— Ишь ты, да он баба, — удивился Михаил, останавливаясь рядом. Да, мужских половых органов у него и вправду не было, внизу паха имелась небольшая щель. Остальные торговцы тоже удивлялись. — Мочеполовая система им не нужна. У них мочевой пузырь напрямую связан с кишечником, — произнёс уполномоченный. — Извините, инженер, а вы-то откуда знаете? — спросил Витюня. — Встречался с такими, — ответил Андрей Николаевич. — Ну, не совсем с такими, с похожими. — Глянь-ка, а дыр от пуль на нём почти не видно! — снова удивляются торговцы. На сей раз это Михаил. Горохов сразу это заметил. Он сидит у трупа и видит, как по крепкой даже на вид коже, по плечу бота бежит потревоженный суетой небольшой паук; обычно они появляются только ночью. Горохов машинально давит паука. Заодно и пробует, какова ткань бота на ощупь. Он удивляется. Начинает пробовать, трогать труп в других местах. Теперь ему становится ясно, почему бот почти невосприимчив к пулям. Ткани очень плотные. Как толстая резина. У людей в месте попадания пули образовываются области поражённых контузией тканей. Пуля оставляет не только пулевой канал, она, обладая высокой энергией, при прохождении поражает и все ткани вокруг него. А тут… Горохов мнёт и мнёт тело бота. Пуля входит в организм, словно в пластилин. Никакой контузии вокруг входа. И мощный организм этого существа без труда переживает такие попадания. «Интересно, а как дело обстоит с костями? А с лёгкими? Неужели и лёгкие у него так же легко переносят попадания?». Без вскрытия на эти вопросы ответить было нельзя. Да и не был он специалистом, чтобы всё понять. «Ладно, в Институте разберутся, главное довезти его туда». Андрей Николаевич встаёт. — Михаил, тащите его, — теперь обращается к сыну Михаила: — А вы пойдёмте со мной за даргом. Никто ему не возражает. Заказчик платит. А десять рублей на дороге не валяются. Они добрались до мёртвого дарга. Винтовку и патроны сородичи забрали. А тащить труп им было некогда. Дарга здорово посекло осколками мины. Все ноги, правый бок и правая рука разодраны. Воин был молодой. От обычных степных людоедов он не отличался, до тех пор пока уполномоченный не перевернул его на спину и не заглянул в лицо. — У вас они все безносые? — спросил он у Александра. — Нет, раньше с носами были, — молодой торговец удивлялся. — Но я уже года два их не видал… Ну, в смысле мёртвыми… — он наклонился над трупом. — Нет, таких точно не видал. — Ладно, бери, потащили. — Андрей Николаевич ухватил труп за одну из рук. — Надо будет нашим показать, — предложил Александр, беря труп за другую руку. Никто из торговцев таких даргов ещё не встречал. — Новые, — резюмировал старший. — Ещё уродливее прежних, — поддержали его товарищи. Трупы уложили в последнюю машину. Убитого Юру, которому пуля попала в лицо и снесла весь затылок, положили во вторую. В первой везли раненого миномётчика Колю. — Я, если нужно, могу сесть за руль, — предложил уполномоченный, — я с таким транспортом знаком. — Ты, инженер, с раненым езжай, — ответил ему старший, — хорошо у тебя получается раны лечить. Сноровка, сразу видно, есть… «С раненым так с раненым». Он взглянул на два угловатых трупа прыгунов, валяющихся серо-зелёными кучами невдалеке, со своими неприятными, торчащими во все стороны голенастыми ногами, поросшими волосками, и страшными лапами-ножами. Их тоже неплохо бы забрать, в Институте сказали бы спасибо. Но был один нюанс… И Горохов, чуть подумав, не стал забирать эти останки. Он хотел уже лезть в кузов к раненому, а старший, стоя рядом с ним и хитро глядя через старенькие очки, спрашивает. Спрашивает негромко, чтобы другие торговцы не слышали: — Уважаемый, а ты вправду инженер? — Я и вправду инженер, — отвечает уполномоченный, — у меня и диплом есть. Глава 41 Машину подкинуло на ухабе так, что Николай стиснул от боли зубы. Горохов постучал по кабине: полегче, вы что там, в самом деле… Водитель обернулся и через стекло кивнул ему: понял, ладно. Уполномоченный стянул перчатку и попробовал у раненого лоб на предмет температуры. «Хрен его