Это стало последней каплей. Я развернулся и направился прочь — быстрым шагом на грани бега, но не бегом, чтобы не провоцировать его. Я надеялся, что это нечто увидит, как я отступаю, ухожу с его территории, и уймется. Черта с два! Похоже, оно продолжило высовываться с той же скоростью, и задержало его только это, а вовсе не мое отступление. Потом я услышал шаги за своей спиной. Вот только шаги эти не были человеческими — так не ступают ноги, так плюхаются на грязные доски тяжелые от впитанной воды половые тряпки. Хлюпающие звуки постепенно ускорялись, словно подстраиваясь под скорость моих шагов. Я хотел обернуться, и все же что-то сдержало меня. Я нутром чуял: мне нельзя видеть то, что вывалилось в коридор и поползло за мной. Если я увижу, слишком многое изменится. Поэтому я наплевал на гордость и рванул вперед — через загаженный коридор обратно к лестнице. Где-то здесь был лифт, но соваться туда я точно не собирался. Сердце отчаянно колотилось в груди, заглушая своим грохотом все вокруг, и я не слышал, бежит ли за мной нечто. Я и не хотел знать. Что толку, если я обернусь, оступлюсь и сверну себе шею? Не видеть это существо мне хотелось куда больше, чем увидеть его. Я быстро спускался вниз по лестнице, молча, ни на кого не надеясь, потому что я не знал, на кого можно надеяться. И вдруг вместо болотного холода меня встретило тепло, вместо удушающей вони — все те же запахи жилого дома. Все менялось постепенно — а стало прежним в один миг. Я не удержался, обернулся и… увидел за собой точно такую же лестницу, как та, что стелилась передо мной. Чистую и светлую. Со спешащими вниз людьми, которым я весьма некстати загородил проход. Обычными людьми, без лунных лиц и жабьих ртов! Понять это я не мог, ну никак. Поэтому я перехватил мужчину средних лет, пытавшегося меня обойти, и спросил: — Вы его видели? Он еще на лестнице? — Вы о ком это? — возмутился мужчина. — И что вы себе позволяете? — Ваш сосед такой… Бледный, здоровый, с длинными волосами… — Что вы несете? Вы из какой квартиры? Оставляют дверь открытой — и всякие наркоманы лезут! Прочь отсюда, пока я полицию не вызвал! Однако было понятно, что никого он не вызовет. Он меня побаивался и, когда я его отпустил, поспешил прощемиться по стене мимо меня. Он не просто рассматривал возможность, что я накачанный наркотиками псих, он только в это и верил. Я же больше не спрашивал его ни о чем. Охреневая от того, что я делаю, я двинулся не вниз, а вверх. Обратно на тот этаж, где дожидалось нечто, обратно к вони и тьме… Да только этого не было. Вообще ничего! Надо мной был такой же этаж, как предыдущие, и еще один, и крыша. Все это — чистое и ухоженное, с целыми лампочками, освещающими крашеные в безобразный голубой цвет стены и дерматиновые двери. Я слышал только шум телевизора и обычные, совершенно спокойные разговоры людей, которые не боятся жить в своем доме. Длинный коридор, надпись почерком Рэдж и ухмыляющаяся тварь за дверью остались только в моей памяти. * * * Одно из двух. Или я сошел с ума (не схожу, а уже сошел), или привычной мне логикой нельзя объяснить все без исключения. Первый вариант кажется более вероятным. Вот только когда я все-таки вернулся в гостиницу и осмотрел собственную обувь, я обнаружил на подошвах следы той самой грязи, которая покрывала пол на странном этаже. Иллюзии и галлюцинации такого не оставляют, а значит, я там действительно был. Придется признать: возможно все. Вообще все, и мне отныне запрещена фраза «Так не бывает!». И если играть по этим правилам, то… Можно допустить, что Арсений Батрак действительно не человек. Это вовсе не означало, что я в панике бросился звонить той странной троице. Они мне не нравились чуть меньше, чем он, но тоже не нравились. Просто теперь у меня появилась новая цель: мне было в чем разбираться, мне не нужно было планировать какую-то новую жизнь, я верну свою жену, пусть и не сразу. Ну а странная визитка с их номером