Она взглянула на него нехорошим взглядом и тут же спросила: — То есть, координаты «выхода», указанные тут, — она постучала пальцем по карте, — могут быть не точны? Пальцем стучит по карте, а своим холодными глазами серого цвета глядит на Андрея Николаевиче. Отвратительный у неё взгляд. Баба она холодная и бездушная. «Надо всё-таки узнать у капитана, кто они такие, эти биоты». — Я же писал в рапорте, что я определил то место без указания координат, было очень жарко. Нужная вам точка находится в пятнадцати километрах южнее старого лагеря, а координаты лагеря… — Горохов смотрит в карту, находит нужное место, — ну, вот они, указаны, кажется, правильно. — В пятнадцати километрах… — начальница экспедиции внимательно изучает карту, а уполномоченный не знает, есть ли у неё к нему ещё вопросы, и спрашивает: — Я хотел узнать… можно ли мне пользоваться снаряжением, которым располагает экспедиция. — Медикаменты, провиант, вода, хладоген — сколько угодно. Рации, навигационное оборудование, оружие — нет, — чётко и холодно расписала Кораблёва, продолжая рассматривать карту. «Чёртова баба». Она всё меньше и меньше ему нравилась, Горохов вспомнил слова капитана Сурмия о расстреле. «Да, капитан, если эта баба прикажет, расстреляет не задумываясь, а эта баба не задумываясь может и приказать». Уже не спрашивая разрешения, он вышел из её дома и пошёл искать себе тихое прохладное помещение, чтобы поспать. Спать расхотелось. Кто-то определено копался в его рюкзаке. Кто бы это мог быть? Жалел ли он о том, что согласился участвовать в этом предприятии? Теперь точно — да. Это был капитан или кто-то из его солдат. Но что они могли там найти? Сигареты, патроны, сменное бельё, малая аптечка, а ещё… армейский девятимиллиметровый пистолет. Что их могло заинтересовать в его вещах? Наблюдательный человек, порывшись в его рюкзаке, удивился бы тому, что к пистолету нет патронов. Только два пустых магазина. Уполномоченный, поглядев по сторонам, забирает из рюкзака пистолет, прячет его за спину, за пояс. Магазины в карман галифе. Патроны с зелёными головками к пистолету он носил во внутреннем кармане пыльника. Горохов, присев у своего рюкзака в кузове грузовика, задумался: что искали? Хотели что-то забрать? Что? Кораблёва сказала, что он может пользоваться всем, кроме… Рация. Они боятся, что он с кем-то свяжется? С кем? Зачем? Ерунда, искали не рацию. Возможно, сделали это просто из предосторожности. Или… навигационное оборудование? Компас? Тогда надо было у него забрать и часы, в них встроен маленький компас. А ещё у него во фляге, в тайнике, есть секстант. Но фляга всегда с ним, до неё им не добраться. «Боятся, что я вычислю точные координаты этого „выхода“, что ли? Но я и так их знаю, только что стоял над картой и всё видел». В общем, всё было сложно, непонятно, неприятно. И, главное, опасно. А вдруг эта дылда Кораблёва решит, что никто не должен знать точных координат «выхода»? Немного подумав, он достал из рюкзака кое-что из еды, стал разбираться с теми ящиками, что были в кузове, кроме двух мотоциклов. Караульный, который охранял транспорт… Он на Горохова внимания не обращал, поэтому тот мог копаться спокойно. Первым делом уполномоченный нашёл ящик с хладогеном. Сразу взял себе парочку, кинул в рюкзак. Эти штуки в раскалённой степи точно лишними не будут. Затем нашёл большой и очень, очень ценный медицинский свёрток. ПМП (Персональный Медицинский Пакет). У северян медицина необыкновенно продвинута. Он уже имел навык работы с подобным снаряжением. Уполномоченный раскрывает пакет, рассматривает содержимое, и в это время как раз из-за угла здания выходит капитан, он заходит под навес, под которым спрятан от солнца транспорт, и, бросив на Андрея Николаевича быстрый взгляд, спрашивает: — Приболели? — Да нет… Просто Кораблёва разрешила мне пользоваться снаряжением, вот смотрю. — Это не простые медикаменты. — Я уже понял. А у вас во взводе есть медик? — В моём взводе все медики, — отвечает Сурмий. — А-а… — Горохов догадывается, — значит, ваш взвод какой-то