— Я следил за тобой, — пояснил Сергей. — Зачем? — Чтобы убить. — Чего?! Ты охренел? Мое возмущение его нисколько не задело, паузу он сделал лишь потому, что зашелся в приступе сухого, рвущего грудь кашля. Когда он убрал руку от лица, я увидел на его коже кровь и нечто пугающе похожее на черную плесень. Сергей свое состояние оценивал здраво: — Я не жилец уже. Ходячий труп! Я это понял на второй день после того, как все случилось. И дальше выбор был простой… Закончить все сразу, на своих условиях, или попытаться отомстить. — Но почему именно мне? — А никто больше не выжил… Ты, Танька да я, но только ты продолжил жить по-настоящему. Это Сергей тоже обнаружил не сразу. Некоторое время он был сосредоточен на собственном лечении, он еще надеялся, что у него получится спастись. Но когда стало ясно, что дни его сочтены, а к самоубийству он не склонен, он решил посвятить остаток своих дней хоть какой-то мести. Ему удалось получить список тех, чьи трупы обнаружили в доме. Тогда он и выяснил, что официально выживших было всего двое. Одним стал он, другим — Таня, однако ее положение оказалось еще хуже. Судя по тому, что удалось выяснить Сергею, все кости в ее теле превратились в тот самый неопознанный минерал, который когда-то нашли в челюсти старухи, выданной за Рэдж. Но если ей протез помогал, то для Тани такое перевоплощение стало смертным приговором. Не важно, опознанный это минерал или нет, названия ничего не меняют. По большому счету весь ее скелет превратился в камень. Спасти ее было невозможно, потому что никакими протезами не заменить все кости. И вот в этой застывшей клетке продолжали работать ее внутренние органы. Живут же люди, впавшие в кому или парализованные! Для медиков Таня стала профессиональной загадкой и объектом изучения. Она была молода, здорова, и протянуть в таком состоянии она могла еще очень долго. Хотела ли — вопрос отдельный, однако ее мнение никто не пытался узнать, да и выразить его Тане было не так-то просто. Я невольно поежился, представив, каково это — сохранять полную ясность ума, кричать от ужаса внутри собственного сознания, но знать, что твое будущее уже украдено и нет в нем ничего, кроме страдания. Таня всегда мечтала о контакте с тем миром… не зря же говорят, что своих желаний нужно бояться. Сергею был отмерян куда меньший срок, зато он еще мог на что-то повлиять. Он обнаружил, что в списке погибших нет меня. Никто, кроме него, вообще не знал, что я там был. Получается, я не просто свалил, я еще и за помощью не обращался. Поиски были недолгими, я ведь вернулся домой, а мой адрес был Сергею известен. Приехав к моему дому, он убедился, что я вполне себе жив. В сухом остатке Мир Внутри не только спас меня, он еще и руку мне вернул. Разве это не доказательство того, что я заключил с ним какую-то сделку? Тут я Сергея не виню, на его месте я подумал бы то же самое. Он решил, что я или подобен Крысиному Королю, или действую с ним заодно. Сергей собирался избавиться от меня, когда заметил, что я определенно планирую дальнюю поездку. Он последовал за мной в надежде добраться и до моих возможных сообщников перед тем, как его самого не станет. Когда он обнаружил, что я отправляюсь в круиз, его подозрения лишь возросли. Ни у скорбящего вдовца, которым я представлялся, ни у союзника Крысиного Короля, которым я виделся, не было причин просто так отправляться в отпуск. Сергей пришел к нехитрому выводу, что я что-то задумал. Он нашел путь на тот же корабль, продолжил наблюдать за мной и скоро увидел меня рядом с тем, кого он ненавидел уже давно. Круг замкнулся, все подозрения подтвердились. Сергей поверил, что я с самого начала изображал из себя наивного дурачка, чтобы подобраться поближе к охотникам и уничтожить их. Так что он собирался казнить и меня, и Крысиного Короля, пока не сообразил наконец, что мы с Батраком сильно друг другу не нравимся. На фоне этого нового знания у Сергея произошла смена приоритетов: ему захотелось меня защитить. Не столько из симпатии ко мне, сколько чтобы насолить Крысиному Королю… хотя бы в последний раз. — Ты же сам говорил мне, что он бессмертен! — напомнил я. — Он не может быть бессмертен, я просто не знаю, как его убить. — Тогда как ты собирался убить и меня, и его?! — Я собирался пытаться — до самого конца. Сергей определенно пришел подготовленным: я уже видел, что он притащил с собой нож и два пистолета. И это не считая канистры с бензином! К охране корабля у меня большие вопросы. Его диверсия сработала, но не так хорошо, как хотелось бы. Пламя угасало, оно испепелило лишь большую часть одежды Батрака, позволив нам разглядеть тело Крысиного Короля. И вот тогда, в этот момент, я убедился, что убить его действительно не получится и что во время