Дело в том, что Горохову не нравятся такие удачные совпадения. Никогда не нравились. Ему нужна быстрая лодка, и тут же появляется этот тип. Уполномоченный смотрит по сторонам. У соседнего пирса тоже стоит судно, не новое, конечно, но ещё вполне крепкое. Но оно, судя по всему, только что начало разгружаться. Да, так и есть, из трюма поднимают габаритный груз. Ещё дальше пришвартована большая баржа, но у неё заметный дифферент на левый борт, она стоит на воде криво. Непонятно, сможет ли это судно вообще отойти от берега. А больше лодок у пирсов нет. — У меня хороший холодильник, — капитан указал на добротное судно, единственное, на котором плыть Горохову было бы не страшно, — я вожу и кактусы, и паштет, и яйца термитов, ничего пока не портилось. Морозилки работают отлично. Кстати, у меня есть комфортная герметичная каюта с иллюминатором. Кондиционер, само собой. Сколько бочек у вас? Сколько тонн? — У меня не бочки, — Горохов подзывает его к машине, поднимает тент. — Взгляните, такой груз возьмёте? Капитан подходит и заглядывает в кузов. — Ух ты! Это бот? — на дарга он особо и не взглянул. — Бот. Возьмёте такой груз? — Раньше, говорят, в этих местах их было много. — К сожалению, сейчас тоже хватает, — конечно, он предпочёл бы другую лодку, но тогда ему придётся ждать. Нет, это точно не вариант. — Так что, берёте нас троих? — Да, возьму, но зачем они вам? — Нужно доставить это как можно быстрее в Институт, в Соликамск. — По течению пойдём быстро, дойдём через двое суток, — обещает капитан. — Двое суток? — уточняет уполномоченный. — Возможно, и быстрее, мотор у меня отличный, но во многом это будет зависеть от новых мелей. Тут постоянно появляются новые отмели, нужно быть осторожным. — Ну хорошо, — Горохов уже не сомневается, что этот капитан доставит его в Город через два дня. — Сколько? — Жадничать не буду… Давайте пять рублей, — предлагает капитан. — А я жадничать буду. У меня мало денег, — у Горохова и вправду мало денег. — Я ещё с людьми не расплатился, которые привезли сюда груз из пустыни. Предлагаю три рубля, два сразу отдам сейчас, а один рубль — как доберёмся. Капитан вздыхает, ему это предложение не по нраву, и он произносит: — Давайте два сразу и два в городе. Уполномоченный соглашается, тем более что капитан ему теперь нравится. — Хорошо. Но отплываем сразу, как только прогрузимся. — Я согласился на четыре рубля, потому что тороплюсь, — отвечает ему капитан, — так что пойдём отсюда, как только уложим груз. Уполномоченный лезет во внутренний карман, достаёт оттуда узелок с деньгами, а из узелка две медные монеты и протягивает их капитану. Тот берёт деньги и протягивает Горохову руку. — Капитан Степанов. — Инженер Горохов, — Андрей Николаевич жмёт его руку. Потом, повернувшись к торговцам, которые ждут своего расчёта, произносит: — Мужики, несите этих в холодильник. Сам он тоже спускается в трюм, где за толстой дверью находится рефрижератор. Там, в трюме, уполномоченный немного успокаивается. Внутренняя полость корабля почти на две трети занята бочками с топливом и ящиками с вяленой дрофой. Значит, и вправду лодка торговая. Трупы не без труда вносят в морозильную камеру, на термометре у двери «минус три». Нормально. Уполномоченный всем доволен. После этого он поднялся на палубу и там отдал старшему торговцу узелок, в котором было десять рублей. А тот, посчитав деньги, произнёс вместо прощанья: — Интересный вы всё-таки инженер. * * * Каюта. О, уполномоченный не ожидал такого уровня комфорта. Неширокая, но хорошая кровать, стол, кран с питьевой водой прямо над столом, пара стульев, качественные лампы в плафонах, чистота. И главное… в углу за пластиковой загородкой — душ. Настоящий душ, и даже грибка у стока не было. И тут же был санузел, пассажиру даже не было необходимости выходить из