Уж не ревнует ли он? Эта мысль представлялась мне достаточно безумной, чтобы оказаться правдой. У Батрака определенно какая-то особенная связь с Внутренним миром, он искал это место всю жизнь и, я так понимаю, был спасен им. Но появляюсь я и сразу получаю неоправданную милость со стороны кумира, вот у старикана и подгорает. Я не стал доказывать, что я в том мире вообще ни хрена не понимаю, это было мне невыгодно. Я решил вести себя иначе: — А ты уверен, что тебе можно меня убивать? Отдача не замучает? — Это еще что должно означать? — Тебе уже известно, что люди Громова мертвы. А знаешь, кто убил их? — Неужели ты? — фыркнул Батрак, хотя несложно было догадаться, что это показное веселье. — Ну не ты же! Так что попытка меня убить может оказаться очень плохой идеей. — Вот и проверим, когда мне будет удобно. У нас с тобой еще много дней наедине в море! Терпеть не могу ожидание, особенно такое — бессрочное, затянувшееся. А Батрак, скорее всего, уже догадался об этом, он попросту издевается надо мной. Уж не знаю, что он задумал, но прямо сейчас он на меня бросаться не собирался, а собирался уйти. Мне бы его отпустить, а я не мог, только не без последнего вопроса. — Подожди. — Что еще? — Если уж я все равно умру, расскажи мне, что случилось с Рэдж, — попросил я. — Это ты должен. — Кому? Тебе, что ли? — Ей — она была твоей дочерью. Она бы хотела, чтобы я узнал. Он поднялся со стула, но к выходу не пошел и все-таки ответил мне. — Я этого по-прежнему не понимаю и не чувствую… Родства. По-моему, оно переоценено. Но я могу сказать тебе, что случилось с Региной. Ты достаточно далеко зашел, это нужно как-то поощрить. Регина мертва. — Ты убил ее? Не знаю, как у меня получилось произнести это так спокойно, да еще и остаться на месте. — Нет, — покачал головой Батрак. — Сначала я не собирался ее трогать, она была погрешностью, а не проблемой. Наш с ней первый разговор действительно прошел так, как я тебе говорил. Я был уверен, что мы расстались, а она продолжила за мной следить и увидела то, что ее не касалось. — Как ты похитил ту семью в горах? — Я только готовился забрать их, но не суть важно. Она увидела лишнее. К счастью для меня, она сама сообщила мне об этом, когда пришла на повторный разговор. Почему она не сказала мне?! Я ведь мог помочь, тогда еще было время, был шанс… Но разве я поверил бы ей? Нет, не поверил бы. Рэдж понимала это и попыталась со всем справиться сама. Она не смогла… Никто бы не смог. — Она сказала тебе об этом, потому что все еще считала отцом, — указал я. — Она тебе доверяла! Разве это для тебя ничего не значило? Но Батрак и глазом не моргнул. — Абсолютно ничего. Я никогда эту псевдосвязь, которая якобы образуется по умолчанию, не понимал. Она хотела ответов, и я отправил ее в место, где эти ответы были. — То есть ты просто швырнул ее в тот мир?! — Да, смысл примерно такой. — Тогда с чего ты взял, что она мертва? — допытывался я. — Ты отправил ее туда живой, она могла выжить! — Нет, не могла. — Почему? — Потому что там не выживает никто. — Ну а ты? — В том числе и я, — холодно отозвался Батрак. — Я там тоже не выжил. * * * Говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти. Наверное, в большинстве случаев это действительно так. Вот только я особого страха почему-то не чувствовал. Это не значит, что я не поверил Батраку. Очень даже поверил: Крысиным Королем за красивые глаза не называют. Я не тешил себя надеждой, что смогу сопротивляться, я слишком хорошо помнил, что Арсения Батрака боялись даже великолепно вооруженные наемники Громова. Они говорили, что его нельзя убить, зато он убивать умеет. При столкновении с ним я могу либо бежать, либо умереть, а бежать тут некуда. И все же думал я не о том, что меня ждет, а о Рэдж. Картинка упорно не желала складываться. Я не верил, что моя жена мертва, но и не понимал ее странные способы связи со мной. Главным вопросом сейчас оставалась причина, по