специальный? — Да, мы разведчики, специальная часть. Занимаемся пришлыми. Тут все люди образованные. У сержанта и у меня дипломы по биологии. «Нужно было сразу догадаться». Андрей Николаевич всё ещё держит медицинский пакет раскрытым. — Так вам помочь разобраться с этими медикаментами? — спрашивает капитан, кивая на пакет. — Нет, я с этим всем знаком, пользовался уже, — отвечает уполномоченный. Глядя на капитана, спрашивает: — Значит, мне можно это взять? — Ну, раз Кораблёва разрешила, — говорит Сурмий, — то, конечно, берите. «А ты ведь проверишь потом, разрешила ли она». — Спасибо. Горохов берёт медпакет под мышку, вылезает из кузова машины и уходит. Тут, на посту, есть специальное здание для проезжих, там от жары прятались солдаты из взвода Сурмия. Горохов туда не пошёл, он зашёл за угол, нажал кнопку впрыска, запустив себе в костюм хладогена, и, присев в теньке, достал пистолет, магазины и коробочку с теми самыми патронами с зелёными головками. Быстро и умело снарядил оба магазина, один магазин загнал в пистолет, второй положил в карман. А для пистолета у него было специальное отделение в левом рукаве пыльника, как раз под размер оружия. Так ему было спокойнее. * * * Ещё жара не спала, ещё не было и шести часов, когда колонна покинула блокпост Красноуфимск и двинулась на юг, как и советовал уполномоченный. Сам он находился в четвёртой машине. Навалившись на ящики, он закутался от пыли и даже не пытался через запылённые очки смотреть по сторонам, тем более что начали спускаться сумерки. Он надеялся, что солдат во второй машине, сидящий за экраном коптера, держит всё под контролем. Ещё не стемнело, когда один из солдат, сидевший рядом с водителем, повернулся и тронул его плечо, а потом указал пальцем: смотри! Горохов взглянул в тут сторону и сначала не смог толком ничего разглядеть. Пришлось стянуть очки, и лишь тогда он увидал, как через высокий бархан перемахнула голенастая, размытая спускающейся темнотой тень. Прыгун. Неужели это тот же? Уполномоченный сразу тянет из кобуры револьвер. А вот солдат, который ему указал на прыгуна, свою винтовку даже с предохранителя не снял. Капитан так и не стал его слушать, не отдал своим подчинённым приказа стрелять этих тварей. Ну что ж… Горохов смотрел на прыгуна, как тот, размашисто выкидывая вперед свои необыкновенно длинные голени, перескакивает с бархана на бархан. Уполномоченный знал, что не попадёт с качающейся машины в подвижную, бегущую на расстоянии ста метров от него цель, но тем не менее выстрелил. И не попал. Но колонна сразу остановилась. Кораблёва тут же выскочила из своего квадроцикла, она ехала на пассажирским сидении, и пошла к уполномоченному. Горохов стоял в кузове, одним коленом на ящике, перезаряжал револьвер и думал, глядя на её решительную походку, что она сейчас начнёт орать. Но женщина, оттянув маску, просто спросила: — Вы в него попали? — На этот раз нет, но там, на берегу реки, попал, — уполномоченный спрятал револьвер. Она смотрит на него снизу вверх и продолжает так же спокойно: — Считаете, что это было одно и то же животное? К ним уже идёт и капитан. Он задержался, чтобы заглянуть к своему починному в экран коптера. — Ну откуда же мне это знать, — отвечает уполномоченный. — Но даже если это были разные, их надо убивать… Хотя бы отгонять. — Вы думаете, инженер, что они представляют опасность колонне? — сразу вступает в разговор Сурмий. Вот как раз ему ситуация точно не нравится. — Думаю, — нехотя произносит уполномоченный. — По-вашему, они могут на нас напасть? — продолжает задавать трудные вопросы капитан. Он хочет, чтобы уполномоченный сам засомневался в разумности своих действий. — Это вряд ли… Но почему-то они от нас не отстают. Какого хрена им надо, почему он… или они трутся вокруг нас? Как ни странно, но этот довод подействовал на Кораблёву: — И всё-таки вы считаете, что это существо могло быть разумно? Раз оно так осознанно следовало за нами. — Ещё не факт, что это было одно и то же существо, — замечает Сурмий. — Может, их в этих местах много. — Три