кроссу, но, на дне он обнаружил приятный сюрприз от своих друзей – припаркованный рядом с брошенной вагонеткой мотоцикл с ключом зажигания в замке. Он вскочил в седло, включил ногой передачу, повернул ручку управления. Из–под колёс прыснуло комьями грязи. Спустя мгновение одинокий беглец растворился в сыром мареве тоннеля. Когда он трогался с места, охранник ещё не успел заметить аномалий в наблюдаемой камере – заключённый, по идее, мылся и стирал вещи в душевой, которая была вне поля зрения видеокамеры. На это всегда уходило несколько минут. Семнадцатая глава. ИСПОВЕДЬ В МЕХИКО 1. Лунный пейзаж вокруг становился всё более нереальным, по мере того как белёсые волны бескрайних пустынь с зияющими котлованами кратеров прирастали каменистыми холмами, рифлёными глыбами тысячников, пока, наконец, не показались на горизонте заснеженные вершины легендарных вулканов Попокатепетль и Истаксиуатль, этих ацтекских Ромео и Джульетты. В безоблачном багрянце предзакатного неба гордо реял, уверенно раскинув свои мощные крылья, андский кондор. Сегодня его абсолютно не тревожил хищный клёкот огромного местного беркута, летавшего из стороны в сторону на меньшей высоте, зорко высматривавшего добычу на земле и камнем пикировавшего вниз, чуть только незадачливый тушкан или скользкая змея подавали любые, пусть еле различимые признаки жизни. Остановив дядюшкин джип на обочине одной из горных дорог, Пако вылез из машины и, усевшись на капот, в молчаливом благоговении созерцал открывшуюся перед ним живописную панораму, заворожённый её непередаваемой словами красотой, глубоко отзывавшейся в его простом сердце. Из вершины Попокатепетля валил густой белый дым, словно из трубы Сикстинской капеллы в последний день конклава кардиналов. До слуха Пако доносились отдалённые раскаты грохота, сопровождавшего выбросы золы и пепла из его горластого и жаркого жерла. По контрасту со своим бушующим, темпераментным мужем Попо, нежно прильнувшая к нему гора Истаксиуатль сохраняла безмятежное спокойствие. В расстилавшейся под ними долине сверкало бесчисленное множество огоньков огромного мегаполиса, вдвое или втрое превышавшего размеры родного для Пако Лос-Анджелеса. Он знал, что некогда, до прихода конкистадоров, этот великий город был окружён зеркальной гладью необъятного озера, по которому мирно дрейфовали плавучие сады, кормившие древний благородный Теночтитлан, эту Венецию древних ацтеков. Мехико представлялся ему полным незримых потоков энергии, выгодных сделок, динамичных альянсов, немыслимых взлётов и сокрушительных фиаско. В Мехико его тоже ждали возможности – если он справится с дядиным заданием, он сможет довершить, наконец, свою праведную месть, наказать того, кто покушался на его жизнь, но главное – воздать должное своей уличной репутации и разом погасить все задолженности по её вездесущим векселям. Кроме того, в Мехико его ждала новая встреча с прекрасной кузиной, в этом он уже нисколько не сомневался.