Михаил Петухов, слегка приоткрыв веки, огляделся, не понимая, где он находится. Действие алкоголя, выпитого вчера с закадычными дружками Ломовым и Косых, еще продолжалось. Петухов почесал волосатую грудь и сел на диване. «Пьянка была в самом разгаре, — вспоминал Миха, — когда разговор зашел о деле». — Нужно брать хату, — предложил рыжеволосый здоровяк по кличке Косой. — Не то квалификацию потеряем. — Хату, хату, — недовольно проворчал Лом, подельник Михи, крепкий мужчина в возрасте, — где ее взять? — Да что, — удивился Косых, — мало богатеньких в наше время? Ломов снисходительно ухмыльнулся и укоризненно покачал головой, покрутив пальцем у виска. — Смотри, как бы не потерять последние штаны, — заметил Лом, — а не квалификацию! Сейчас скорее новые русские тебя поставят на уши. — Да, — задумчиво протянул Миха, — в городе такие дела творятся, что не знаешь, куда и сунуться. Кругом рэкет, менты продажные, люди пропадают, и концов не сыщешь. — Слышал, — согласился рыжеволосый бугай, — а кто этим заправляет? Миха пожал худыми плечами. — Мне что, докладывают? — усмехнулся он. — Слышал, что Барон держит половину города, но в последнее время братва поприжала его. Кто-то из наших авторитетов сильно ему на мозоль давит. — Так у Барона все повязано, — воскликнул Косой. — А у братвы? — усмехнулся Лом. — И вообще все кругом переплелось: свой своего стреляет, а теневые кардиналы бабки лопатой гребут. — Но все равно, просто так сидеть без дела мне западло, — не сдавался рыжеволосый. — Тоже верно, — согласился Лом. — Но идти нужно наверняка, чтобы новый срок не мотать или на пику не нарваться. Петухов, молчавший до сих пор, весело подмигнул собутыльникам. — Есть одна наводка, — заговорщицки произнес вор, — слух до меня дошел, что есть одна старушка-пенсионерка с длинным «чулком» бабок. — Старушка? — заинтересованно переспросил Лом. Косых громко рассмеялся. — Старуха есть, — съязвил он, — нужен только Раскольников. Вот ты, Миха, и будешь им. Ломов и Петухов строго посмотрели на балагура, дело стоило того, чтобы его обсудить. Глава 10 Перламутровая машина тихими переулками уверенно продвигалась к центру города. Сашка с наслаждением затягивался сизым дымом сигареты и размышлял… Сомнений у Бурова больше не было: все силы брошены на поиски его перламутрового «жигуленка». Сашка понимал, что с машиной надо срочно расставаться. Прикинув в уме план района, беглец решил оставить «жигуленка» через несколько кварталов, перед проспектом, и там уже добираться в центр на пассажирском транспорте, слившись с безликой серой массой горожан. Сашка затормозил перед светофором на перекрестке, поплотнее засунул между сиденьями литровую бутылку спирта «Роял», так вовремя выручившую его у киоска, и, дождавшись разрешительного зеленого света, свернул в очередной переулок, не забыв прочесать зорким настороженным взглядом район видимости. «Итак, — подытожил он, — Витька Беспалый отменяется, уж слишком он заметная фигура в городе, да и нет его рядом! Что у нас остается? Остается Андрей Котов, старый школьный товарищ». * * * Андрей рос тихим, уравновешенным мальчиком в одном дворе с Сашкой Буровым. Мальчишки были одногодками и вместе гоняли на улице в футбол, хоккей, лазили по заборам и дрались со сверстниками из соседнего переулка. В отличие от Сашки Андрей был всегда на вторых ролях в компании. Крепким здоровьем и телосложением мальчик не блистал, да и дрался он в основном не в удовольствие, как остальные забияки, а скорее по необходимости: из солидарности, за компанию. По складу своего характера мальчишка предпочитал одиночество, книжку и домашний уют. Но, как известно, человека воспитывают не только дом и школа, а в большей степени улица, где утаить и скрыть от сверстников невозможно было почти ничего, где вырабатывается характер и завоевывается место под солнцем. Андрей