Глава 18 Романов лежал на палубе танкодесантного катера в тени рубки и смотрел в безоблачное небо. Место себе для отдыха и сна он выбрал неудачное. Если кому-то из экипажа катера потребовалось бы зайти или выйти из рубки, то он должен был перешагнуть через него. С другой стороны, во-первых, катер шел на буксире парохода и бодрствовал только рулевой на штурвале, во-вторых, он не захотел спать внутри БТР, или, что еще хуже, на палубе в проеме между гусеницами боевой машины и корпусом катера. В-третьих, когда экипаж начнет занимать места по расписанию, он первым узнает, что и ему нужно привычно облачаться в броню. Все же неплохо, что их десяток пошел в этот поход. Все ж какое-то разнообразие. Хотя сказать, что жизнь его скучна, он не мог. Это было третье его лето в этом мире. Не только его – их всех, пришедших сюда вместе с Фомичевым. И за плечами уже несколько сражений и сотни дней тренировок. Хотя тренировки не в счет – он их просто не считал. Это было бессмысленно для профессионального спортсмена. А он им был – мастер спорта по вольной борьбе, претендент на чемпионство России, кандидат в члены сборной страны. И все это оборвалось в один миг. Вылетевшая на перекрестке под красный свет машина, удар в его автомобиль, реанимация, больница, несколько операций, полгода постельного режима и приговор – спорт больших достижений ему противопоказан. Диагноз сделал его обычным человеком, живущим простой и серой, в сравнении с предыдущей, жизнью. Он мог бы рискнуть и наплевать на этот приговор, но вот врачи и тренеры команд, к которым он обращался, – нет. Советовали заняться тренерской работой. Он попробовал. Все равно ничего кроме как бороться он фактически не умел. И понял, что тренерская работа – это не его призвание. Срывался на пацанов, требовал от них слишком многого. Потом сам расстраивался из-за этого. А не всем же быть чемпионами и не все могут отдаться этому делу душой и телом. Как он это делал. В общем, бросил, ушел с тренерской работы. Устроился охранником и стал потихоньку спиваться. И с женщинами ему не везло. Он уже был в том возрасте, когда партнерши мужчину оценивают не чувствами, а разумом. И жених из него получался незавидный. Да он и не старался. Поэтому, когда к нему поступило предложение от рекрутеров Фомичева, он долго не думал. Хотя вся легенда, придуманная ими, даже тогда казалась странной. Но ему терять было нечего и жалеть некого. Себя самого он уже давно списал. И надо же! В первый раз так повезло! Все же адреналин ему требовался в бо́льшем количестве, нежели другим. Не всем, но многим, тут таких как он – каждый второй со своей непростой историей. Он помнит первую атаку, первого убитого. Хорошо хоть лица и глаз не видел – рубанул сверху, меч вошел в плечо, ломая кости, а дальше тормозить было нельзя – только успевай отмахиваться. Потом, уже в ППД, в казарме напился водки. Еще была из того мира. И не он один. Таких было много. Это местные – они просто как маньяки – людей пачками рубят и даже не морщатся. Леон тоже такой. Он, когда к нему в десяток попал, знакомясь, спросил, знает ли господин десятник, чье имя носит? Ответил, что знает, и в свою очередь спросил, а знает ли Леон, чье имя носит? Тот начал рассказывать, что имя его значит на греческом языке, кто носил такое имя и так далее. Александр вздохнул, прервал объяснения и сказал, что теперь его имя будет не Леонтий, а Леон. И короче, и привычнее. Да и с короткой прической носатый и чернявый Леонтий был несколько похож на Жана Рено. Бородка только все портила – у нашего Леона она была поаккуратнее. Парни в десятке, услышав это, рассмеялись и утвердили новое имя. И хотя поучаствовал Леон с ними всего в двух сражениях, но в десяток влился сразу. Опыт жизни в мужском коллективе у него был серьезный. И как к профессионалу к нему претензий быть не могло. Это они еще убитых ими можно сказать на пальцах считали, а Леон над этим даже не задумывался. Александр был уверен, хоть и не видно было под прозрачным забралом лица Леона в бою, но скорей всего оно было такое же, как и на тренировках – спокойное и сосредоточенное. Он просто работал. Выполнял работу, на которую нанялся, которую умел делать и за которую ему платили деньги. Никаких эмоций! Иногда