— Так, я понял, это мир каких-то кракозябр, где людям не рады, — обобщил я. — Но при чем тут Батрак? На самом деле я понял куда меньше, чем пытался изобразить… Да почти ничего! Только то, что это другой мир, в который лучше не соваться. Хотя само понятие другого мира, целого мира, было из области фантастики, и мой разум ему отчаянно сопротивлялся. Ответила мне снова Таня с молчаливого разрешения Громова. — О Внутреннем мире просто так не говорят. Соответственно, и изучать его открыто невозможно, и все же им порой интересуются очень серьезные люди, понимающие его ценность. — Или фанатики, — добавил Сергей. — Арсений Батрак был и тем и другим, — отметил Громов. — Был? — переспросил я. — Так он и сейчас есть, живет и здравствует! — Николай, поверьте мне на слово, в жизни Арсения можно провести очень яркую черту. По одну ее сторону он был, по другую — есть. — Так вы действительно знали его? — Я общался с ним много лет. Никто из них, даже Громов, не знал, как именно Арсений Батрак познакомился с этим загадочным Внутренним миром. Вероятнее всего, получил знания по наследству, так чаще всего и бывало. Далеко за примерами ходить не надо: сам Громов узнал от отца, который тоже живо интересовался «ценнейшим ресурсом». Ну а его батя, в свою очередь, вполне мог получить первые сведения от фашистов, с которыми он активно сотрудничал во времена Великой Отечественной. Об этом Громов упоминал как бы между делом, будто и не было в таком сотрудничестве ничего зазорного. Я спорить не стал, но мысленную пометку сделал. Нам тут важно, что Арсений чуть ли не с подросткового возраста интересовался всем, что связано с Внутренним миром. С отцом Громова он познакомился еще молодым, но уже получившим неплохую репутацию ученым. Понятно, что формально он занимался совсем другими вещами. Но фанаты этого мира умели находить друг друга. — На тот момент Арсений уже был сыт теорией, — пояснил Громов. — Он искал человека, который спонсировал бы практические исследования. Конечно, тогда, еще в советское время, использовали другую терминологию, но суть от этого не менялась. — О каких именно практических исследованиях идет речь? — уточнил я. — Сбор любых материальных указаний на Мир Внутри, и в первую очередь порталы. Последний портал, с которым я сталкивался, находился в компьютерной игре. Кто-то чуть более образованный подумал бы об архитектуре. Но Громов определенно имел в виду не это. — Какие еще порталы? — Это нечто вроде дверей между двумя мирами, — пояснила Таня. — Между пространствами постоянно существует граница, которую мы, к сожалению, пока очень плохо понимаем. Иногда она рвется спонтанно, и людей утягивает туда. Но есть места, где граница стабильно тонкая и соприкосновения миров случаются не в пример чаще. — Вот именно это и искал Арсений, — подтвердил Громов. — Это же было нужно моему отцу, он понимал, что полноценно изучить тот мир можно только через контролируемое проникновение. У отца были деньги, у Арсения были знания. Им оказалось несложно найти общий язык. Примерно в тот же период с Арсением познакомился и сам Громов — отец направил его курировать этот проект. Он был младше Батрака, но не принципиально. Эти двое неплохо сработались, хотя Павел Громов не был так же искренне увлечен Внутренним миром, как его отец. С тех пор Арсений, по сути, вел двойную жизнь. Чтобы не привлекать к себе внимания, он по-прежнему занимался историей и археологией. Этим же он прикрывался, когда наступало время экспедиций по заказу семейства Громовых. Вот где он пропадал в свободное время, вот ради чего он отказался от семьи и друзей… Хотя отказаться ему наверняка было несложно, такой уж человек. Увы, для успеха одного энтузиазма мало. Внутренний мир существовал по своим законам и никак не поддавался изучению. Ломалось оборудование, гибли люди, а главное, истекало время — у них обоих. — Думаю, мой отец и Арсений хотели попасть туда с одинаковым рвением, — задумчиво произнес Громов. — Для отца это стало просто наваждением. Ему по жизни везло, от нашего мира он получил все — успех, карьеру, богатство. Он мог позволить себе все что угодно, но в какой-то момент перестал хотеть. Он зациклился, все его мысли были о том мире. Я был недостаточно опытен, чтобы объяснить ему, как опасны навязчивые идеи… Да и не думаю, что это вообще было возможно. — А Батрак, ему зачем было так нужно туда? — спросил я. — Интерес ученого? — Скорее вопрос выживания. От родителей ему достались не только знания, но и слабые легкие. Его мать, насколько я знаю, умерла от туберкулеза. Сам он тоже страдал от этой болезни — я помню, он жутко кашлял уже во время последних наших экспедиций. Получается, когда мы беседовали о курорте, Батрак не соврал мне… Точнее, не столько правду сказал, сколько вспомнил былое. На тот момент ему уже было пофиг на горный воздух, но когда-то он нуждался в таком вот отдыхе. Он почему-то вбил себе в голову, что тот мир способен его вылечить. Возможно, у него даже были основания… Хотя, как по