не был заядлым драчуном, но он был настоящим бойцом, который никогда не прятался за чужие спины и встречал опасность, повернувшись к ней лицом. За это и за прямой честный характер ребята очень уважали паренька, а Сашка Буров не чаял в нем души и при случае всегда заступался за него и всячески поддерживал. Решение пойти в уголовный розыск было для многих полнейшей неожиданностью, но только не для самого Андрея Котова. Видя творящиеся беззаконие и несправедливость, он после армии пошел служить линейным милиционером, заочно окончил юрфак и, успешно «прокрутив» несколько громких дел в городе, дослужился до капитана. Конечно, многое в сознании Котова изменилось, жизненный опыт стал богаче и горше, но чистота и принципиальность, которые были присущи ему в детстве, так и остались в нем на всю жизнь. Сашка Буров снова потянулся за новой сигаретой, принимая окончательное решение относительно Андрюхи Котова. Несомненно, ему можно было доверять, но капитан был уж чересчур правильным и честным, а в этом деле против врага нужно действовать его же методами, порой не вмещающимися в рамки общепринятой морали, и даже переступая иногда рамки дозволенности и законности. Бурову оставалось свернуть в последний тихий переулок, где он решил оставить машину, и, пройдя дворами, сесть в автобус, следующий в центр города. Нужно было срочно придумать, куда и кому передать имеющиеся у него материалы. Буров сбавил скорость и, выбрав место для стоянки возле кустов, заглушил мотор. «Вот и приехали!» — горько усмехнулся Сашка и задержал свой взгляд на литровой бутылке спирта, торчавшей между сиденьями. «Шахнуть бы эту бутылку, упасть и забыться!» — подумал про себя. Буров даже откупорил пробку и поднес к лицу бутылку. В нос ударил сильный запах алкоголя, перемешанный со странным запахом не то ацетона, не то бензина. — Твою мать! — громко выругался Сашка. — И чем только не травят бедную Русь! Он небрежно закупорил бутылку и, отставив ее на соседнем дерматиновом сиденье, укрытом ворсистым чехлом, моментально забыл об импортной отраве. «Интересно, — подумал Сашка, — как бы в такой ситуации поступил Виха? Тот уж точно что-нибудь придумал бы, да еще такое, что никому и не снилось! Виха, Виха», — завертелось в голове Бурова. — Ну конечно же! — выкрикнул Сашка и с силой ударил по баранке, отчего бутылка спирта опрокинулась, и вонючая спиртовая жидкость полилась на сиденье. Однако Буров и не попытался что-либо предпринять, чтобы ее спасти. — Единственный, кому по плечу «раскрутить» это опасное дело, — это Вадим Вихрев. Глава 11 Вадим Вихрев, или, как звали его друзья, Виха, был одним из лучших в разведшколе. Сам Вихрев называл себя Рекрутом. Народ в разведшколе был разношерстный, от простых ребят родом из затерянных в глубинке деревушек до столичных матерых интеллектуалов из интеллигентных семей. И как бы армия с ее серыми шинелями не уравнивала всех под одну гребенку, через пять минут общения сразу можно было безошибочно определить, откуда родом новенький курсант и к каким слоям общества он принадлежал: одного выдавала внешность, другого провинциальный говор, манеры или интеллект. На начальном этапе для школы это не имело большого значения, потому что основной ее задачей было «обтесать» новобранцев, физически и технически подготовить, сделать из них рядовых универсалов. Это уже потом, к концу обучения, следовало определить амплуа каждого и принять конкретное решение относительно его дальнейшей судьбы, исходя из физических, моральных и интеллектуальных данных, — быть ему профессиональным разведчиком или просто «камикадзе». Впрочем, посылая в школу, руководство приблизительно планировало, для какой работы будет подготовлен тот или иной курсант, но в таком деле всегда могли быть неожиданности и сбои. Бывало, простой забитый сельский паренек проявлял вдруг такую