того разговора в баре он не соврал мне. Арсений Батрак был мертв. Его скелет сохранился неизменным, а вот от кожи, мышц и внутренних органов осталось куда меньше, чем было допустимо природой. В нем жили крысы — прямо в наполовину опустошенной грудной клетке и животе. Именно они выгрызали все, что там еще осталось. Дар того мира, который в свете новых обстоятельств был больше похож на проклятие, восстанавливал тело Батрака, но недостаточно быстро, крысы пожирали его куда быстрее, и все равно он не умирал. Сходство с нормальным человеком ему дарили разве что кисти рук и верхняя половина лица. Но дальше начиналось крысиное пиршество, которое он старательно скрывал одеждой. Арсений Батрак, который всеми силами стремился окружить себя ореолом аристократизма и элегантности, был редким уродцем. Я бы не смог так жить. Уж не знаю, что с ним случилось во время последней экспедиции, но… Это только говорят, что нужно сохранять жизнь любой ценой. По факту же иногда цена слишком высока, и не все готовы ее платить. Но у Батрака с этим проблем не было, он с собой примирился и даже наслаждался своим новым существованием. Ему, ходячим руинам сожранного крысами человека, действительно не мог навредить никакой огонь. А пули уж тем более не могли, и ножи, и любое другое оружие… А что могло — я и представить не брался. Сергей тоже это понял. Он сжал мою руку чуть выше локтя — сильно, до боли, и я почувствовал, что его трясет от нервного перевозбуждения. Однако сломлен он не был, наоборот, он готовился напасть и хотел, чтобы это не было бессмысленным. — Беги отсюда! — велел он. — Я его задержу, сколько смогу, а ты беги! — Да куда я побегу? Мы же на корабле, берег далеко! — Я не знаю, но… Он же тебя боится, иначе не вел бы себя так! Ты тоже знаешь это! — Не уверен, что это страх… Даже если так, я не представляю, чего именно он боится. — Выяснишь — и отомстишь за нас всех! Дальше вести разговоры уже не получалось. Батрак окончательно избавился от огня и жаждал мести. Несложно было догадаться, что этот тип привык все контролировать, а тут ему уже не первый раз планы сбивают. Он злился — настолько, что даже говорить не мог. Но и Сергей не отступал. Он достал оба пистолета и выстрелил, однако не в Батрака, а по крысам. Они, уже подбиравшиеся к нему, разлетелись на десятки неопрятных ошметков, стрелял он метко. — Беги! — снова крикнул мне Сергей. Дальше ему было не до меня. Крысы бросились на него, все сразу, все, что пришли за мной и теперь были на палубе. В одних он стрелял, других давил тяжелыми ботинками, однако так он выигрывал лишь минуты для нас обоих. Потому что крыс было слишком много, и прибывали новые. Я теперь знал, откуда они появляются. Они выпрыгивали прямо из тела Батрака. Их вроде как умещалось там немного, однако числа им все равно не было. Вскормленные его плотью и кровью, они повиновались ему и готовы были избавиться от его врагов. Сергей и без того был ослаблен болезнью, а теперь получал все новые и новые раны. Мне нужно было бежать — ради него, чтобы последние его минуты были наполнены злорадством, а не отчаянием. Но куда тут бежать? Вглубь корабля? Нет, Батрак со своими крысами меня там достанет. Следовательно, путь оставался только один. Больше не задумываясь о том, что я делаю, я разогнался и перемахнул через перила — я прыгнул в туман и скрытую за ним темную воду. Насколько я помню, из крыс плохие пловцы, вряд ли Батрак за мной сунется. За моей спиной раздался последний отчаянный крик Сергея… предсмертный крик. Отмучался свое, значит. Надеюсь, он успел понять, что повлиял на исход этой истории. Я не оборачивался, и не только потому, что не хотел видеть его тело и кровь. Я просто слышал голос Батрака, зовущего меня: — Возвращайся, идиот! Куда ты отсюда денешься? Куда ты поплывешь? Здесь ничего нет, земля слишком далеко! Ага, конечно, десять раз вернулся! Я и без него знал, что земля очень далеко, мне никогда не доплыть. Но помнил я и о том, что именно в этом участке появился туман, теперь спрятавший меня. Так что… Или это бессмысленная прихоть того мира, которая меня погубит, или намек для меня. Я позволил туману меня вести. * * * Первое время я плыл быстро, опасаясь, что Батрак найдет способ меня поймать. Но вокруг меня раздавался только плеск волн, голосов или шума двигателей больше не было. Я двигался вслепую, я видел лишь туман… Может, оно и к лучшему. Без тумана мне пришлось бы признать, что я застрял в открытом море и никакой надежды у меня больше нет. Постепенно я замедлился, а потом и вовсе полагался больше на течение, чем на собственные движения. Разница была заметна только мне. В этом проклятом тумане при любой скорости казалось, что я застрял на месте. Как ни странно, страха не было. А