Тина смотрела на стоящую в дверях с рюкзаком на плечах Майю. — Мы все можем пожить у нас дома, — сказала Майя, искоса поглядывая на Анну. — Всё, едем. Документы собрали? Я отослал разрешение на переход с работы, проблем не должно быть. — Петр Гольдштейн схватил приготовленную сумку и вышел. Мама больше не сопротивлялась. Единственное, что от нее услышали за всю дорогу до самого кордона, был вопрос, обращенный к мужу: — А ты что, не едешь? — Нет, пока не разрулим проблему. Этот ответ убил ее окончательно. — Ты хочешь, чтобы я осталась одна, с детьми, на нижнем этаже? — Мама, — Тина обняла ее. Она почувствовала, что пора принимать эстафету от папы. — Ты не одна, и я уже не ребенок. — Будем на связи, — почему-то сказал Майе, а не своим родным Петр, и растворился в толпе. — Я им оставила свой транслятор, а Сашкин — у нас дома, — сказала Майя. Видя, что никто ничего не понял, она добавила: — Он не связан с Главным Сайтом. Они стояли возле пункта перехода номер четыре, не решаясь зайти в дверь. Первой открыла дверь Тина. Часть 2. Гуляка. Глава 12 Петр Гольдштейн сам вел машину, отключив блок управления. Слава богу, что в транспорте его ведомства была предусмотрена такая возможность. Мелькали опустевшие улицы пятого этажа. Большинство законопослушных граждан верхних этажей либо уже успели эвакуироваться, либо толпились на кордоне. Шутка ли, за пять дней переселить десять верхних этажей вниз, где народу и без того было много? Не обошлось без паники, сломанных турникетов, зависшей пропускной системы, в результате чего ее отключили и открыли свободное перемещение людей. Были и такие, что отказались переселяться, не веря, что ситуация настолько катастрофическая. Вместе с ними остались дежурить бригады скорой помощи и наскоро организованные портативные кухни. По тревоге были подняты военные. Служба чрезвычайных ситуаций и сетевая безопасность работали в аварийном режиме. Непривычные сумерки в середине светового дня подтверждали то, что освещение осуществлялось от резервного источника. Надо было торопиться. Рискуя быстрее разрядить аккумулятор, Петр увеличил скорость автомобиля и мощность его фар. Хорошо, что семье удалось благополучно добраться вниз и, как обещала Майя, разместиться у них дома. Это дало возможность сосредоточиться на дальнейших поиках доступа в центр управления Рейтполисом. Лифты стояли, и в лабораторию пришлось подниматься пешком. — Кислородные баллоны нашли? — тяжело переводя дыхание от торопливого подъема по лестнице, спросил Петр Гольдштейн у первого, кого встретил, переступив порог лаборатории. — Четыре, и то — столетней давности. Сейчас таких не выпускают, — оправдывался его подчиненный Миша. Петр вытер испарину на лбу. Снижение концентрации кислорода в воздухе пока не чувствовалось, но скорей всего присутствовало, поскольку резервные системы имели ограниченные возможности. Самым катастрофичным было бы отключение системы кондиционирования воздуха, это хорошо понимали собравшиеся в лаборатории. Здесь были все пять человек ремонтной бригады. Главный группы, седоволосый крепкий полковник из военного управления — Захар Ломов, его заместитель — Петр Гольдштейн из отдела системной безопасности, двое технарей — Олег и Миша. В ожидании Гольдштейна Ломов, Олег и Миша тихо переговаривались, обсуждая свои действия в случае различных вариантов изменения ситуации. Пятым был Саша Линник. Он один не находил себе места в общей рабочей остановке. Мог ли он предположить, когда говорил отцу Тины, что автопилот системы управления износился, и сервер рухнет, что это случится так скоро и на протяжении нескольких дней? У него было ощущение, что это случилось из-за него. Вход в центральный блок он так и не нашел, и это усиливало чувство вины. — Не дрейфь, — попытался взбодрить его Петр Гольдштейн. — Заходишь, отключаешь систему безопасности, и дальше ребята все сделают. Олег и Миша синхронно закивали. — Ждем максимум два часа, — дал указание Захар Ломов. — Эвакуация еще не закончилась. Никто из собравшихся в лаборатории не помнил, чтобы когда-либо в жизни Рейтполиса вставал вопрос об эвакуации жителей с верхних этажей на нижние. На любые непредвиденные ситуации существовали четкие