недели назад я тут не видел ни одного, — замечает Горохов. — Может, просто мне было не до того, но даже когда я один ехал на север, за мной гнались только дарги. Уже становится темно, скоро перепад давления и температуры, поднимается ветер, уполномоченный почти не видит глаз Кораблёвой, но чувствует кожей, что она смотрит на него, и потом, через несколько секунд, она выносит вердикт: — Капитан, прикажите людям открывать огонь, если оно ещё раз появится в зоне поражения. И отслеживайте их через коптеры. — Есть, — коротко ответил капитан. Глава 23 Фары упираются в клубы пыли, поднятые первыми машинами. Пыль повсюду. Отличные моторы урчат, повышая обороты, когда квадроциклы влезают на небольшие барханы. Дальше после его выстрела ехали без приключений, но скорость движения снизилась из-за изменения ландшафта. Колонна, как и предлагал уполномоченный, двигалась почти точно на юг. Но даже на этом направлении было полно камней и больших барханов, которые затрудняли движение тяжёлым машинам. Горохов не спал, то и дело протирал очки от пыли, смотрел по сторонам. Хотя это было почти бессмысленно: ночь, пыль, луна на небе едва показалась. Так и прошла ночь. В целом одинаково монотонная, только около двух часов колонна изменила направление с южного на восточное. Выматывающая ночь. Он даже думал о том, что ему было бы лучше ехать за рулём самому. А то спать не спал, только от безделья и тряски маялся. На заре, когда первые лучи добавили света, он в который раз протёр очки и стал узнавать местность. Камни тянулась грядами, с востока понижаясь к западу. Камни давали хорошую тень. Уже было недалеко до того места, где они с лейтенантом Гладковым ставили свой лагерь. Когда солнце уже выползло из-за горизонта, колонна остановилась. Неожиданно. Все машины собрались у одной из дюн, и пока Горохов думал, что это обычный привал, солдаты соскакивали с машин и бежали к головному квадроциклу. Это было необычно. Андрей Николаевич спросил у водителя, который продолжал сидеть за рулём и не глушил двигатель: — Что случилось? — Дарги, — коротко бросил тот. Горохов выпрыгнул из кузова и пошёл к первой машине; там уже собрались все руководители экспедиции. И капитан, и сержант, и сама Кораблёва. Когда он подошёл к ним, Сурмий показал ему монитор квадрокоптера. Да, эта машинка с камерами нашла среди барханов цепь следов, похожих на человеческие. Молодец оператор, заметил. Впрочем, это было скорее везение, случись это до рассвета, в темноте солдат не разглядел бы их. А урчащие двигатели привлекли бы внимание даргов, и они бы уже знали о приближении армейской колонны. Впрочем, может, дарги уже и знали о них. — Они могут планировать нападение на колонну? — спросила Кораблёва, взглянув на Горохова. — На моей памяти такого ни разу не было, — ответил тот, — они всегда избегают прямых стычек. Так и было, дарги никогда не связывались ни с армейскими подразделениями, ни с объединёнными отрядами жителей оазисов или казаков. Нет, прямая война не стиль даргов. А вот подкараулить какого-нибудь охотника или собирателя саранчи в барханах, убить его и сожрать — это да, это они любят. А ещё затаиться потом и ждать, смотреть: пойдёт ли за убитым поисковая партия. И если партия будет небольшая, перебить и её. А вот связываться с большими вооружёнными отрядами, у которых есть коптеры и миномёты — нет, не их стиль. Тут они сразу и быстро отходят в самые засушливые районы степи. Пережидают там, а когда отряды расходятся по домам или уезжают, они снова подходят к человеческому жилью в надежде опять безнаказанно кого-то сожрать. Правда, всё это касается небольших семей, но иногда степь извергает из себя целые волны этих мерзких существ. В голодные годы, когда в степи резко уменьшалось количество саранчи и песчаной тли, бывало, что семьи даргов собиралась в большие племена, в которых было по сотне мужчин. Но такое случалось очень редко. — Они, конечно, не представляют для нас особой опасности, — поддержал Горохова капитан, — но будет лучше, если они уберутся отсюда подальше.