телефона отправилась в мусорную корзину аккурат перед тем, как я съехал из гостиницы. Я не собирался снова бродить по городу и искать Батрака наудачу, надеясь вот так привлечь его внимание. Я чувствовал: нет его там больше. Убедившись, что с моим преследованием покончено, он благополучно укатил прочь. Куда — вопрос отдельный, и я это так просто не определю. Зато я знаю, кто определит. Теперь уже я нанимал частных детективов, и не таких, как у Рэдж, а подороже. Я мог дать им не только имя, но и паспортные данные, полученные в салоне проката, и даже более-менее четкие фотографии Батрака, сделанные с помощью камер видеонаблюдения в ресторане. С этим уже можно было работать всерьез, и я не сомневался, что его рано или поздно найдут. Во время ожидания я тоже не собирался уныло ткать гобелен у окна. Я решил узнать о Батраке как можно больше. Рэдж пыталась рассказать мне о нем, но тогда я благополучно пропускал все мимо ушей. Да и потом, она делилась в основном счастливыми детскими воспоминаниями, наполовину придуманными, а мне нужны были факты. С фактами оказалось туго. Вроде как известный ученый, все должно быть на виду! Ан нет. Арсений Борисыч всегда держался в стороне от постороннего внимания. Ему нужно было добиваться своих целей, а не получать любовь толпы, да и общался он в основном по работе, просто так никто ему не был нужен. Но и я дятел настырный, так что через пару недель у меня был готов сносный портрет этого типа. Арсений Батрак родился в пятидесятом году прошлого века, так что с возрастом я плюс-минус угадал. Правда, на этот возраст он не выглядел, уж не знаю почему. Возможно, весь секрет в том, что он по жизни не напрягался, вот и не износился. Семья была, как тогда говорили, интеллигентная, так что Батрак получил хорошее образование, и не одно, а потом начал строить научную карьеру. Он очень умело использовал систему, чтобы получить то, что ему нужно. Его научные труды вознаграждались, его проекты финансировались. Нельзя сказать, что они имели такое уж принципиальное значение для страны, но стоило ему, например, захотеть отправиться в экспедицию — и деньги он тут же получал. Его не интересовала политика, он так и не завел семью. У него были любовницы — такие, как Ольга, приходившие к нему сами. Но никаких сведений о детях, которых он признал бы, я не нашел. Мало кто знал, где и как он проводит свое свободное время. Нет, возможно, за ним следили спецслужбы как за ученым, которым интересуется международное сообщество, однако меня бы к их отчетам никто не подпустил. Так что до своего исчезновения Батрак просто жил и работал. А вот исчезновение это… ему предшествовало немало странностей. Во-первых, инициатором экспедиции стал Батрак, но это ладно, он к тому моменту уже был крупным ученым, нормально, что он потащил коллег в каких-то древностях копаться. Во-вторых, группа была маленькая, состоящая в основном из таких же угрюмых фанатиков своего дела, как он. А в-третьих, и это главное, никто не мог толком сказать, куда они поехали и зачем. Сначала я вообще не понял: как это возможно? Не в турпоход же отправились, а по делу да на казенные деньги! Но когда мне дали порыться в архивных бумажках, все стало на свои места. Батрак сообщал, куда едет и зачем, не раз, но во всех документах стояли разные данные. Общим было разве что направление — Азия. А дальше уже начинался полный бардак, сбивавший с толку. Просто тогда это не проверяли, Батраку верили, потом вот всплыло, и большие боссы, чтобы не выглядеть идиотами, замяли дело. Так что от всего, что сообщил мне Батрак, уже попахивало знатной брехней. Окей, не вопрос, на экспедицию могли напасть. Но где тогда положенный скандал — лучших людей страны сперли! И если похищение было неожиданным и коварным, почему Батрак начал запутывать следы задолго до него? В последующие годы он никак не заявлял о себе. Даже если он освободился, в науку он не вернулся, хотя жилось ему, судя