мне, логика странная: чтобы докопаться до мира, который, возможно, его чуть подлечит, он отказывался от полноценного лечения в этом мире и шастал по местам, где человеку со слабыми легкими лучше не появляться. По сути, он сам себе запустил последний отсчет. — Но мой отец доверял ему именно поэтому, — отметил Громов. — Он был уверен: тот, кто хочет спасти свою жизнь, не будет мошенничать, чтобы хапнуть побольше денег. Когда Арсений сообщил ему, что предельно близок к прорыву и сможет открыть контролируемый портал, отец ему поверил. Он лично участвовал в этом мероприятии, хотя я был против. — Это было девятнадцать лет назад? — Нет, это было гораздо раньше. Я знаю, на что вы намекаете — Арсений пропал не тогда. Хотя тот эксперимент тоже закончился плачевно. На словах у Батрака все было под контролем. Но как дошло до дела, оказалось, что до контроля ему весьма далеко. Никакой портал он не открыл, так, чуть надорвал границу между двумя мирами, устроил хаос, который и привел к трагедии. В тот день многие погибли, включая Громова-старшего. Арсений выжил, но благоразумно сбежал, опасаясь мести недавнего приятеля. — Позже мы с ним встречались на нейтральной территории, где я не мог его убить, — вздохнул Громов. — Он пытался убедить меня, что это был несчастный случай, что нам нужно снова работать вместе. Но я на это идти не собирался и послал его к черту. Ему это особо не навредило, скоро он нашел себе новых спонсоров. Работать с Арсением Павел больше не мог, но от исследования Мира Внутри не отказался. А те, кто увлечен параллельным пространством, образовывали предсказуемо маленькое сообщество, где все друг друга знали. Вот и Громов был в курсе всех дел недавнего подопечного своего отца, даже не интересуясь ими намеренно. — Скоро пошли слухи об очередном его гениальном прорыве, — сказал он. — Я-то был научен горьким опытом и предупреждал: не слушайте его! Что он говорит и что будет на самом деле — совершенно разные вещи! Будете, как я, близких хоронить потом! — Но это ни к чему не привело? — Нет, конечно. Арсений всегда был хорошим дипломатом, он умел нравиться людям. Деньги он нашел и команду для экспедиции собрал. Вот это как раз было девятнадцать лет назад. — И? — оживился я. — Вы знаете, что с ним произошло? — Точно этого не знает никто, потому что все десять человек, которых он потащил с собой, сгинули без следа. Исчезли — и все. Лагерь остался, оборудование осталось, а самих людей нет. Объяснение могло быть только одно: портал там действительно был и всю экспедицию в него утащило. На этот раз не вышел сухим из воды и Арсений, он оказался там же, где остальные. Я надеялся, что он умер — из Мира Внутри мало кто живым возвращается. — Откуда вы знаете, что он не сбежал? — удивился я. — Могло оказаться, что кого-то там действительно в портал засосало, а он испугался расправы со стороны очередного спонсора и слинял. — Маловероятно. У меня ведь с ним личные счеты! Это другие махнули на него рукой, не до того было. Я отслеживал его, я обнаружил бы, если бы он где-то мелькнул. Да и потом, не стоит забывать о том, что Арсений был одержим этим миром. Он не смог бы держаться в стороне от исследований, рано или поздно он бы проявил себя. А его просто не было. Лишь пару лет назад до меня дошла информация, что некто Арсений Батрак интересуется новостями исследований Мира Внутри. — Так, стоп! — прервал его я. — Сроки не сходятся. Вы услышали о нем пару лет назад. Мне он говорил, что вернулся, кажется, четыре года назад… Точно не помню, да и не это важно. А важно то, что десять лет назад он помог Наталье Супоновой с основанием секты! — Да, меня это тоже поразило, — кивнул Громов. — От вас я о таком услышал впервые. Если эта информация верна, получается, Арсений вернулся достаточно давно, но почему-то много лет таился или пользовался чужим именем… С этим нам еще предстоит разобраться, как и с тем, почему пару лет назад он стал достаточно активен. — Снова полез в исследования? — Скорее интересовался чужими прорывами, а потом и это делать перестал. Но я уже вычислил, что это действительно он, и стал следить за ним намеренно. Громов не собирался заниматься этим лично, у него не было ни времени, ни желания бегать за Батраком. Он нанял специальную команду, которой я и был представлен. Они наблюдали за Батраком и параллельно занимались исследованиями Внутреннего мира. Самой увлеченной натурой среди них была, безусловно, Таня. Она узнала о Внутреннем мире еще маленькой девочкой, исследованиями занимался ее дед. С тех пор Таня собрала всю информацию, какая только была доступна. Она наизусть знала все свидетельства очевидцев, помнила расположение самых вероятных порталов, а главное, не боялась этого мира. Она была очарована им, ей хотелось туда попасть, и она продолжила бы исследования, даже если бы Громов прекратил платить ей за это немалые деньги. Сергей Аптушко отвечал за безопасность. Он долгие годы был военным и ни в какую мистику не верил, пока не столкнулся со