которой Рэдж заманила меня на этот корабль. Вряд ли ради встречи с Батраком, он сюда метнулся, уже когда заметил меня возле корабля, должно быть крысы напищали. Но что тогда нужно было Рэдж? То она говорит мне не ходить за ней, то подкидывает этот билет, и на смену решения у нее ушло всего несколько дней. Это совсем на нее не похоже… Что же я упускаю, чего не знаю? На размышления об этом и уходили долгие часы, так что бояться смерти я не успевал. Я думал, что это будет неожиданно или что Батрак начнет меня изводить, раз уж ему захотелось. Но то, что приближаются мои последние часы, я понял сам, потому что нельзя было не понять. Над морем начал сгущаться туман. Я в жизни такого не видел! Над спокойными озерами доводилось наблюдать белесую дымку, а подобный туман над морскими волнами… Нет, никогда. Впечатлен был не только я. Еще когда на горизонте появились первые робкие, совершенно безобидные облачка тумана, на прогулочной палубе стали собираться люди. Для них это было лишь забавное обстоятельство, да еще отличный фон для фотографий. Я же слышал, как удивленно перешептывались члены экипажа. Они-то знали, что ничего подобного сегодня не ожидалось, и непонятно, откуда оно вообще взялось. Когда туман подполз поближе, градус энтузиазма поубавился даже у любителей эффектных кадров. Из милых белых барашков он превращался в мутную, будто бы грязную завесу, которая окончательно скрыла под собой воду. Из-за этого казалось, что корабль стоит в тумане, или парит в тумане? Пелена поднималась все выше, рвалась клочьями, и клочья эти двигались как-то странно, будто сами по себе или под влиянием движения того, кого скрывал этот туман. Внизу он не остановился, он заползал на корабль, оттесняя людей от бортов, и люди шарахались от него, как от живого существа. Вроде как все понимали, что это глупо, но их успокаивало то, что другие тоже так делают. Разум оказался бессилен, а инстинкты шептали, что происходит нечто опасное, сложное и лучше не лезть, спрятаться, не высовываться… Инстинкты пока брали верх. Никто не приказывал людям уйти, а люди все равно расходились. Они отступали медленно, с неловкими улыбками, но стоило особенно густому обрывку тумана подползти поближе, и они мигом ускорялись. Очень скоро палуба опустела, а я еще и отошел подальше, и туман стал стеной между мной и остальным миром. Мне тоже хотелось уйти. Мне казалось, что туман врывается в мои легкие кислотой, разъедает меня изнутри, что дышать им невозможно. Это была лишь иллюзия, последняя попытка инстинкта самосохранения загнать меня внутрь. Не вышло, я сдержался, потому что не находил смысла в этой беготне. У меня ведь было время все обдумать и просчитать все варианты. Теперь я точно знал, что никак не смогу выжить. Если я попытаюсь спрятаться внутри, пострадают люди. Если я буду драться с Крысиным Королем, это только развлечет его. Лучшее, что я могу сделать, чтобы сохранить гордость, — это принять смерть спокойно. Меня бесило то, что все закончится именно так, и оставалось лишь надеяться, что какое-то подобие загробной жизни все-таки существует и там я смогу объясниться с Рэдж… Он не заставил себя долго ждать, хотя не он первым пришел ко мне. Первыми появились крысы. Они скользили сквозь туман неслышными тенями, они разрезали белесую пелену, и я не мог не заметить, насколько они огромные. Вспомнились слова следователя, работавшего в уничтоженной деревне сектантов: орудием убийства стало нечто похожее на крысиные зубы, но намного больше. Крысы пока не трогали меня, словно и вовсе не замечали. Их можно было разглядеть только в движении. Но едва они замирали, как их затягивал туман, будто одеялом укрывал. Они вполне могли собраться вокруг меня, чтобы обглодать за считаные минуты, и дожидались они лишь приказа своего хозяина. Арсений Батрак появился следом за ними. Он был все так же безупречен — строгий костюм, шарф, пальто, наброшенное на плечи. Он казался