каюты. На стене на небольшой полке стоял десяток книг и коробка с видео. И ни пылинки на полке. Здесь вообще было чисто. Даже на полу не было вездесущего песка. Ну а про кондиционер и говорить не было необходимости. В каюте было градусов двадцать восемь, не больше. Безусловно, каюта стоила тех денег, которое капитан за неё просил. Это хорошо, что он торопился и согласился взять уполномоченного на борт всего за четыре рубля. Грязная, страшно запылённая одежда и обувь Андрея Николаевича выглядели здесь как минимум неуместными. Он закрыл за собой дверь и поставил винтовку к стене. Замок ему не понравился. Его можно было открыть снаружи. Засова или крючка на двери не было. И дверь ничем не подпереть, она открывалась наружу. Горохов снял пыльник, фуражку и стал разуваться. У него были хорошо подогнанные к ноге, очень удобные, мягкие сапоги из прочной кожи варана. При грамотной ходьбе в них можно было пройти сто километров, не сбив, не стерев ног, но… Боже, как это здорово — снять обувь после нескольких суток тяжёлой дороги. Правда, для этого ему пришлось ещё снять и свой ультракарбоновый костюм, к которому он, признаться, уже привык. Андрей Николаевич, раздевшись, остановился и пошевелил пальцами ног, босым подошёл к иллюминатору. Оглядел, проверил уплотнение — всё отлично, никакая пыльца с улицы через это небольшое окошко в помещение не попадёт ни при каком ветре. Постояв под кондиционером пару секунд, он убедился, что фильтры в нём новые. Теперь можно было снять и респиратор. «Слишком хорошо, чтобы быть случайностью». Он вспомнил эту фразу, хотя не сомневался, что этот как раз тот случай, который доказывает обратное. Конечно, он не думал, что это кем-то подстроено, что кто-то специально послал за ним эту лодку. Просто ему попалась хорошая лодка. Очень хорошая лодка по приемлемой цене. Такие лодки обычно ходят от Соликамска на север, до Троицко-Печорска. Возят туда еду, топливо, цветнину и важных господ, у которых есть виза для проезда на северные территории. Обратно в Соликамск они везли оборудование, разнообразную технику, от машин до кондиционеров, и, конечно же, оружие с боеприпасами. Это было удивительно, что такая лодка заплыла так далеко на юг. А тут по судну прошла дрожь, где-то недалеко на низких оборотах, почти неслышно, заработал дизель. Лодка качнулась и начала двигаться. Мягко, мягко покачалась, ещё чуть-чуть, и двигатели заурчали выше. Заработали. «Все, развернулись. Теперь пошли домой. Быстрей бы». Он по выработанной годами привычке обходит каюту по периметру и осматривает стены. От потолка до пола. От пола до потолка, смотрит на лампы, на полку, на всё, что может привлечь внимание. За что можно зацепиться глазом. Он ищет камеры. Но ничего не находит. И тут в дверь постучали. Глава 42 — Кто? — сразу спросил он, а сам подошёл к висевшему у стены пыльнику и достал пистолет. На всякий случай. — Стюард, — отзываются из-за двери. — Принёс чай. «Стюард… Чай… Ещё кофе предложил бы. Я и вправду никогда не плавал на такой лодке!». — Сейчас. Уполномоченный быстро натягивает галифе, вытаскивает пистолет из пыльника и, спрятав его за спину, аккуратно открывает дверь. Высокий парень без маски стоит у двери и держит перед собой поднос. На подносе чайник, сахарница и настоящая чайная чашка. Ну, чайник ещё куда ни шло, но сахарница! Чайная чашка! Всё это тут? На краю света? — Благодарю вас. Поставьте на стол, — произносит уполномоченный. — Скоро ужин, — говорит стюард. Он крепкий, лицо большое, руки большие. — Капитан вас пригласит. — Я очень устал, передайте капитану мои извинения и принесите ужин сюда. — А, ну хорошо, — соглашается парень, ставя поднос на стол. Горохов закрывает за ним дверь и стоит пару секунд рядом с нею. Как плохо, что её можно отпереть снаружи. Затем возвращается к