тягу к знаниям и способности к технике, языкам, что видавшие виды инструкторы и педагоги хватались за голову и удивленно, но самодовольно причмокивали губами, многозначительно приговаривая: «Да, велика Русь-матушка! Не перевелись еще Ломоносовы…» А бывало и наоборот, правда, крайне редко, но все же случались ЧП. Умные здоровые ребята, на которых начальство делало ставку, те, которые были гордостью школы, вдруг ни с того ни с сего начинали хандрить, а порой и вовсе кончали жизнь самоубийством. Правда, Сашка Буров за все время был только раз свидетелем такого случая, да и то самоубийство произошло при довольно странных и загадочных обстоятельствах. Но в общей массе ребята из разведшколы обладали всеми теми качествами, которые требовались для опасной работы в спецслужбе. * * * Вадим Вихрев выделялся из общей массы курсантов. Вот уж где был универсал и загадка не только для начальства, но и для товарищей по разведшколе! А уж какой был актерище и балагур! Бывало такое сморозит, что ребята от смеха полчаса разогнуться не могли. Любил Вадим под настроение сыграть на гитаре и спеть, и от его песен, которые он сам сочинял, у ребят, прошедших огонь и воду, частенько слезы наворачивались. Ничего особенного в нем вроде бы и не было: обычная внешность, правда, большие серо-голубые глаза были у него как у хамелеона: то серые, словно перед бурей, то чисто-голубые, как в праздник Пасхи. Роста был парень высокого, но были ребята и намного выше его. Многие обращали внимание на его странную привычку: когда он размышлял, то специально, а может быть, непроизвольно потирал двумя пальцами мочку уха. По виду его нельзя было определить, откуда он родом и где воспитывался, он мог сойти за провинциала, а через мгновение перед ребятами стоял «светский лев». Вадим никогда не задирался без причины, но никому и спуску не давал, будь то рядовой или старший по званию, держался независимо и умел заставить себя уважать. Вадим появился в разведшколе на месяц позже Сашки Бурова и сразу вызвал недовольство старожилов школы. Если офицеры смотрели сквозь пальцы на маленькие шалости курсантов, то «старики» устанавливали свои порядки и качали права. Правда, они не переходили той грани, которая была свойственна обычным войскам, однако находились любители, которые были не прочь прочитать наставления вновь прибывшим. Одним из таких «учителей», которого негласно поддерживало начальство, точнее заместитель начальника школы политрук Ивашкин Андрей Петрович, был Гришка Хвостов — здоровенный бугай, земляк Сашки Бурова. Однако земляки не очень-то ладили, видно, не сошлись характерами. Для чего держали Хвостова в разведшколе, Сашка не знал, но приблизительно догадывался. Конечно, силой Гришку Бог не обидел, но умишком обделил. Зато по природной хитрости и изворотливости в разведшколе ему не было равных. Как и везде в советских органах, Хвостов был негласной правой рукой политрука. * * * Сашка Буров выбрался из душного помещения после занятий по иностранному языку, с которым он был не в ладах, чтобы проветриться и подышать свежим воздухом. Курсанту хотелось побыть одному, и он примостился недалеко от здания школы на скамеечке, обозревая то, что происходило на спортплощадке. Гришка Хвостов проводил очередное внеклассное занятие со щуплым и долговязым Технологом, как прозвали здесь парня из Вологды. Фамилии умного и способного к радиотехнике очкарика Сашка не знал, да и вообще в школе больше обращались друг к другу по кличкам, даже офицеры. Саню, к примеру, звали просто Бур, Хвостова — Гриня. Возле забавной пары, как обычно, суетились Гришкины дружки, такие же мудаки-подпевалы — Черный и Хрен, кавказец и хохол из Запорожья. — Ну что, — прошипел Гриня, медленно кружась вокруг настороженного худого парня, — вижу, ты плохо усваиваешь уроки старших товарищей! Нехорошо, Технолог!