разберёшь!». Не смог понять. Жарко. И тогда он чуть наклоняется к Николаю и спрашивает: — Ну… ты как? Для Коли соорудили в кузове мягкое ложе под тентом между ящиков с сушёным мясом. Туда же вывели раструб через заднее окошко кабины, из трубы от кондиционера шёл прохладный воздух. Его, правда, выдувало встречными потоками, проникавшими под тент, но всё-таки так было намного лучше, чем весь день изнывать от жары, которая к трём часам переваливала за пятьдесят семь градусов. — Я нормально, — негромко, сухими губами отвечал Коля-миномётчик. — Воды бы ещё…. — Тебе много пить нежелательно, — говорил Горохов, поднося флягу миномётчика к его пересохшим губам. — Давай два глотка. Машину мотнуло на кочке, флягу повело, вода расплескалась, но уполномоченный опять поднёс воду к губам раненого. — Думаю, через часик увидим Полазну, — сказал Андрей Николаевич, поправляя раненому маску и закрывая флягу. — Да. Я уже чую её, — произнёс раненый. — Чуешь? Как? — Горохову не верилось, что такое возможно. — Рекой воняет. Родной запах. Амёбы… Чувствую, как они пахнут. Они пахнут чем-то едким. «Чем-то едким… Через забитый пылью респиратор почувствовал?». Горохов даже стянул свой респиратор, стал принюхиваться, но ничего, кроме обычного запаха пустынной пыли, не почувствовал. Тут машину опять мотнуло, и Николай снова морщится. На сей раз уполномоченному стучать по кабине не пришлось, окно открылось, и один из водителей, выглянув в него, сообщил: — Потерпите. Полазна уже скоро. — Скоро? Как скоро? — До темна успеем. Через часик будем. Чувствуете? Ветер западный приносит. — Что приносит? — не понимает уполномоченный. — Запах… Что, не чувствуете? Уже рекой пахнет, — сообщает торговец и закрывает окно. * * * Сразу после заряда, ещё пыль не осела, они уже были на месте. Сначала нужно было решить вопрос с раненым. И грузовик отвёз их к врачу. Андрей Николаевич помнил это здание. Здесь работал один из докторов Полазны, который… В общем, что тут вспоминать! Заходить в это здание он не захотел. Как только раненого унесли, он залез в кузов той машины, где находилась трупы дарга и бота-солдата, осмотрел их — не сильно ли подгнили, пока ехали, — и сказал водителю: — Везите на пристань. Водителем этой машины был тот самый пожилой мужичок, который спрашивал у Горохова, правда ли он инженер. — Даже не перекусите? — Трупы — товар скоропортящийся, нужно быстрее найти рефрижератор. А поем, когда уложу их в холодильник. — Ну хорошо, — согласился мужичок, только спросив: — А расчёт на пристани будет? — На пристани. Горохов ехал по городу в сгущающихся сумерках и почти не узнавал его. «Где все ветротурбины? От них даже мачт не осталось. Где дома, крыши которых сплошь устланы солнечными панелями? Камеры на бетонных заборах где? Охрана? Свет в барах и заведениях? Люди, толпящиеся рядом? Где всё это?». Он смотрел на добротные выбеленные дома, на которых то и дело встречалась надпись «Продам». Часто она была написана криво. Как будто люди не очень надеялись на то, что кто-то этот дом у них купит. Городишко умирал. Они съехали к пристани, а лодок там было не так уж и много. Не так, как раньше. У всех пирсов Андрей Николаевич насчитал всего три судна. И лишь одно из них нельзя было назвать рухлядью. Хорошее судно с цифрами на носу «ноль двадцать восемь». Едва уполномоченный спрыгнул на бетон, как к нему сразу направился человек. — Добрый вечер, ищете лодку? Горохов разглядывает человека: пристань — одно из немногих мест в городе, где есть освещение. Перед уполномоченным стоит явно не старый, высокий человек, пыльник, обычное оружие, а вот маска и очки недешёвые. «Городской, судя по выговору. Скорее всего, капитан и владелец лодки. А может, и вообще с Севера и далеко заплыл. Наверное, забрался сюда за дешёвым товаром. Говорят, что там, на севере, яйца термитов стоят просто астрономических денег. Заплыл… А тут уже не то, что раньше, пассажиров мало, вот и выскочил сам искать попутчиков», — Да, но мне нужна лодка с рефрижератором, — отвечает Андрей Николаевич с некоторым сомнением.