столу. Чай сварен правильно, на блюдце лежит нарезанный кактус. Он кладёт пистолет рядом с подносом и красивой ложкой размешивает сахар в настоящей чашке, чувствуя себя при этом путешествующим богачом. Делает большой глоток: не трудно было угадать — чай отличный. Как и всё в этой каюте. Но чай потом, Андрей Николаевич предпочитает пить его остывшим, сначала нужно помыться. Поэтому он идёт к душу. И открывает кран. О чудо! Вода! Напор отличный. Нет, что ни говори, а в каюте ехать одно удовольствие. Он снова снимает галифе и вдруг… как будто его качнуло. Ему пришлось даже опереться на стол. Он толком не смог понять, что это было. Что-то с лодкой? Нет, не с лодкой… Каюта поплыла перед глазами, и его снова качнуло. Оружие, первым делом оружие, и он берёт пистолет со стола. Потом… что у него ценного? Что? Ну конечно, пробирка в никелированной коробочке. Стараясь не терять равновесия, он проходит к пыльнику, который висит на стене. Сразу запускает руку во внутренний карман. Коробочка на месте. У него всё по-прежнему плывёт перед глазами, но мысль ещё вполне ясна. Коробочку нужно спрятать. Спрятать, но куда? Куда? Кровать? Стол? Полка? Его одежда? Нет… Нет… Нет… Душ? Тоже нет… Можно спрятать её… Он не знает, но, чувствуя, что мысли начинает застилать туман, зачем-то идёт в душевую кабину, заходит туда и закрывает дверь. Но тут, в душевой, вообще нет места, куда можно было бы спрятать коробку величиной с половину ладони. Он задирает голову… И видит разбрызгиватель. Его опять шатает, наверное, это из-за поднятой вверх головы, но зато он отчётливо осознает, что диаметр трубы душа чуть больше, чем диаметр пробирки. Эта была последняя ясная мысль в его мозгу. Дальше он действует скорее машинально, чем обдуманно. Он поднимает руку и пытается свернуть разбрызгиватель, поначалу тот не поддаётся, но уполномоченный, роняя на пол оружие, всё-таки сворачивает его и потом, уже трясущимися руками, откручивает; он открывает коробку и достаёт оттуда пробирку. Снова поднимает голову и, морщась от теперь слепящего его света лампы, засовывает пробирку в трубу душа. И, уже едва понимая как, навинчивает разбрызгиватель обратно на резьбу. И последним усилием закручивает его покрепче. После этого сил у него больше не остаётся, он сползает по стенке кабины на пол. * * * Кажется, кто-то разговаривает. Да, несомненно, кто-то ходит рядом и разговаривает. А ещё он чувствует боль в руке. Укол. Укол рядом со сгибом локтя. Кто-то брал у него кровь из вены? Зачем? Кому нужна его кровь? — Дайте ему штаны. «Дайте ему штаны!». Голос женский. Женщина не одна, и она командует. Они теперь часто командуют. Он открывает глаза и видит большого мужика над собой. Это… А, ну да, конечно… Это стюард. Мордатый парень держит в руках шприц. В его огромных руках этот медицинский инструмент кажется просто игрушечным. Кто-то кидает на живот Горохову галифе. — Оденьтесь. Уполномоченный сразу узнаёт голос капитана Степанова. Андрей Николаевич с трудом — в голове ещё шумит, а взгляд тяжело сфокусировать — садится. И, не оглядывая помещения, не глядя ни на кого, начинает натягивать на ноги узкие штанины галифе. Помимо женщины и двух мужчин, которых он видит, в маленькой каюте находится ещё один человек. Он вытрясает из подсумка магазины, бросает их прямо на пол. Потом копается в карманах пыльника, а вот тайник во фляге уже распотрошён. Горохов видит свою хорошую рацию тоже на полу. Потом человек бросает подсумок и идёт к кровати, у него в руках появляется нечто напоминающее фонарик, который связан с планшетом гибким проводом. Тип фонариком проводит вдоль кровати, и на планшете высвечиваются «внутренности» матраца. «Круто! Хорошо шмонают, высокотехнологично, профессионально, осознано. Что ищут? Ну, это догадаться несложно. А вот кто они? Нужно выяснить…».