на тренировках, смущаясь и тихо – один на один – подсказывал десятнику. Опыта у него было – мама не горюй! А вот сейчас, в этом походе он не находит себе места. Спит плохо, выглядит тоже плохо. Весь ушел в себя. Но ему недолго осталось мучиться. Утром они будут на месте. И Александр рад, что сможет помочь ему и быть рядом с ним в такой момент. Парни из десятка безоговорочно тогда поддержали идею пойти с Леоном. На этот катер они попали накануне вечером, до этого условия размещения были более комфортабельные – в каюте парохода. Однако на рассвете предстоит высадка в Хамлидже, и их десяток перешел на один из танкодесантных катеров мотострелков. Высаживаться они будут вместе, а дальше пути разойдутся. Мотострелки снова уйдут на рынок рабов, а их десяток двинется вслед за Досифеем. Освобождать из рабства семью Леона. Началось все внезапно. Рулевой из рубки неожиданно позвал командира мотострелков, показывая ему на зажатую в свободной руке гарнитуру радиостанции. Десятник тоже резко подскочил со спального мешка, почувствовав начавший поступать в вены адреналин. Что-то будет! Неспроста это все! Хотя вроде бы в Хамлидж должны прибыть утром. И тут же почувствовал, как увеличилась скорость судна. В рубку он вошел следом за мотострелком, получив от того молчаливое согласие. По связи шла перекличка – один за другим на связь выходили командиры отделений мотострелков. Получив подтверждение, что все его слышат, их ротный объявил, что их поход уже не будет неожиданным для противника. Поэтому принято решение операцию начинать безотлагательно – сразу по прибытию к городу. План пока остается прежним, однако учитывая изменившуюся оперативную обстановку, при подходе к городу будет проведена дополнительная разведка с БПЛА, и уже тогда план операции будет уточнен. Спустившись на палубу, Александр увидел, что его десяток, правильно поняв происходящее, уже потихоньку начал разбирать и готовить свое снаряжение. Рыцарю в полном доспехе подготовиться к бою – тот еще труд. Особенно учитывая, что оруженосцев, в отличие от реальных прототипов, у них не было. Ну, кроме как у Леона. Подумав, Романов отдал распоряжение приготовить обед пораньше и прояснил обстановку личному составу. Время возможного прибытия на место он не знал, поэтому решил, что сытым все же воевать полегче будет, нежели голодным. Хотя исторический опыт говорил об обратном. Но Александр верил в крепость лат и почти не верил, что эту крепость кто-то рискнет проверять. По их плану вся операция должна занять минут двадцать, и пролитие крови в ходе ее маловероятно. Досифей, услышав команду, поднялся со своего места и принялся помогать дежурному, имевшему навыки повара, в приготовлении завтрака на небольшой походной кухне. Кое-какие слова из русского языка он уже успел запомнить. И «обед, ужин, завтрак» – были одними из первых. Точнее, сейчас Досифей в основном изображал активность и показывал желание быть полезным. Потому что печь на дизельном топливе ему была незнакома. Одновременно с мечниками начали готовить обед и мотострелки. После плотного обеда снова потянулось ожидание. Народ только переползал с места на место, прячась в тень от уже южного безжалостного солнца. Наконец, после полудня в рубку снова позвали командиров десятков. План претерпел значительные изменения. Добычу предстояло отбирать не на обычном месте, а в степи, догоняя бегущие из города группы. Десяток, с которым шла группа мечников Романова, единственный выдвигался к торговой площади, именно из-за них. Мотострелки должны были на всякий случай осмотреть площадь на предмет наличия рабов, так как имелось предположение, что ее покинули не все. При отсутствии оных – группе будет поставлена дополнительная задача. В таком случае десяток Романова после выполнения своей задачи должен был выйти к базовому лагерю на берегу реки самостоятельно, пешим порядком. Благо, по информации Досифея, дом, который был им нужен, располагался в ближайшем квартале от площади, а уж оттуда нетрудно будет вернуться на берег реки по следам гусеничной машины. Особо было подчеркнуто, что им всем в городе будут не рады и высока степень вероятности вооруженного сопротивления. Предлагалось избегать узких улиц и вообще улиц, держаться подальше