инструкции. Бывало такое, что возникала необходимость включения резервных источников электропитания, но случалось это на короткий срок и обычная жизнь людей практически не менялась. Сейчас же никто не смог бы предугадать, чем может грозить сбой в системе управления. Никто не представлял, насколько серьезной является поломка. Да и где, на каком уровне она произошла? Если раньше сложно верилось в то, что модераторы — больше виртуальные чем живые люди, что сейчас, с каждым часом оставалось все меньше сомнений в этом. Если только они не решили убить всех специально. Или воинствующие отморозки, называемые террористами, не ограничились локальными акциями, а смогли запустить необычайно мощный вирус без опознавательных знаков. Какой бы ни была версия происходящего, немалая доля ответственности лежала на системной службе безопасности. Помимо бригады Захара Ломова над решением проблемы работало множество других подразделений. Роль системной безопасности сводилась к поиску способа воздействия на поврежденные сектора системы жизнеобеспечения. Через полтора часа Захар Ломов получил разрешение на начало операции. В кабине было четыре кресла. В сеть должно было уйти четыре человека. Пятый оставался контролировать ситуацию извне. — Идем гулять? — спросила чудная фигурка на большом экране. — Сегодня будем работать, — ответил Петр Гольдштейн, подмигнув Сашке. Тот кивнул и надел шлем. И вот они снова вчетвером в длинном коридоре с красными огнями. У Сашки в руках планшет с картой. Рядом Захар Ломов, Олег и Миша сзади. Они уверенно доходят до первого блока, и дальше Сашка идет один. Длинные узкие коридоры, и везде красные огни. Коридор направо раздваивается. Налево — он уже там был, судя по карте. Еще один коридор налево. Куда идти? Прямо или направо? Сердце бешено колотится, в глазах все расплывается, и красные огни впереди сливаются в две пульсирующие нити, уходящие в бесконечность. Он поворачивает направо и упирается в закрытую дверь. Возвращается назад, делает еще один поворот и… Не верит своим глазам. Коридор без красных огней, и впереди чуть приоткрытая дверь. «Я сплю», — возникает мысль, но в наушниках скрипит голос Гольдштейна: — Это кто там заснул? Отзывайся! — Коридор без красных огней, — хрипло отзывается Сашка. — Стены не освещены, но впереди свет. — Двигай туда. Свет слепит. Он в большой белой комнате. Глаза привыкают к яркому свету, и он видит множество сетевых экранов. — Блок управления Главного Сайта приветствует модератора. Назовите себя, — раздается женский голос. Сашка вздрагивает, не ожидая услышать кого-то в этой белой тишине. — Назовите себя, — повторяет голос. — Александр, — он говорит неуверенно и добавляет: — Линник. — Добро пожаловать, Александр. Желаете перейти на ручное управление? — Да. Я на месте, — наконец соображает сказать он в микрофон. — Я слышу, — скрипит в наушниках. — Ты сможешь, — подбадривает Гольдштейн. — И что делать? — Опиши что видишь и думай. Сашка проглатывает комок, подкатившийся к горлу. — Здесь эксетов море, не сосчитать. Спрашивает про ручное управление. — Так ответь! — слышится раздраженный голос Ломова. — Я хочу перейти на ручное управление и отключить систему безопасности центрального блока! — говорит Сашка как можно громче. Множество экранов блекнут, и остается только один, прямо перед ним. — Передо мной панель, в которой я ни черта не понимаю, — шепчет он в микрофон, в надежде, что Гольдштейн подскажет, но вместо его голоса слышит голос Олега: — Описывай. Сашка старается, как может. Они ищут указание на систему безопасности, но ничего не находят! — Гребаная система! Где же эта кнопка?! — не выдерживает Сашка. — Я — автоматическая система управления функциями. Можете обращаться ко мне АСУФ. А систему безопасности отключить нельзя, — сообщает женский голос. Если бы Сашка не понимал, что АСУФ — только лишь набор электронных блоков, он подумал бы, что она издевается. — Ты знаешь, что творится в Рейтполисе? Один сбой за другим. Полный бардак! Ты не понимаешь, что надо что-то делать? — Я делаю все, что в моих силах. Включено резервное освещение и резервная подача воздуха. Сбои, возникшие во мне, я корректировать не могу. — Черт… Тогда перезагружайся.