скучающим, но я на его трюки вестись не собирался. Если бы он действительно счел меня неважным, он бы вообще тут не показался, а послал ко мне в каюту своих крыс ближайшей ночью. Я все еще цеплял его, я будто стал для него живым упреком… и теперь он хотел перевести меня хотя бы в мертвые упреки. — Вот это все было обязательно? — Я обвел рукой туман, из-за которого казалось, что мы не на палубе даже и не на корабле, а на крохотной площадке, зависшей над пропастью. — Дымовая завеса, надо же… Безвкусная театральщина. — Ты настолько невежественен, что это почти смешно. Но смеяться мне не хочется, потому что тебя следовало бы раздавить давно, как и любое бесполезное насекомое, а тебя почему-то подпустили ближе. Мне вроде как не полагалось понимать, о чем он говорит, но я догадался. — Это не ты… — пораженно прошептал я. — Туман не от тебя! — Это уже не такая безвкусная театральщина, а? — Что-то скрыто здесь, близко, и оно реагирует на меня… Ты поэтому засуетился, когда я приблизился к «твоим морям»? Ты боишься меня? Чего ты боишься? Может, он и готов был ждать подольше, но появление тумана подстегнуло его. Тот мир потянулся ко мне — и вот Батрак уже бегает на цыпочках. Возможно, он понимал, что еще чуть-чуть, и он не сможет меня убить, не решится просто. Зато сейчас это делало мое положение намного сложнее. Батрак не желал вести споры, он подгонял вперед сам себя и вряд ли даже всерьез раздумывал о том, что делает. Ирония в том, что теперь уже собственное желание погибнуть с гордо поднятой головой не казалось мне такой удачной идеей. Оказывается, время было на моей стороне, если бы я продержался чуть дольше, может, и спасся бы — не важно как. Но этот шанс я упустил. Батрак уже загнал меня в угол, здесь были только я, он и те твари, которых он привел. Между мной и уничтожением оставалось всего одно слово, один щелчок пальцев… — Эй, крыса! Это не Батрак сказал (разумеется) и даже не я (что странно). Голос прозвучал откуда-то из густого тумана, и голос этот был знакомым. Но я был настолько уверен, что никогда больше его не услышу, что сначала ушам своим не поверил. А вот у Батрака были со своими ушами более доверительные отношения, он обернулся сразу же. Секундой позже раздался плеск, Батрак отшатнулся, на его пальто и костюме расползались темные мокрые пятна, а в воздухе запахло бензином. Я не представлял, как такое возможно, как вообще кому-то удалось протащить на пассажирский корабль целую канистру бензина. Может, мне почудилось? Но нет, звонко щелкнула зажигалка — и вспыхнуло пламя. Крысиный Король горел. Палуба рядом с ним тоже вспыхнула, там, куда попали брызги бензина. Но на них я даже не смотрел, зачарованный тем потусторонним зрелищем, которое представлял собой Арсений Батрак. Он горел молча, и это, пожалуй, было самым страшным. Когда люди горят, они молчать не могут, их отчаянный крик — это последняя борьба жизни со смертью. Но Батрак будто и не чувствовал боли, он метался по палубе, неловко, неуклюже, в полной тишине, как гигантский живой факел. А вокруг него сновали испуганные крысы, теперь абсолютно бесполезные. Я смотрел огненное шоу, как в трансе, и этот транс смогло прервать лишь появление рядом со мной другого человека, выскользнувшего из тумана. Сергей выглядел настолько отвратительно, что я едва узнал его. На месте правого глаза — кровавая повязка, лицо и шея покрыты гноящимися ранами. На теле ран тоже наверняка хватает, но они скрыты под одеждой. Он сильно похудел, взгляд пылает лихорадкой и первыми искрами безумия… Но он все равно жив, а я-то был уверен, что все в особняке погибли! — Как ты здесь оказался? — только и смог произнести я. Сергей криво усмехнулся, демонстрируя полусгнившие зубы. Не было с ним ничего подобного, когда мы виделись последний раз, а значит, с его телом творилось нечто такое, что законами привычного мира не объяснишь. Он сумел выйти из того особняка живым, но он не спасся.