от зданий, зарослей, стрелять во все подозрительное и не подпускать аборигенов на выстрел из лука. В случае опасности прятаться за броней, использовать стрелковые бойницы бронетранспортеров и при крайней опасности использовать их огневую мощь. И последней фразой прозвучала команда «Приготовиться к высадке!» После чего все пришло в движение. Вот тут ординарец – такое название дали должности Досифея – был на коне. В смысле был полезен. И не только Леону, но и всему десятку. Устройство доспеха и порядок одевания его частей новоявленный ординарец изучил быстро и помогал снаряжаться не только своему командиру, но и по возможности всем бойцам десятка. Сам он получил бриганту, лук, небольшой круглый щит и, в качестве дополнительного оружия, палаш. Александр в этот поход распорядился восьмерым бойцам вооружиться полуторниками и взять вместо их относительно небольших щитов, используемых в конном строю, большие пехотные скутумы. Сам Романов и Леон были вооружены фламбергами. Объяснение выбора было логичным – им нужно было не только найти семью Леона, но и довести их до пароходов. У мотострелков свои задачи, а эту им придется выполнять самим. И если панцирь обеспечивал относительную безопасность самих бойцов, то освобожденных родственников Леона нужно было как-то прикрыть. На всякий случай. Глава 19 То, что поход пойдет не по обычному плану, предполагали еще при подготовке. Это был второй поход в Хамлидж за рабами. И никто не считал хазар полными идиотами. Первый раз – понятно, это была неожиданность. Никто еще в истории так нагло не вторгался в столицу мощнейшего в регионе государства, и хазары к этому оказались не готовы. В этот раз хазары решили предупредить нападение и заодно покарать обидчиков, купив для этого, по их мнению, лучшие войска, способные сражаться в пешем строю. Была надежда, что быстрый ответ застанет столицу каганата врасплох. Но и альтернативный вариант рассматривался. Сначала все шло, как обычно. Единственное, уже никто на реке не прятался от конвоя Вяземского княжества. Знали, кто это, догадывались, куда он идет, и понимали, что торговые караваны не их цель. Поэтому те, кто бывал в Вязьме и сейчас поднимался вверх по реке, приветственно махали руками им с лодей. А вот те, кого конвой обгонял, этой радости не разделяли, задумчиво смотря вслед. Как их после очередного грабежа соплеменниками примут в Хамлидже? Хотя понятие «соплеменник» в это время сильно отличается от принятого в двадцать первом веке. В двадцать первом веке все выходцы из России назывались русскими. Хотя они могли с этим не соглашаться, жителям других стран их мнение было неинтересно. Они русские и все тут! Здесь не так. Житель Киева, к примеру, никак не соотечественник жителю Смоленска. И это признается всеми. Поэтому опасения купцов стать заложниками ситуации видны были невооруженным взглядом. Предположения о том, что поход может пройти по обычному сценарию, у Самсонова отпали сразу после доклада капитана корабля, идущего в авангарде. Уже в нижнем течении Волги сигнальщик в бинокль заметил уходящую галопом от берега в степь группу всадников. Причем конных было трое и у каждого по две заводные лошади. Удалившись от берега на безопасную, по их мнению, дистанцию, всадники, нахлестывая лошадей, повернули в сторону Хамлиджа. Выслушав доклад, Самсонов отдал команду дать полный ход, ориентируясь на скорость буксиров с баржами и танко-десантными катерами на буксире. Взревели до сих пор работавшие чуть ли не на холостом ходу дизеля, выбросив в небо клубы сизого дыма. Скорость движения конвоя заметно выросла. Естественно, останавливаться в рукаве реки, дожидаясь утра, смысла теперь не имело. С учетом скорости движения каравана они должны были подойти к городу во второй половине дня, проиграв в гонке конным пару часов. Оставалась надежда, что в городе не успеют сделать ничего кардинального. Кардинальным для Самсонова было отсутствие в городе по любой причине рабов. В смысле рабов на рабском рынке. Так-то они были в каждом дворе и поместье, но собирать их в случае, если исчезнут рабы, подготовленные к продаже, тяжкий труд, грозящий затянуться на несколько дней и ставящий под угрозу жизни бойцов стрелковой роты в условиях их действий в городской застройке. Бронежилеты двадцать первого века неплохо защищали от пуль и осколков, но оставляли много уязвимых мест для аборигенов, вооруженных луками. Слишком хорошо они умели ими пользоваться. В общем, это был вариант на крайний случай, прибегать к которому Самсонов не хотел и надеялся, что не придется. Надежды оправдались, но частично. Еще при подходе к городу был поднят дрон, картинка с которого показала, что весь Хамлидж в буквальном смысле стоит на ушах. По улицам носились как воины, группами и поодиночке, так и обыватели. Но самое важное – из города в степь в разных направлениях уходили группы рабов, которых, не жалея плетей, гнали охранники и владельцы. Со стороны реки город уже прикрывался рвом, пока сухим, и стеной. Все это было еще в процессе строительства, но, вне всяких сомнений, к следующему году будет закончено. Сейчас же эти укрепления представляли всего лишь препятствия для боевых машин, которые можно было еще разрушить и даже попросту объехать. Сюда же стягивались конница и пехота. Такая же суета царила на стенах дворцов кагана и бека. Между частями города, разделенного рекой, сновали лодки. Понтонный мост, связывающий дворцовый остров с крепостью на правом берегу, отсутствовал. В самой крепости также весь гарнизон был на стенах. Но ни остров, ни крепость Самсонова не интересовали. Князь не разрешал их трогать. Хотя, в случае нападения со стороны гарнизона, отвечать им не возбранялось. Хуже было то, что часть городского гарнизона сейчас находилась в торговой части, на левом берегу и, по-видимому, готовилась к бою, скопившись в самом удобном месте для высадки. Самсонов, оценив обстановку, довел ее по связи до командиров групп и отдал приказ десантироваться самостоятельно. Командир роты, в свою очередь, конкретизировал задачи каждой группе. При подходе к участку десантирования катера по готовности снимались с буксира и поворачивали к берегу. Поверх десантных катеров по выстроившемуся для боя хазарскому войску ударили пулеметные установки. Огонь велся не долго. Строй войска распался, и пешие и конные хазары, теряя убитых и раненых, бросились бежать. Конница в степь, удаляясь от берега, а пехота в город – под защиту стен. Самсонов в бинокль наблюдал, как колесные бронетранспортеры, десантировавшись и старательно объезжая лежащие на берегу фигурки людей и лошадей, разгоняясь, уходили на восток, огибая город слева. Одинокий гусеничный бронетранспортер с сидящими на броне латниками перевалился через только начатый ров, броней вынес временные ворота в башне и направился в сторону невольничьего рынка. После ухода боевых машин к берегу пристали баржи и остальные суда, и под прикрытием корабельных огневых средств началось развертывание лагеря. Понимая, что в световой день уложиться не удастся, Самсонов приказал подготовить электроосвещение лагеря. Все, что он мог сделать – он сделал. Теперь оставалось ждать! В этот момент что-то массивное с шумом и высоким фонтаном брызг упало в воду неподалеку от парохода. Самсонов, прикинув направление, откуда это что-то прилетело, резко перевел взгляд в сторону дворцового острова. Через мгновение ему все стало понятно. На ближайшей башне дворца у какого-то механизма со множеством канатов суетились хазарские воины. – Пулеметчик! – с помощью мегафона поставил он задачу. – Цель на три часа! Катапульта на башне! Уничтожить! Самсонов понятия не имел, была ли это катапульта или что-то подобное, но вспомнилось именно это название. Главное – указал цель, а из чего по ним там пытались стрелять – было не существенно. Через секунды в указанную им сторону ударила пулеметная установка парохода, связав пулемет и цель росчерками трассеров. На башне полетели в стороны какие-то обломки, беззвучно упал вниз человек, остальные просто исчезли. Больше их гарнизон с этого направления не беспокоил. Снарядившись, все разошлись по трюму, забившись в тень, в ожидании начала операции. Где-то в глубине БТРа негромко на что-то ругался механик-водитель. Запустил двигатель, выплюнув в трюм облако вонючего дыма. Крутнулась пулеметная установка. Закашлявшись от дыма и обругав механика, командир мотострелков приказал заглушить двигатель. Тот оправдывался необходимостью проверки перед высадкой. Дым быстро уходил, вытягиваясь встречным потоком воздуха вверх. Тут кто-то из мотострелков закурил самосад. Леон поморщился. Не мог он понять смысла этой «вредной», по словам его товарищей, привычки. И запах ему не нравился. Хорошо, что в их десятке никто не курил. Все бывшие профессиональные спортсмены. Наконец, что-то пробурчало радио в капитанской рубке, тут же застучали башмаки матросов, метнувшихся к тросу, за который тащил их пароход. Взревел дизель катера, передав дрожь вибрации корпусу, и через минуту катер ускорился, расцепился с пароходом и повернул влево. – По местам! – отдал команду командир мотострелков, и его подчиненные дружно полезли в люки машины. – По местам! – повторил команду Александр своему десятку. И они, помогая друг другу, хватаясь за протянутые руки мотострелков, полезли на броню, гремя железом лат и щитов. Досифей снова был полезен и на БТР взобрался последним, боязливо осматриваясь. По договоренности с мотострелками, десяток латников выдвигался в прямом смысле верхом на броне. Александр посмотрел на Леона. Тот, с высоты БТР смотрел на приближающийся город. Год назад он, наверное, так же смотрел на него с палубы парохода. Только тогда солнце садилось. Леона заметно била дрожь нетерпения. Он столько дней с ней боролся и вот сейчас уже не мог ее сдержать. Видно, что он боялся. Боялся, что семьи здесь не будет; боялся, что с кем-то из его близких случилось нехорошее. Боялся! Впервые Александр видел Леона таким. Поймал себя на мысли, а что чувствовал бы он сам на месте Леона? Берег приближался. Слева и справа, гоня перед собой волну, к нему шли другие катера. Минут через пять движение замедлилось, и наконец, после толчка, катер остановился. Рампа упала, открыв путь десанту. Тут уж водитель не церемонился – БТР взревел двигателем и рванул вперед. Хорошо на броне – не будь ее и шагов пятнадцать пришлось бы идти по колено в воде. На берегу было пусто. Никто их не встречал. Боевые машины одна за другой уходили влево, огибая недостроенную стену и ров перед ней. Их гусеничный бронетранспортер в одиночку двинулся напрямик в город, снеся хлипкие ворота в недостроенной воротной башне. По броне Леона бессильно чиркнула стрела. Еще несколько отскочили от брони машины. Стрелявших никто не заметил. Видимо, стреляли навесом на звук. Боевая машина рычала, плюясь вонючим дымом. Механик не миндальничал, периодически цепляя броней и разваливая углы глиняных домов и дувалов. Минут через пятнадцать они прибыли на место. Площадь Леон оглядел мельком. Отметил, что не все рабские клетки пусты. Там были люди. Но его мысли были заняты другим. А вот парни десятка, видевшие этот город впервые, оглядывались с интересом. – Куда? – напряженно вглядываясь в Досифея, спросил Леон, спешившись. Тот огляделся и уверенно махнул рукой. – Туда! – В сторону одной из улиц, по которой сейчас убегали испуганные местные жители. – Одну минуту! – остановил их командир мотострелков. – Тут есть то, зачем мы проплыли пару тысяч километров. И он указал на рабов. – Вам вообще далеко идти? – Нет, тут рядом! – Ну, тогда мы здесь поработаем. Вы, как закончите – подходите. – Хорошо! – ответил десятник и повернулся к подчиненным. – Разобрались! – скомандовал Александр и, дождавшись, когда бойцы со щитами построятся в колонну по два, добавил: – Вперед! – Удачи вам, парни! – напутствовал их вслед командир мотострелков. Его бойцы, так же спешившись, уже двинулись в противоположную сторону. Леон и Романов двинулись вслед Досифею, впереди колонны, положив фламберги на плечи. На поясах у обоих, в качестве дополнительного оружия, висели фальшионы. Позади, на площади, шумели – кричали женщины, иногда раздавались редкие выстрелы. Но Леону это было не интересно. Он даже не обернулся. Шли не долго, но пришлось свернуть и уйти с улицы, которая просматривалась с площади. Поэтому шли настороже. – Вот этот дом! – Досифей протянул руку в сторону богатого двухэтажного дома за глиняной стеной в полтора человеческих роста. Путь во двор преграждали серьезные ворота, в которые проходила и конная повозка. Александр толкнул закрытую воротину и хмыкнул, оглядев стену. – Ожидаемо. А стена высоковата. – Подожди! – Леон сделал пару шагов от стены, осматривая ее. – Это