по дорогим шмоткам, неплохо. Все это не доказывало, что он — чудовище, об этом и речи не шло. Среди информации о нем я не нашел никаких намеков на мистику, вроде как он интересовался древней архитектурой, а не мифами и легендами. И все же… Тайн вокруг его имени снова было больше, чем ответов. Параллельно с ним я искал и Рэдж. Да, я нанял отдельных детективов. Возможно, некоторые из них, выполняя мое задание, находили информацию о том, что моя жена мертва, и считали меня свихнувшимся от горя вдовцом. Мне было все равно. Я видел ее в том городе! А если она все еще живет в этом мире, я ее найду. Прошло чуть больше двух недель, когда детективы наконец отыскали Батрака. Я был готов к чему угодно, и лишь поэтому его временное пристанище меня не удивило. Хотя… по-настоящему удивительно было бы, если бы он где-нибудь мирно жил или отдыхал. А он, в свою очередь, окопался в секте. После всех разговоров о том, что он не человек, я уж было подумал, что секта посвящена ему. Оказалось — нет. Основала это сообщество лет десять назад дамочка по имени Наталья Супонова. Под ее крылом никто никому не поклонялся, это были эдакие дауншифтеры, но с претензией на высокую мораль. Они отрицали любые современные технологии, считая их источником всех зол. У костра грейся, лопухом подтирайся — такого рода философия. Уж не знаю, отказывались они от благ временно, переписывая эти самые блага на секту, или маялись дурью, а потом возвращались к грешному прошлому. Мне было все равно. Я никак не мог понять, что там потерял Арсений Батрак. Уже очевидно, что он гедонист, он любит дорогие отели и вкусную еду. Насчет еды ничего не скажу, но с бытом в том селе, где обосновалась Супонова с единомышленниками, явно нелады. И как-то я не представляю себе этого пижона в дорогом костюме за плугом! Гадать смысла не было, нужно было ехать и проверять. Я по-прежнему собирался делать это один, я готов был нанять детективов для поиска, а дальше — только сам. Я понимал, что любая секта — это риск, даже та, что считается мирной. Но… Будем откровенны: если я вдруг исчезну, разве кто-то будет по-настоящему скучать? * * * «Что ни делается, все к лучшему» — не зря об этом так часто говорят. Да, в какой-то момент я жалел о потерянных на сбор информации неделях. Мне казалось, что этим я подвожу Рэдж, что она где-то мается без меня одна… А теперь оказалось, что с ожиданием мне повезло. Супонова и ее паства забрались в такие ебе… Хм… В такую глушь, что при недавнем снеге я бы никак туда не доехал, вокруг этих ненавистников цивилизации просто не было дорог. Сплошная целина. Но ко времени моего приезда потеплело, кто-то уже рисковал соваться в сектантскую деревню, и я попросту поехал по чужим следам. У этого сообщества предсказуемо не было ничего похожего на сайт с четким сводом правил. Мне пришлось поспрашивать в соседних деревнях, чтобы понять, могу ли я вообще туда сунуться, не будучи посвященным. Мне сказали, что могу. Туда регулярно наведывались «чужие», которые что-то продавали сектантам или даже покупали у них. Бывали и чужаки, которые приезжали из любопытства, уверенные, что просто посмотрят по сторонам и уедут. Некоторые оставались там навсегда. Приехать к деревне на машине было можно, въехать на территорию — нет. Рядом располагалась большая парковка, на которой я издалека увидел несколько автомобилей. Там я оставил свою машину, в машине — смартфон и ноут, не хотелось мне провоцировать аборигенов. Только после этого я выбрался на прогулку. Деревня была старая, из тех, которые никогда особо не процветали, а потом и вовсе сгинули из-за отдаленности от городов и больших трасс. Я таких много видел по пути сюда. Этой деревушке еще, можно сказать, повезло с сектантами. Уж не знаю, что у них в голове творится, а руки точно из нужного места растут. Они эту деревню привели в порядок: починили и покрасили дома, восстановили заборы между участками, разбили неплохие огороды с