может, и не странно это совсем? Страх — это инструмент борьбы, с помощью которого разум еще надеется спастись. Однако теперь я совершенно четко понимал, что умру, я рано или поздно пойду ко дну, от меня уже ничего не зависит. Если все так, зачем дергаться? Я расслабился, готовясь к переходу в мир иной, и был наказан за это тем, что конкретно так приложился коленями о камни. От неожиданности я задергался, попытался найти хоть какой-то баланс с новым окружением и был вознагражден еще парочкой синяков и ссадин. И все же даже эта боль отходила на второй план, вытесненная радостью от того, что я снова чувствую земную твердь. Хотя это, если задуматься, было странно. Я помнил маршрут нашего путешествия и примерно представлял, где я спрыгнул с корабля. У меня не было шанса доплыть до берега, вообще ни до какого! А в открытом море, как известно, нет такой глубины, при которой дно может стукнуть человека по коленям. Наконец у меня получилось замереть на месте, чтобы не покалечиться, и осмотреться. Сквозь туман я разглядел массивное темное пятно прямо передо мной и частые вспышки света где-то наверху. До меня наконец дошло, где я. Я приплыл к маяку. Никаких маяков я на карте не помню, но… Я и карту изучил не слишком тщательно, не думал, что это пригодится. Маяк-то — вот он, прямо передо мной! Из потустороннего тут только туман, а маяк самый обычный. Думаю, если бы он был родом из того мира, меня бы уже что-нибудь сожрало. Маяк располагался на скале, и выбраться на берег оказалось непросто: мешали волны, мешал туман. Я спотыкался и падал, это замедляло меня и раздражало. Не хватало еще умереть, расшибив голову о камни в двух шагах от спасения! Но и это все меркло на фоне радости от того, что я все-таки выбрался, чудом и вопреки всему. Поперхнулся мной Крысиный Король, в который раз уже. Наконец мне удалось добраться до островка, на котором располагался маяк. Никакой дороги, ведущей к материку, здесь не было, но аккуратная вертолетная площадка намекала, как сюда добираются люди. Может, еще и лодки используют, если с той стороны острова берег получше. Сам маяк не выглядел новым, но и заброшенным тоже не выглядел. Навскидку я б ему лет пятьдесят дал. Добротное каменное здание, все стекла на месте, двери из хорошего дерева, никаких признаков разрухи. Правда, людей не видно, так это нормально: туман приносил с собой сырой холод, я бы в такую погоду тоже добровольно из дома не высунулся. Я уверенно постучал в дверь, таиться не было никакого смысла. — Есть кто живой? — позвал я. — Ау, хозяева! Знаю, гостей не ждали, но и я не просто так пришел. Ответа не последовало. То ли меня не было слышно внутри, то ли мне не хотели открывать, потому что появление чужака из открытого моря — явление далеко не обыденное и, как нас учат фильмы ужасов, не всегда приятное. Только вот я не был ни монстром, ни маньяком, и я начинал замерзать. Странное дело: мне в море не было так холодно, как тут. У меня не было настроения рассуждать, почему так, мне просто хотелось это прекратить. — Э-эй! Вы меня слышите? Снова ноль реакции. Фигово, потому что через окно я внутрь не попаду: окна у маяка маленькие и высоко. Ну и что теперь, замерзать? Ни на что особо не надеясь, я попробовал подергать дверную ручку. Дверь поддалась сразу — без зловещего скрипа, мягко, будто только меня и ждала. Мне бы радоваться, да только восторга я не ощутил, потому что вспомнил, к чему это привело меня в деревне сектантов, двери эти открытые… Но там порезвился Крысиный Король, а тут его не было. Или был? Черт его знает, на что он вообще способен. На первый взгляд маяк не походил на место зловещей расправы. Внутри было тепло и уютно, горел свет — не центральное освещение, а с десяток неярких настольных ламп, расставленных повсюду. Играла приглушенная музыка, не диск какой-нибудь, пластинка, настоящая пластинка! Это и по звуку понятно было, а я еще и видел граммофон. Песню эту я не знал, мог только сказать, что она на английском и очень старая. Весь первый этаж маяка был одной большой комнатой, причем на рабочую зону она не походила. Скорее на гостиную самого обычного семейного дома: тут тебе и мягкая мебель, и пледы на диване, и игрушки, не декоративные, а уже потрепанные, явно любимые своими маленькими хозяевами. На столике у кресла стояла кружка с забавными зайцами. В кружке был чай — еще теплый, но уже не горячий. — Дома кто-нибудь есть? — снова позвал я. Я выключил музыку, чтобы хоть так привлечь внимание хозяина. Бесполезно, в маяке по-прежнему не было слышно ни шагов, ни голосов. Мне только и оставалось, что ходить тут да смотреть. Я не видел следов резни или даже борьбы, и уже ясно, что с этого острова просто так не уедешь. Но куда же тогда все делись?