парадный вход. Для входа уважаемых гостей. Должен быть еще вход. Для рабов. И заметив, что стена справа от ворот в отдалении обрывается, обозначая переулок, указал в этом направлении рукой. – Вот там должен быть! Действительно, за углом, в стене виднелась небольшая дверь. Да и стена тут была пониже. Дверь так же была крепкой и закрытой изнутри. Леон оглянулся на Досифея. Тот понял все без слов. – Подсадите его, – распорядился десятник, и двое воинов тут же встали к стене, взяв за края щит. Досифей снял лук, колчан, забросил за спину щит, поправил ножны и, вздохнув, взобрался на предложенный щит. – Ты, главное, засов скинь, – прокомментировал происходящее десятник, забыв, что ординарец Леона не понимает языка. Через секунду дюжие бойцы одним махом подняли щит на вытянутые руки, чуть не сбросив Досифея, не ожидавшего такой силы и скорости подъема. Тем не менее он удержался и быстро перевалился через стену, грохнув сапогами при приземлении за стеной. Еще через пару-тройку секунд заскрипел засов, вынимаемый из креплений. Однако скрип перекрыл крик кого-то во дворе, после чего из-за стены донесся звон оружия и звуки схватки. Леон уже стал примериваться последовать за Досифеем, как за дверью грохнуло и она приоткрылась. Первым среагировал десятник, прыгнув в нее и плечом распахнув ее настежь. – Четверо снаружи! – донеслась команда Романова уже со двора. Леон влетел в ворота следом за ним. Перед его глазами предстал небольшой дворик, ограниченный стеной, которую они только что преодолели, стенами хозяйского двухэтажного дома и какой-то постройки. Окон в эту сторону в зданиях не было, что было хорошо. Между строениями был достаточно широкий проход, ведущий, по-видимому, во внутренний двор. Перед дверью в лужах крови лежали двое убитых. Судя по снаряжению и оружию – охранники хозяина дома. Досифей стоял слева у стены, зажимая рукой рану на правом предплечье. Но главное он сделал – дверь открыл. К нему тут же подошел один из парней и принялся перевязывать ему рану. Не успели Александр с Леоном сделать и несколько шагов, как из-за угла хозяйственной постройки вывалилась разномастно вооруженная толпа. Десятка полтора людей, из которых Леон к воинскому сословию отнес бы всего лишь четверых. И то уже в достаточно далеком прошлом. Остальные были явно только что вооруженной челядью и угрозы для Леона и его товарищей не представляли. Возглавлял всю эту группу, видимо, хозяин подворья в относительно неплохом неполном пластинчатом доспехе. Когда-то в далеком прошлом доспех был дорогим, полным и владелец мог им гордиться. Но с тех пор прошло немало времени, и сейчас на раздавшемся от хорошей жизни теле владельца он просто не застегивался. Не хватало длины ремешков и на панцире, и на остальных деталях доспеха. Поэтому панцирь был просто надет на тело через голову, его половины не были стянуты на выпирающих боках, оставив их незащищенными. Наручей не было совсем. Конический шлем, когда-то глубокий и хорошо защищавший голову, сейчас просто не налезал на щеки и шею владельца, и не застегнутый просто обозначал свое местоположение, надетый скорее для порядка. В руках он держал красиво украшенную арабскую саблю. Слева и справа от хозяина как раз находились пожилые ветераны, одетые в старые кольчужные доспехи и вооруженные типичными хазарскими саблями. Остальные за их спинами ни доспехов, ни оружия, кроме дубинок, не имели и сейчас с ужасом в глазах разглядывали полностью закованных в железо воинов. Александр и Леон отреагировали мгновенно, сократив расстояние до толпы, и, не дав ей заполнить двор, остановили ее в теснине прохода. И тут же атаковали. За их спинами, прикрывая, встали еще двое бойцов. Александру понадобилось всего несколько ударов, чтобы разбить деревянные щиты и убить их владельцев, прикрывавших хозяина слева. К этому моменту Леон уже расправился со своими противниками и мимоходом ткнул острием фламберга толстяка в незащищенный бок. Толстяк, так и не успевший что-либо сделать, выронил саблю, попятился и, наткнувшись на стену дома, тяжело осел у нее. Остальная челядь уже бежала, не дожидаясь финала схватки. Александр повернулся к своим и, махнув рукой по направлению, куда убежали противники, скомандовал: – Пошли потихоньку!