стихийно открывшимся порталом во Внутренний мир. Из-за этого погибли многие его друзья и младший брат. С тех пор он чуть ли не вендетту самому себе поручил, он действительно верил, что можно отомстить целому миру. Идея казалась мне сомнительной, но в остальном Сергей был мужик толковый и спокойный. Антон Эдуардов вообще вляпался во всю эту историю по глупости. Он до последнего не верил во Внутренний мир и прельстился щедрым вознаграждением. Он решил, что Громов — просто богатый безумец, с которого можно содрать побольше, ничего для этого не делая. Когда оказалось, что он ошибся, было уже поздно. Антон подписал контракт, по которому должен был отработать пять лет. В принципе, он мог бы и сорваться, выплатить штраф, благо у нас не рабовладельческий строй. Однако Антон смутно догадывался, что с Павлом Громовым лучше не ссориться. С тех пор он боялся, страдал, но работал. И вот эта троица с тем или иным количеством охраны на каждой вылазке занялась наблюдениями за вернувшимся Арсением Батраком. Сначала казалось, что он не делает ничего — не работает, не исследует, просто живет. И туберкулезом определенно больше не страдает. Это было несколько странно, но терпимо. Может, он все эти годы занимался лечением! Однако достаточно было понаблюдать за ним пару недель, и странности начали накапливаться. Отследить его перемещения порой было невозможно. Иногда он брал билеты на самолет или поезд, иногда арендовал машину, а иногда попросту исчезал. Но это еще ладно, с этим можно было смириться, допустив, что он засек слежку и хотел избавиться от нее. Куда важнее для его преследователей оказалось то, что рядом с ним пропадали люди. Если он бывал где-то проездом, можно было не беспокоиться. Но если он задерживался хотя бы на две недели, исчезновений было не избежать. Ни одно из этих исчезновений так и не получило объяснения. Люди попросту растворялись в воздухе, о них больше никогда ничего не слышали, а Батрак двигался дальше. — Правильно ли я понимаю… Вы в какой-то момент разобрались, что он делает, но так и не помешали ему? — нахмурился я. — Не остановили его, не предупредили людей? — Начнем с очевидного: людей о таком предупредить невозможно, — указал Громов. — Они не готовы верить. Вы даже после столкновения с определенными странностями нам не поверили, пока дело не дошло до того, что не соответствует реальности. Ожидать большего от обывателей было бы наивно. Ну а остановить его мы пытались. — Да не то слово! — встрял Сергей. — Ты что ж думаешь, если б можно было, мы б его жить оставили, суку эту? Довольно быстро они разобрались, что Арсений Батрак больше не человек. Он, похоже, помнил все, что было с ним до исчезновения, но вел себя совершенно иначе. Он стал опасен, и они попытались захватить его в плен… Это было ошибкой. Всех наемников, посланных за ним, он убил, а основной группе едва удалось унести ноги. На плен они больше не надеялись, работали на уничтожение и все равно проигрывали. — Мы много что попробовать успели, — признал Сергей. — Мы в него стреляли, сбивали на машине, поджигали его и даже взрывали здание, в котором он находился. Бесполезно! Его ничего не берет, он всегда возвращается все таким же. — Но как именно это происходит? — уточнил я. — Он восстанавливается или все это просто его не ранит? — А поди ж ты, рассмотри! — поежился Антон. — Рядом с ним после покушения нельзя оставаться, потому что, если оно не удалось, тебе хана. Мы это сложным путем выяснили. Даже в основной команде изначально было не три человека, а пять — еще один военный и второй специалист по Миру Внутри. После неудачных попыток убийства Батрак их уничтожил, а уж сколько наемников он перебил — никто даже не считал. Совсем осторожными самопровозглашенные охотники были вынуждены стать, когда он отомстил им. Он напал первым, разворотил один из домов Павла Громова, уничтожил всю охрану и чуть не добрался до основной группы. С тех пор они держались от него на почтительном расстоянии, но наблюдение не прекращали, надеясь, что он допустит ошибку. — Так что он собой представляет? — спросил я. — Что он вообще такое, что он может? Я так понял, в том мире никто долго не живет… Почему он не только выжил, но и сумел вернуться? — Слишком много вопросов, на которые я и сам не отказался бы получить ответы, — усмехнулся Громов. — Тут еще вот какое дело… В том мире нет четко обозначенных видов, — добавила Таня. — По крайней мере, нам о них неизвестно. И распространенной разумной жизни нет. Случай Арсения Батрака слишком уникален, чтобы воспринимать его как представителя определенного вида. — Но какие-то предположения у вас должны быть! — Да, кое-что мы знаем. — Так и я узнать бы не отказался! Раз уж я здесь и с вами. Сергей бросил вопросительный взгляд на Громова, тот кивнул. Похоже, доступ все-таки получен… — Мы зовем его Крысиный Король, — сообщил Сергей. — Потому что называть его старым именем слишком уж… человечно. Там, где он появляется, там крысы частенько мелькают, отсюда и обозначение.