теплицами, которые угадывались даже теперь, не в сезон. Да у них и выбора-то не было, если они собирались выживать своими силами. Похоже, отказ от цивилизации здесь действительно практиковали, а не просто болтали о нем. Немногочисленная публика, попадавшаяся на моем пути, была одета в самодельную одежду — в основном из натуральных мехов, ночной кошмар защитника животных. Обувь тоже нехитрая, валенки, хотя, как по мне, для них уже слишком тепло. Интересно, что они летом носят? Лапти? Дорогу восстановили с помощью гладких камней, а кое-где и досок, асфальт тут не признавали. Стеклопакетов я тоже не увидел, в основном старые стеклянные рамы. Полагаю, такие больше и не делают, но получить их несложно: езжай да в заброшенной деревне накрути. Естественно, здесь не было ни магазинов, ни салонов красоты, ни роскошных ресторанов. Нет, я не отрицаю, что тут вполне могли найтись лавка, цирюльня и таверна. Но они пока были неочевидны. В этот день в деревню приехали несколько гостей, и это меня поначалу порадовало, потому что я решил, что мое появление на их фоне станет незаметным. Однако очень быстро я обнаружил, что тут на всех косятся с подозрением, а на меня — с откровенной враждебностью. Так, привет, а это по какому поводу? Неужели Батрак все-таки главный здесь и решил от меня вот так избавиться? Или мне чудится? Я игнорировал шарахающихся людей и злобные взгляды, пока мог. А потом это стало невозможно: путь мне преградили три крепких мужика в волчьих шубах. — Ну здравствуй, гость, — сказал один из них, и не приходилось сомневаться, что слишком уж крепкого здоровья он мне не желает. — Какими судьбами к нам? — Осмотреться для начала, — отозвался я. — А там — видно будет. Мне говорили, что тут всем рады. Неужели соврали? — Людям — да. Но машинам здесь не место. Не для того мы от них ушли, чтобы тут облучаться! Строго говоря, далеко не всякий аппарат кого-то чем-то облучает. Но не втолковывать же это фанатикам! — Так а я здесь при чем? — удивился я, не понимая, чего они до меня докопались. — У меня даже телефона с собой нет! — А вот это что? Как по мне, так эта штука хуже любого телефона будет! И тут я понял, где именно сглупил. В моей жизни был период, когда я стыдился собственной «ущербности». Пришелся он по большей части на среднюю и старшую школу, когда я не только носил косметический протез, но и его старательно прятал под длинными рукавами даже в жаркую погоду, чтобы не позориться. Потом до меня наконец дошло, что никакого позора в этом нет. Ну, лишился я руки и лишился. По глупости, которую не исправить. Но чего тут стесняться, если это не преступление и никому, кроме меня, не вредит? Так что к моменту, когда у меня появился первый бионический протез, я уже не пытался его скрыть. Поэтому я не носил ни силиконовую накладку, ни перчатку на протезе зимой. Зачем, если эта штука не мерзнет? А кому смотреть на протезы не нравится, тот может и не смотреть на меня вовсе, я взгляды магнитом не притягиваю. В секте самоуверенность впервые за много лет меня подвела. Послушно оставив в машине смартфон, я забыл, что мой протез подороже и посложнее будет. Однако отступать из-за одной ошибки я не собирался. — Это часть моего тела, — спокойно пояснил я. — Могу надеть перчатку. — Не надо ничего надевать, нужно снять! Это не часть тела, а богомерзкая дрянь! Богомерзкая? Серьезно? Они в двадцать первом веке используют это слово? Но, глядя на них, я понимал, что это не прикол и не ирония. Как и любые фанатики, обитатели секты уже немного двинулись кукухой, всякое отклонение от принятых ими норм их безумно раздражало. Особые обстоятельства позволяли мне пожертвовать принципиальностью и снять протез на время экскурсии, вот только… Я не был уверен, что эти три дебила не отыщут мою машину и не спляшут на нем польку. А новый протез получить не так-то просто… Ну и что теперь, уезжать? От ситуации уже веяло взрывоопасностью, когда нас окликнул женский голос: